Отец молчит еще пару секунд, а затем в трубке слышаться короткие гудки.
Черт!
Судорожно соображаю, что же мне делать.
Ищу номер мамы в справочнике и тут же набираю.
Секунда, вторая. Сердце болезненно сжимается в ожидании.
«Аппарат вызываемого абонента выключен или находится…»
Черт! Черт! Черт!
Подскакиваю с кровати и начинаю ходить по комнате, в попытках успокоить накатившую дрожь.
Думай, Лика!
Точно! Тетя Марина! Наша соседка! Должна знать, что случилось!
Перелистываю справочник в телефоне, в надежде найти заветный номер.
Да! Вот он!
Гудок! Второй!
— Лика, девочка моя, я только что собиралась тебе звонить. — голос соседки жалостливый и сочувствующий.
Нет, только не это. В голову лезут самые плохие мысли.
— Что с мамой?
— В больнице, в реанимации. С сердцем плохо стало. Они с твоим отцом опять поссорились, и…
— Господи… — слезы хлынули из глаз. — Я прилечу. Сегодня же. Будьте на связи, пожалуйста.
Сдавленный голос хрипнет от волнения.
Вешаю трубку. За что ухватится? Вещи собрать.
Комочек.
Подхватываю котенка на руки и бегу к Свете в одной пижаме и тапочках. Бедная девушка, что она обо мне подумает? Вчера босая, сегодня в пижаме.
Совершенно бесполезные мысли крутятся в голове, пока я давлю на кнопку дверного звонка.
— Лика?
— Света, извини, пусть Комочек побудет у тебя. Мне надо домой, мама в больнице. Не знаю, когда вернусь.
Девушка шокировано кивает, и, не говоря больше ни слова подхватывает котенка на руки.
А я бегу домой что бы собрать вещи и позвонить Андрею Витальевичу. Теперь точно придется увольняться. Все к одному…
Глава 33. Лика
— Андрей Витальевич. — голос потерянный, но настроена я решительно. Сумка с вещами уже ждет в прихожей. Осталось только такси в аэропорт вызвать.
В трубке слышится холодный голос начальника.
— Лика? Слушаю.
— Я увольняясь. Извините.
Секундное молчание.
— Что случилось? — ледяной тон босса требует ответов.
Потупив глаза в пол, будто бы находясь под его пронизывающим взглядом, вся сжимаюсь изнутри.
— Извините, но мне надо уехать из города. Я понимаю, что отпуск мне никто сейчас не даст, а дело срочное. Я уезжаю прямо сейчас. — пытаюсь пояснить я.
Безумно стыдно перед начальником.
Он не виноват, что его сын подонок.
Он дал мне шанс. Дал работу.
А я…?
Случившаяся ситуация с мамой лишь повод убраться подальше, не вдаваясь в подробности всех деталей.
— Лика. Еще раз. Что случилось?
Тяжело вздыхаю.
— Моя мама в больнице. Мне срочно нужно к ней.
— Что-то серьезное?
— Сердце. Я сама толком еще ничего не знаю.
— Ты дома?
— Да, но через пол часа я выезжаю в аэропорт. Андрей Витальевич, извините меня. Я не хотела Вас подводить.
— Через двадцать минут заедет Коля и отвезет тебя в аэропорт. Вернешься на работу, как сможешь.
Начальник вешает трубку, не дав мне возможности ответить.
Шокировано смотрю на потухший экран телефона.
Неужели он и вправду оставит меня на работе поле этого?
Зачем?
Ладно, не до этого мне сейчас.
Приеду обратно и нормально объясню, что не смогу больше у него работать.
Заглядываю в кошелек, пересчитываю пару последних купюр. На билет должно хватить.
Проверив квартиру, запираю ее, и спускаюсь на улицу, ожидать черную машину начальника.
Коля подъехал даже раньше, и молча отвез меня в аэропорт.
Высадив у входа, вручил белый конверт и сказал, что босс просил передать зарплату.
Почему начальник так добр ко мне? Эта мысль не дает мне покоя.
Но более важные мысли о маме, заставляют не думать об этом мужчине, и поскорее пробраться к стойке регистрации.
