Читать интересную книгу Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны - Марк Солонин

Самым эффективным и одновременно самым дешевым способом решения задачи прикрытия является выбор противника настолько слабого, что он просто не рискнет произвести первый выстрел и нарушить тем самым плановый ход развертывания ваших войск. Это возможно. Именно так обстояло дело с теми войнами, которые СССР вел в 1939–1940 годах. Ни Польша, армия которой рассыпалась в сентябре 1939 г. под ударами вермахта, ни 3,5-миллионная Финляндия даже не пытались помешать развертыванию войск Красной Армии на их границах. Первоначально именно по такому сценарию кремлевские правители собирались начать войну против Германии. Разработка планов прикрытия началась не в сентябре 39-го года — после возникновения общей линии соприкосновения немецких и советских войск, и не поздней осенью 40-го года — когда уже полным ходом шла работа по отработке планов стратегического развертывания Красной Армии для вторжения в Европу, а лишь в мае 1941 года. Это не опечатка — в мае 41-го.

Забавно, но российские «историки» с особым рвением выпячивают ныне это обстоятельство, видимо, не понимая, что отсутствие планов прикрытия — при наличии планов вторжения с глубиной наступления в 300 км на этапе решения «первой стратегической задачи» — демонстрирует не особое миролюбие, а лишь запредельную самонадеянность высшего военно-политического руководства страны. Если в таком удивительном планировании и был хоть какой-то смысл, то он, скорее всего, заключался в надежде на то, что войну против Германии удастся начать по самому «облегченному варианту», а именно: основные силы вермахта уйдут на Ближний Восток или (что было бы еще надежнее и лучше) высадятся на Британских островах. При таком сценарии развития событий оставленные в Польше 20–30 пехотных немецких дивизий или вовсе не рискнут помешать стратегическому развертыванию Красной Армии, или будут с легкостью уничтожены при первой же попытке пересечь границу. Другие, гораздо более тревожные ожидания возникли лишь весной 1941 г. Так, в апрельской (1941 г.) Директиве на разработку плана оперативного развертывания армий Западного ОВО появляется уже фраза о «возможности перехода противника в наступление до окончания нашего сосредоточения».

Разработка полноценных планов прикрытия началась только в мае 1941 года (до этого действия по прикрытию развертывания коротко упоминались в общем перечне задач, предусмотренных оперативными планами). Вероятно, именно в мае 41-го к Сталину начало приходить понимание того, что вторжение Гитлера на Британские острова может быть отложено на неопределенное будущее, и Красной Армии придется иметь дело с главными и наиболее боеспособными частями вермахта и люфтваффе. Соответственно, изменилось и отношение к сложности и значимости операции прикрытия. В период с 5 по 14 мая 1941 г. соответствующие директивы наркома обороны были направлены в округа, и к 6–19 июня планы прикрытия пяти западных округов поступили из соответствующих окружных штабов на утверждение в Генеральный штаб Красной Армии.

Примечательно, что наряду со стандартной фразой «упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа», все планы прикрытия предполагали нанесение авиационного удара по сопредельной территории:

«…Последовательными ударами боевой авиации по установленным базам и боевыми действиями в воздухе уничтожить авиацию противника… Мощными, систематическими ударами по основным группировкам войск, железнодорожным узлам и мостам нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника…»

Надо ли доказывать, что «задержать сосредоточение и развертывание войск противника» возможно только в случае нанесения первого, а вовсе не «ответного» удара? Надо ли специально объяснять, что нанести в первые часы войны удар по установленным аэродромам базирования вражеской авиации можно только в том случае, если места расположения этих аэродромов и маршруты подхода к ним разведаны заранее. И такая кропотливая подготовительная работа была проведена в реальности. Так, например, в приложениях к плану прикрытия Западного ОВО «бомбардировочный расчет наряда самолетов для удара по аэродромам противника» занимал три листа текста.

