Убедив себя, что только глянет одним глазком, чтобы выяснить, стоит ли блистать остроумием и смешить намеченный объект, Элизабет кончила тем, что, усевшись на краешке постели, погрузилась в чтение.
В итоге ее голова была набита таким количеством правил и указаний, что шла кругом.
Нельзя флиртовать с женатым человеком, не полагается давать мужчине советы, но следует не колеблясь отказать претенденту, если он забыл о вашем дне рождения.
— Возблагодарим Господа за его малые милости, — пробормотала она себе под нос, входя в парадный холл Дэнбери-Хауса. До ее дня рождения оставалось девять месяцев, достаточно долго, чтобы не отвергать возможных поклонников…
О, ради Бога! О чем она только думает? Она же твердо решила не поддаваться миссис Ситон, и вот тебе, пожалуйста…
— У вас такой серьезный вид с утра пораньше.
Элизабет вздрогнула.
— Мистер Сидонс! — Голос ее сорвался на последнем слоге его имени. — Как приятно вас видеть.
Он галантно поклонился:
— Значит, наши чувства взаимны.
Она натянуто улыбнулась, вдруг почувствовав себя неловко в его обществе. Накануне они славно поладили, и Элизабет надеялась, что они могут стать друзьями. Однако это было до…
Она кашлянула. Это было до того, как она не спала полночи, думая о нем.
Джеймс тотчас же протянул ей платок.
Элизабет почувствовала, что краснеет, и взмолилась, чтобы это было не слишком заметно.
— Спасибо, не нужно, — поспешно сказала она. — Я лишь прочистила горло.
Бум!
— Должно быть, это леди Дэнбери, — вкрадчиво произнес мистер Сидонс, даже не потрудившись повернуться на звук.
Элизабет обернулась, подавив понимающую усмешку. Леди Дэнбери собственной персоной стояла в противоположном конце холла, ударяя тростью о пол. Малкольм с самодовольным видом расположился рядом.
— Доброе утро, леди Дэнбери, — сказала Элизабет, направившись к пожилой даме. — Как вы себя чувствуете?
— На все мои семьдесят два года, — заявила та.
— Печально это слышать, — отозвалась Элизабет, — поскольку мне достоверно известно, что вам не больше шестидесяти семи.
— Дерзкая девчонка! Ты отлично знаешь, что мне шестьдесят шесть.
Элизабет постаралась скрыть улыбку.
— Вам помочь добраться до гостиной? Вы уже позавтракали?
— Два яйца и три тоста, и я не желаю проводить утро в гостиной.
Элизабет удивленно моргнула. Они проводили в гостиной каждое утро. К тому же любимая сентенция леди Дэнбери гласила о пользе соблюдения раз и навсегда заведенного порядка.
— Я предпочла бы посидеть в саду, — объявила графиня.
— Понятно, — сказала Элизабет. — Прекрасная мысль. Воздух сегодня такой свежий, дует легкий ветерок…
— Думаю немного вздремнуть.
Последнее заявление лишило Элизабет дара речи. Леди Дэнбери часто дремала, но никогда не признавала этого и уж точно никогда не употребляла слова «вздремнуть».
— Проводить вас в сад? — предложил мистер Сидонс. — Буду рад составить вам компанию.
Элизабет подпрыгнула на несколько дюймов. Она совершенно забыла о его присутствии.
— Не стоит беспокоиться! — отрезала леди Дэнбери. — Может, я не так проворна, как раньше, но пока еще не умерла. Пойдем, Малкольм. — И она заковыляла прочь в сопровождении Малкольма, семенившего рядом.
Прижав ладонь к щеке, Элизабет потрясение смотрела им вслед.
— Просто удивительно, как она выдрессировала своего кота, — заметил Джеймс.
Элизабет с ошарашенным видом повернулась к нему:
— Вам не кажется, что она нездорова?
— Нет, а в чем дело?
Она неопределенно махнула рукой вслед удаляющейся графине, не в состоянии выразить словами степень своего изумления.
Джеймс смотрел на нее, явно забавляясь:
— Что особенного в том, что она решила подремать в саду? Погода прекрасная.
— Вот именно! — сказала она, повысив от беспокойства голос. — Все это очень странно.
