– Нашла! – ответила за неё демонюшка, плюхнувшись на няньку. – Мы лучшие находильницы!
– И отыскальники! – ехидно передразнила её начитанная Ютелия и улеглась рядом, раскрыв украденную книгу.
– Каюри, ты не проголодалась? – присев на край дивана, участливо спросила Бира̀ти.
Двуликая внимательно посмотрела на девушку и от всей глубины души выдохнула:
– Проголодалась. Как хорошо, что ты появилась. А то иногда аж выть хочется, – она покосилась на маячившую перед глазами лохматую макушку и поцеловала её: – С этими… птахами.
– С ними трудно, – вздохнула девушка. – Неприкаянные они.
– Вот ты нас и прикаяй, – нравоучительно посоветовала Челия.
Бира̀ти смешливо фыркнула и направилась на кухню.
Мужчины вернулись за полночь. Как ни странно, трезвые.
Улюлюшка с Бира̀ти досматривали десятый сон. Лиаты усвистали: когда их живые друзья спали, демоницы отчаянно скучали. Будить людей лишь из прихоти не осмеливались – по каким-то своим невнятным соображениям. Вот и летели в поисках любой забавы, что поможет убить время. Суабалар давно не обращал на них внимания, а вот неискушённый город Ураст в эту ночь почти не спал. Так что здесь их ждал оглушительный успех.
Муанат безо всякого восторга поведал Двуликой, что вблизи его гостиницы развернули чуть ли не большую ярмарку: пьют, веселятся, торгуют и ждут разбитных демониц. Собираясь в свой освободительный поход, Каюри заранее готовилась к панике, что посеет появление в Империи Лиат – приготовиться к подобному балагану в голову не приходило.
Муанат пояснил, что далеко не все жители Империи верят страшным сказкам о демонах. Торговцы, что водят обозы в Суабалар, прекрасно знают, как там живётся. И, несмотря на жёсткие запреты, тайком делятся своими знаниями. Так что Двуликая может спать спокойно: его гостиницу из-за неё не спалят. Хотя охранять её от зевак обходится недёшево.
Однако спать спокойно не получалось. Поначалу, Каюри, было, задремала. Но вскоре очнулась и сон, как метлой вымело. Перед глазами стояла бессовестно бесстрастная рожа Каймата, на которой вечно ничего не прочесть.
Вечером она попыталась, как бы, между прочим, выведать у Илалии с Ютелией что он думает и о ней, и о случившимся прошлой ночью. Лиаты известные сплетницы: неудержимые и неистощимые. Столкни любую, как камушек в горах, и камнепад пустой болтовни сметёт в два счёта самое непоколебимое терпение. Но тут обе, как воды в рот набрали. И просто виртуозно ушли от темы. Каймат не был для них обычным человеком. Как и Двуликие, он обратился в один сплошной запрет на любые бездумные действия.
Заснуть до его возвращения было отчаянно необходимо. Что-то подсказывало: то, как она его оттолкнула не пройдёт ей даром. Этот мужчина не позволит толкать себя на те или иные решения по прихоти женщины. Он может прислушаться к доводам, но молчание не посчитает таковым.
Лгать она умела: не краснея и не сбиваясь. Просто талант какой-то – здорово пригодилось, когда дядюшка привёз её в королевскую крепость. Но талант был с изъяном: так же безупречно врать тем, кого любила, не получалось. Вот тут-то наваливалось всё разом: и румянец стыда, и косноязычие. Попавшись на этом в первый же раз – ещё в детстве – она поклялась самой себе не обманывать тех, с кем сердце настоятельно не советует это делать. И Каймат принадлежал к числу избранных.
Так что, Каюри долго билась над тем, чтобы заснуть – попытки разбились о неуклонные размышления о нём.
В глубине души ещё робко трепыхалась надежда, что он оскорблён и не захочет её видеть. И тут просчиталась. Тяжёлые шаги за дверью не миновали её спаленки. Дверь отворилась безо всякого намёка на скрытность. Потом так же закрылась, и перина ворохнулась, заплясала под тяжестью опустившегося на край тахты тела.
– Ну? – прозвучал сочащийся непреклонным ожиданием вопрос.