Более того, планы прикрытия Киевского и Ленинградского округов предполагали даже возможность вторжения наземных войск на территорию противника уже на этапе выполнения задач прикрытия: «При благоприятных условиях всем обороняющимся и резервам армий и округа быть готовыми по указанию Главного Командования к нанесению стремительных ударов для разгрома группировок противника, перенесения боевых действий на его территорию и захвата выгодных рубежей». Миролюбие, обнаруженное авторами «глобальной лжи», было весьма и весьма зубастым…

Глава 6

«Внезапность действует ошеломляюще…»

Итак, к середине июня 1941 года планы прикрытия существовали. Каждый из них заканчивался стандартной фразой: «План прикрытия вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за подписью народного комиссара обороны, члена Главного военного совета и начальника Генерального штаба Красной Армии следующего содержания: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.». Не только ввести в действие, но и ознакомиться с содержимым «красного пакета» командующие армиями, корпусами и дивизиями не имели права без санкции высшего командования. «Папки и пакеты с документами по прикрытию вскрываются по письменному или телеграфному распоряжению: в армиях — Военного совета округа, в соединениях — Военного совета армии». Таким образом, способность Красной Армии к организованному (просто стрелять из пушки в сторону неприятеля можно и безо всяких планов) отражению упреждающего удара немцев в значительной степени зависела от того, получат ли штабы округов телеграмму с четырьмя короткими словами: «Приступить к выполнению плана прикрытия». Но вплоть до самого утра 22 июня 1941 г. эти слова так и не прозвучали.

Это первое, чего не сделал Сталин (в данном случае это слово вернее будет написать с маленькой буквы и в кавычках, понимая под коллективным «Сталиным» группу из шести человек: Сталин, Молотов, Тимошенко, Жуков, Берия, Маленков — последний в качестве секретаря ЦК занимал должность члена Главного военного совета).

Сразу же после введения в действие плана прикрытия следовало начинать открытую мобилизацию (скрытая мобилизация в форме так называемых «больших учебных сборов» уже шла полным ходом, в ее рамках в мае-июне было призвано 802 тыс. человек). Формально-юридически Указ Президиума Верховного Совета СССР об объявлении мобилизации должен был подписать «всесоюзный дедушка» Калинин, но понятно, что без прямого указания Сталина такие вопросы не решались. Этого также не было сделано, и всеобщая мобилизация в СССР была объявлена только с 23 июня — что есть совершенно невероятный, но при этом очевидный и неопровержимый факт. Все страны — участницы мировой войны начинали мобилизацию за месяц, за неделю, за несколько дней ДО начала боевых действий. И только та страна, которая готовилась к Большой Войне со всем остервенелым упорством тоталитарного режима, исхитрилась опоздать с началом мобилизации на целые сутки!

Почему? Почему Сталин не дал команду на введение в действие планов прикрытия? Почему опоздал с объявлением всеобщей мобилизации?

Не противоречат ли эти вопросы выводу, сделанному ранее («в начале июня 1941 г. Сталин не считал немецкое нападение в ближайшие дни возможным»)? Ничуть. Во-первых, потому, что от начала июня до 22 июня прошло много дней и произошло много важных событий, в частности — немецкие танковые и моторизованные дивизии начали прибывать в исходные для наступления районы у западных границ СССР, а 21 июня немцы стали уже открыто снимать проволочные заграждения на границе. Во-вторых, и это самое главное — «запас карман не тянет». Поток тревожных сообщений, поступавших в Москву по разведывательным и дипломатическим каналам, возможно, и не давал еще оснований для однозначных выводов о намерениях Гитлера. Но почему было не подстраховаться? Чему мешало заблаговременное, пусть даже — преждевременное введение в действие плана прикрытия?

По планам прикрытия войска приграничных округов занимали рубежи обороны, находившиеся на расстоянии десятков, в редких случаях — сотен километров от мест постоянного расквартирования. Как правило — выдвижение планировалось произвести пешим маршем, иногда — на машинах, и лишь для очень немногих частей и соединений — по железной дороге. Потребные для этого дела затраты угля и бензина, тушенки и пищевых концентратов в общем масштабе военных расходов Советского Союза просто ничтожны. Личному составу придется провести несколько дней или даже недель не в относительно благоустроенном военном городке, а в окопах посреди чиста поля? Ну, эта причина еще смешнее. Тяготы воинской службы прямо предусмотрены в Уставе, к тому же любой военнослужащий — от рядового до генерала — согласится с тем, что лучше сидеть живым в залитом летним дождем окопе, нежели лежать разорванным в клочья среди развалин военного городка, уничтоженного первым же бомбовым налетом противника.