Тихонько толкаю дверь больничной палаты. Восемь вечера. Время для посещений вот-вот закончится. Пришлось уговаривать врачей пустить меня хоть на минутку.
Запах государственной больницы пропитал меня в первую же минуту, как я вошла.
За этой дверью моя мама. Моя бедная больная мамочка.
Как же так? Почему же ты не берегла свое драгоценное здоровье всю жизнь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глубоко вдохнув, вхожу.
Мама лежит без сознания, окутанная бесконечными трубками и датчиками.
Яркий свет освещает всю комнату, позволяя разглядеть все до мельчайших деталей.
Старая железная койка с дешевым матрацем. Кафельные полы с обшарпанной плиткой и не отмывающейся грязью по углам. Советские тумбочки с поломанными дверцами. Чего еще ждать от дешевой больницы?
Грустно вздыхаю и сажусь на стул рядом с матерью.
Как же так?
Беру ее за руку. Ладонь теплая и такая… родная.
На глаза наворачиваются слезы. Я никогда не была близка с родителями, но это не значит, что я не люблю их…
Пробыв с мамой еще пол часа, послушалась врача, и покинула палату в раздумьях, что же мне делать дальше.
Маме требуется дорогостоящая операция на сердце. Оказалось, что оно у нее совсем больное, а она не лечилась из-за того, что лекарства были слишком дорогими.
Операцию можно сделать здесь, в этом городе, но только в частной клинике, поскольку в государственной нет необходимого оборудования. У отца денег нет, а у матери тем более. Родственников, которые бы могли помочь у нас тоже не имеется. А вопрос надо решить в ближайшие дни.
Без операции она, конечно, очнется, но протянет скорее всего не долго.
Мысли бесконечно вертятся в голове, не давая сомкнуть глаз, пока я лежу на старой койке, в ближайшей от больницы, гостинице.
Глава 34. Лика
— Ну значит деньги поступят на Ваш счет в течение суток. Не переживайте. — приветливый сотрудник банка обнадеживающе смотрит на меня, заверяя, что беспокоится не о чем.
Киваю в ответ и прощаясь, покидаю здание банка.
Три дня пролетели со скоростью света.
За это время я успела обойти все банки в городе.
Оказывается, не так-то просто взять кредит, если у тебя совсем нет кредитной истории и только-только исполнилось восемнадцать.
Мелкие кредиты готовы были выдать не раздумывая, а вот крупную сумму одобрили только в одном банке.
Проценты просто огромные.
И я совершенно не имею понятия, как буду его выплачивать.
Шанс держаться на плаву есть только, если я останусь работать у Андрея Витальевича, но я просто не смогу после всего этого…
Но другую высокооплачиваемую работу мне найти вряд ли удастся…
Придется съехать с квартиры и снять какую-нибудь самую дешевую комнату.
Устроиться на две работы и может тогда…
Учебу точно придется бросить.
Тяжело вздыхаю.
Нет, лучше не думать об этом сейчас.
Главное поскорее перевезти маму в клинику и сделать операцию.
Она очнулась, но чувствует себя неважно.
Грустно и больно смотреть, как человек, воспитавший тебя, медленно чахнет прямо на глазах.
Бегу обратно в больницу, известить врачей, чтобы готовили маму к транспортировке в другую клинику.
Теперь остается только ждать и молиться, что все пройдет хорошо.
Отец за эти дни появился всего пару раз, и то в нетрезвом состоянии, поэтому врачи не пустили его в палату.
Операция назначена уже через пару часов.
Я держу маму за руку.
Она заметно волнуется, да и я тоже.
Все это так сложно и тяжело.
На глаза вновь наворачиваются слезы.
Нет!
Плакать нельзя!
Ей сейчас нужны только положительные эмоции!
Ободряюще улыбаюсь и глажу маму по щеке.
— Все будет хорошо.
— Лика, я знаю, что могу уже не очнуться… — голос матери дрожит.
— Нет! Я не хочу даже слышать этого, поняла? Даже не смей так говорить! Все будет хорошо! Обязательно! Веришь?