хозяина, хотя одни из них были призваны на работу в ранние часы дня, другие – под конец дня, видим, что Господь не только не отвергает приходящих к Нему в позднее время жизни, но и готов дать им, если искренне раскаются, одинаковую награду с теми, которые служили Ему с ранней поры жизни.
Вот и я решил для себя: пусть себе бежит и бежит время, пусть спешат за ним молодые, а мне пора подумать о вечности. Наверстывать то, что не успел за суетой. Сделать это можно через обретение навыка молитвы, через пост и исповедь.
У пожилых людей достаточно времени для духовной работы. Надо понять себя, помолиться, очиститься, побелеть совестью, как белеют с годами волосы. А если сказать попроще, то нам надо провести переоценку ценностей и приоритетов, которые, вроде бы, уже крепко-накрепко вошли в наши кровь и плоть.
Я, например, сам себе сказал: «Если ты, Леонид, до сих пор ничего не сделал для спасения своей души, займись этим хотя бы теперь». И понимаете, Иван Кириллович, постепенно ощутил в себе непонятную радость. Возможно, здесь уместны слова апостола Павла: «Посему мы не унываем, но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется».
И здесь-то, как мне приходится постоянно убеждаться, начинается самая настоящая непримиримая борьба. Ощущение того, что ты стремишься к Вечности, где времени больше не будет, на деле жутковатое. Но постепенно я начал успокаиваться, как бы приходить в чувство. Для меня религия – это встреча с Богом. И не только с Ним, а, скорее всего, встреча с самим собой. Это – вроде новой жизни, в которой моя душа ищет новое живое содержание, которого мне никто не даст в этом мире.
Я словно исповедался перед вами, Иван Кириллович. За краткими моими словами – годы общения со священниками, со старцами, груды перечитанных и переосмысленных книг. Из всего познанного я поведал вам самое главное – конечную
цель всех поисков. Это – бессмертие души, это – вечная жизнь вне времени и пространства. Скажем себе с надеждой и страхом: «Завтра умрем на земле и родимся или на небесах, или в аду».
Да поможет вам Бог!
Многая лета вам, Иван Кириллович!
Низкий поклон от младшего старшему.»
Отправив это письмо, я стал ждать ответа. Он пришел месяца два спустя. Получив на почте бандероль, я вскрыл ее. Сначала увидел новую книгу Ивана Кирилловича. Она – о последних днях жизни писателя Максима Горького. Листки письма на бумаге в линейку разворачивал с нескрываемым волнением. Честно говоря, побаивался разгрома: зачем бывший вмешивается в устоявшуюся десятилетиями жизнь своего давнего преподавателя?
Начинаю читать письмо.
«… Ошарашили, ошеломили вы меня письмом вашим, обрадовали и повергли в смятение. Ничего подобного тому, что вы сообщили, мне никто никогда не писал. Не припомню и того, чтобы кто-нибудь заговорил со мной о спасении души. Тема эта, как мне казалось, напрочь ушла из нашей жизни. Но ваше потрясающей искренности письмо свидетельствует: она жива!
Спасибо вам за благую весть!»
После прочтения этой части письма у меня отлегло от сердца. Иван Кириллович понял меня, дал подобающую оценку моим мыслям и действиям! Читаю дальше.
«… Лет 70-75 тому назад, наслушавшись заволжских кержаков, я всерьез решил уйти из мира, стать отшельником и даже подобрал в ближайшем болоте подходящее место для скита или кельи. Довольно долго, лет до 15-16, я соблюдал посты, молился, посещал церковь святого Макария, которая стояла на левом берегу Керженца, километров 5-6 выше села Покровское, родины Бориса Корнилова. По преданию, от этого места святой Макарий спустился на камешке вниз по Керженцу и основал у впадения Керженца в Волгу знаменитый Макарьевский монастырь.
…Конечно, моя детская и юношеская вера или, вернее, мечта о ней, не подкрепленная ни знаниями, ни делом стала быстро испаряться. Правда, в годы войны, особенно в 1942-43 годах под Сталинградом, на Южном фронте, потом на реке Миус, под Саур-Могилой, она ко мне вернулась, помогла выжить. Но потом я ее снова потерял.
Вот почему ваше письмо так огорошило, повергло в смущение и обрадовало меня. Я рад за вас. Похоже, вы нашли то, что я потерял.»
Дочитав письмо до конца, я задумался. Нет, не напрасно я решил рассказать о своей сегодняшней жизни именно Ивану Кирилловичу Кузьмичеву. Он дал мне знать, что мои усилия в поисках высшей Истины не напрасны. Человеку иногда так необходимо услышать одобрительное слово. Ведь последние слова письма, сказанные моим старшим товарищем, заключали в себе прямое пожелание: «Да поможет вам Бог на этом пути обрести должное».
РАДОСТЬ ЖИЗНИ
Июнь на исходе. В этом году он выдался теплым и солнечным. По всем признакам в лесу должна созреть земляника. Захватываю трехлитровый бидон, отправляюсь за этой ароматной, необычайно вкусной и красивой ягодой.
Вот и знакомая поляна. Мои надежды оправдались: красные бусинки земляники радостно разбежались во все стороны, тем самым приведя и меня в восторженное настроение. Ягода собиралась легко, хотя все время приходилось за ней наклоняться. Лишь наполнив земляникой бидон доверху, я почувствовал усталость. Поэтому решил прилечь и отдохнуть на сухой и прогретой солнечными лучами траве.
Надо мной раскинуло свой шатер голубое небо. На нем в этот час не было ни облачка. Небо манило к себе бесконечной таинственностью. Вот на его западном краешке показалась белая точка, довольно быстро двигающаяся на восток. Затем послышался звук летящего самолета. В этих местах проходит воздушная трасса, соединяющая столицу с самыми отдаленными населенными пунктами страны. Возможно, что самолет нес своих пассажиров в арктический Тикси – поселок, оставивший яркий след в моей жизни.
Снова вспомнился Андрей Петрович. Два года назад я участвовал в похоронах бывшего летчика, обретшего и потерявшего в Тикси свою непреходящую любовь. Встретилась ли его душа с душой ненаглядной Оли? Эти два верующих человека, хотя Олю я никогда не видел, перевернули мое сознание, обратили его к Богу. И теперь все, что меня окружало, я воспринимал как Божие миротворение.
Эта прекрасная ягода, эти прыгающие вокруг меня милые кузнечики, эти устремленные ввысь и окружающие земляничную поляну родные березы и сосны – все радовало глаз, чувственно проникало до самого сердца, которое сейчас словно увидело Господа и буквально пело от радости. Сквозь слезы я начал проговаривать вслух слова моего любимого акафиста:
«Слава Тебе, призвавшему меня к жизни.
Слава Тебе, явившему мне красоту вселенной.
Слава Твоей вечности среди мира временного.
Слава Тебе за тайные и явные милости Твои.
Слава Тебе за каждый вздох