Она продолжала лежать, отвернувшись лицом к стене и лихорадочно гоняясь за возможными спасительными уловками. В голову ничего не приходило. А Каймат не собирался ждать, когда она его переупрямит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сильные руки перевернули Каюри на спину. Пригвоздили, не давая вырваться. Её нарочито презрительное шипение не произвело должного впечатления. За окном висел масляный фонарь, в свете которого она прекрасно видела его иронично сощуренные глаза. И кривые изломы в уголках губ.
– Я не хочу, – с трудом проблеяла Каюри, сообразив закрыть глаза.
– Чего ты не хочешь? – уточнил Каймат со спокойной насмешкой, против которой обычно не доищешься способов защиты.
– Тебя, – дала она, как показалось, твёрдый и столь же спокойный ответ.
– Что так вдруг? – почти участливо уточнил он, склонившись к её груди. – Прошлой ночью хотела.
Каюри решилась и солгала:
– Это был каприз. Захотелось вдруг попробовать, как это… ну…
– А ты уверена, что распробовала? – бил и бил он по наливающейся жаром голове этой своей клятой насмешкой.
– Уходи, – почти взмолилась она, чувствуя, что затея его облагодетельствовать свободой обретает нелепые черты.
– И не подумаю, – придвинулось его лицо, дохнув запахом вина, пота и…
Отчего-то опять костра, у которого они сегодня не сидели.
Глава 9
Каймат упёрся в неё каким-то странным долгим взглядом. Словно прикидывал: поделиться с ней чем-то важным, или она ничегошеньки не поймёт? А потом безо всякой насмешки изрёк:
– То, что варится в твоей умной головке, несомненно, важно. Допускаю даже, что важней всего в мире. Только не для меня. Пускай варится. Я мешать не стану. Но и потакать этим бредням не буду.
– Откуда ты знаешь?.. – дёрнулась она в попытке вывернуться из-под него, вскочить.
– Знаю, – ещё сильней навалился Каймат, добравшись губами до уха и затеребив предательски чувствительную мочку. – Подарок, который ты весь день для меня готовила, полнейшая чушь. Хотел бы иметь жену и детей, заимел бы, тебя не спросясь.
– Лиаты! – озарило Двуликую.
– Кто же ещё? – хмыкнул он, чуть отпрянув в попытке разглядеть её обалдело вытаращенные глаза. – С тех пор, как эти трещотки решили, что я Двуликий, трезвонят не переставая. И сдают тебя с потрохами. Всегда знал, что в женской голове полно романтического мусора. Однако надеялся, что он вам не слишком мешает жить.
– Ты не понимаешь, – выдохнула Каюри, пытаясь честно объяснить, во что его втягивают Лиаты.
И всем сердцем не желая этого делать. Если чьё-то неведение сохранит только-только обретённое счастье, пускай так всё и остаётся – нашёптывал подлый соблазнитель эгоизм. Вопрос только: чем это для твоего пресловутого счастья закончится – напирала с другой стороны гордость. Два вечных врага и мучителя.
– Да нет, – возразил Каймат, коснувшись её губ кончиком тяжело дышащего носа. – Это ты не понимаешь. Не пытайся слепить для меня счастье. Тебе кривого горшка не вылепить, не то, что такую великую вещь. Всё, хватит, – вновь отпрянул он. – Я слишком долго ждал, когда закончится этот день. Так что лежи и не трепыхайся. Я ополоснусь, а потом мы повторим «это… ну».
И они повторили. И опять, добравшись до извержения высочайшего наслаждения, Каюри в полубреду ощутила присутствие Лиат. Все три алчные паразитки старались не упустить ни капли того, что почитали своей законной добычей.
А потом изнеможение как-то незаметно столкнуло Каюри в непроницаемую бездну сна.
Проснувшись, она обнаружила, что солнце за окном почти добралось до полуденных высот. Быстренько умывшись и одевшись, воодушевлённая Двуликая влетела в гостиную и остолбенела. Почти под самым потолком парил восторженно поющий Улюлюшка. Его обвивали кольца БАЦ – Каюри всегда поразительно тонко чувствовала каждого демона и безошибочно их различала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Щупальце, игравшее с мальчишкой, выходило из Каймата, который сидел за столом и преспокойно метал кости с Муанатом и Саядом. ЗУ висел на шее нового Двуликого призрачным шарфом. И пытался участвовать в игре: тыкался мордой в кулак Саяда, готовый разжаться и выбросить кости. МУМ свернулся на коротко стриженной макушке Каймата и о чём-то мечтал. Ни одной поганки, одарившей Двуликого своими лазутчиками, в гостиной не наблюдалось.