— Уверяю вас, она…
— Говорю вам, это странно! — Элизабет покачала головой. — Мне это не нравится. Совсем не нравится.
Склонив голову, он бросил на нее изучающий взгляд:
— И что, по-вашему, мы должны делать?
Она распрямила плечи.
— Лично я собираюсь наблюдать за ней. Незаметно.
— Наблюдать, как она спит? — с явным сомнением уточнил он.
— У вас есть идея получше?
— Ну, если очень напрячься, я мог бы, пожалуй, предложить кое-какие занятия, которые…
— О, довольно! — раздраженно бросила Элизабет. — Обойдусь без вашей помощи.
Джеймс улыбнулся:
— А вы ее просили?
— Как вы справедливо заметили, — ответствовала она, гордо приподняв подбородок, — не так уж трудно наблюдать за сном старой женщины. Полагаю, что у вас есть более важные дела. Всего хорошего.
Рот Джеймса приоткрылся от удивления, когда она гордо зашагала прочь. Пропади все пропадом, он не собирался задевать ее чувства.
— Элизабет, постойте!
Она остановилась и повернулась к нему, похоже, более удивленная тем, что он обратился к ней по имени, чем он — вспышкой ее раздражения. Дьявол, он и сам удивился. Просто последнее время она занимала все его мысли, и он не заметил, как начал думать о ней как об Элизабет, вот и…
— Да? — отозвалась она наконец.
— Я пойду с вами.
Ее взгляд не выразил ничего, кроме недовольства.
— А вы способны передвигаться бесшумно? Я бы не хотела, чтобы нас поймали на слежке.
Губы Джеймса дрогнули, он с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться.
— Можете быть уверены, я вас не подведу, — сказал он с величайшей серьезностью. — Смею надеяться, что был неплохим шпионом.
Она состроила мрачную гримасу:
— Какое странное заявление. Послушайте, а вы-то хорошо себя чувствуете?
— Как весенний дождик. Но почему вы спрашиваете?
— У вас такой вид, словно вы сейчас чихнете.
Взгляд Джеймса упал на букет цветов, который навел его на удачную мысль.
— Я всегда чихаю от цветочной пыльцы.
— Но вчера в розарии вы не чихали.
Джеймс прокашлялся, лихорадочно размышляя.
— Здесь нет роз, — заметил он.
— Как бы там ни было, я не могу взять вас с собой, — заявила Элизабет, покачав головой для пущего эффекта. — По всему саду разбиты цветочные клумбы, и вы будете чихать с интервалом в пару минут.
— Ничего подобного, — поспешно возразил он. — На меня так действуют только срезанные цветы.
Она с подозрением прищурилась.
— Что-то я не слышала о подобном заболевании.
— Я тоже. Никогда не встречал никого, кто страдал бы от этого недуга. Видимо, все дело в стебле. Какая-то… э-э… субстанция попадает в воздух, когда срезают стебель.
Девушка продолжала недоверчиво взирать на него, и Джеймс решил приукрасить свою байку, добавив:
— Только представьте, каково мне приходится, когда я ухаживаю за дамой. Помоги мне Боже, если я вдруг решусь преподнести ей букет.
— Так и быть, — деловито бросила Элизабет. — Пойдемте. Но если вы все испортите…
— Ни в коем случае, — заверил он ее.
— Если вы все испортите, — повторила она, повысив голос, — я никогда вас не прощу.
Джеймс склонил голову и слегка согнулся в талии в легком поклоне.
— Показывайте путь, мисс Хочкис.
Элизабет сделала несколько шагов, затем остановилась и обернулась к нему с нерешительным выражением в глазах.
— Чуть раньше вы назвали меня Элизабет.
— Прошу прощения, — вкрадчиво произнес он. — Я несколько забылся.
Джеймс наблюдал за игрой чувств на ее лице. Она не могла решить, можно ли позволить ему обращаться к ней по имени. Он видел, как ее дружелюбная натура борется с необходимостью держать его на расстоянии. Наконец она поджала губы и сказала:
— Пожалуй, это не так уж важно. Мы здесь в Дэнбери-Хаусе не придаем особого значения формальностям. Если повар и дворецкий зовут меня Элизабет, вам тоже можно.
Джеймс вдруг ощутил странное удовлетворение.
— В таком случае вы должны звать меня Джеймсом, — галантно отозвался он.