Читать интересную книгу К чертям собачьим - Дэн Кавана

— Это было бы не так интересно, — ответил Даффи. Не позволяй ему выводить тебя из равновесия, думал он, ни здесь, ни во время игры.

— Но это было бы так демократично, разве нет?

— Не думаю, что для игры это имеет значение, — сказал Даффи.

— Он не собирается выпячивать своё «я», — вставила Лукреция.

— Может, для тебя это имеет значение, милочка, но не для меня, — отозвался Дамиан.

Салли прыснула со смеху, Джимми остался невозмутим.

На ужине в этот вечер присутствовал Генри, и Даффи наконец-то смог его хорошенько рассмотреть. Это был крупный, плотный мужчина, с квадратной головой и большими красными руками; уголки рта у него были опущены вниз. Когда к нему обращались, он смотрел прямо на вас, но мыслями, казалось, был и здесь, и где-то в другом месте. На нём была фермерская куртка в такую крупную клетку, что даже самым близоруким игрокам в крестики-нолики не составило бы труда попасть куда надо; из нагрудного кармана обильно выбивались складки жёлтого шелкового носового платка; тот же галстук-бабочка в крупный горох по-прежнему дисгармонировал с той же рубашкой из тонкой шерсти. Разговаривал он мало, даже с Анжелой, хотя когда она к нему обращалась, он поворачивался к ней, и лицо у него освещалось мягкой улыбкой. Даффи решил, что он как раз из тех, кто обычно достаётся «зелёным сапожкам»; неудивительно, что Анжела показалась ему женщиной совершенно необычной. Что касается Анжелы, то на неё его присутствие действовало успокаивающе; она не была ни взвинчена, ни апатична — вполне нормальная женщина, какою, может быть, она в действительности и была.

Время от времени, словно пытаясь вовлечь его в разговор, Дамиан обращался к Генри с неожиданным вопросом. «Ну что, окропили уже своих овечек, Генри?» — весело бросал он ему; «Вы про дезинфекцию? Сейчас не сезон. Овец купают…» — но прежде, чем он успевал объяснить Дамиану, когда в действительности купают овец, как его собеседник уже спрашивал «Так вы тогда, наверное, настреляли много фазанов?» И не давая Генри договорить, что нет, вообще нисколько не настрелял, Дамиан перескакивал на другую тему.

Даффи подумал, что это чуточку несправедливо, и в какой-то момент, повернувшись к Генри, выдал лучшее, на что был способен.

— А у вас большая ферма, Генри?

Но тому не дали возможности ответить.

— Надо спрашивать, «сколько у вас акров, Генри?» — раздался голос Дамиана, — но всё равно это настоящее занудство, потому что все, кроме вас, уже знают ответ, так что лучше проглотите пока что свой вопрос и дождитесь, пока вы с Генри останетесь вдвоём. Я имею все основания полагать, что застольная беседа должна вестись между возможно большим числом присутствующих.

— Вы всегда такой? — спросил Даффи.

— Какой «такой»? Какой «такой»? — наседал Дамиан.

— Вы всегда такой пустомеля?

— А-а-а, — застонал Дамиан, — прямо кинжал в спину. Насквозь пронзили. Ах, какое словцо, какое милое словцо.

— Уймитесь, ребятки, — проговорил Вик.

После ужина Дамиан попытался зазвать всех смотреть финал Браунскомб-Холла по игре в снукер, но его насмешливый гипер-энтузиазм («Подваливайте, девочки, посмотрите, как катаются шарики») только отпугнул потенциальных зрителей. Вик и Белинда пошли спать, то же самое сделала и Анжела; Таффи отправился смотреть телепередачу, ведущая которой, женщина-раввин, должна была выяснять, имеет ли человек врождённую склонность ко злу. Лукреция ушла, не дав никаких разъяснений. Даффи был этим слегка разочарован. Но, может быть, когда она в следующий раз будет в городе, то посмотрит, как он защищает ворота «Упрямцев»; может статься, ей нравится футбол.

В результате лишь Генри и Салли, сидя на разных концах обтянутой розовым ситцем софы, видели, как разбивает Даффи — на этот раз без всяких примочек, простой удар с отскоком от правого борта. Так начался финал Браунскомб-Холла по снукеру в пяти партиях. Дамиан предложил сделать какую-никакую ставку, но Даффи ответил: «Думаю, полученного от выигрыша удовлетворения будет вполне достаточно». Когда Дамиан принялся болтать с Салли, Даффи высказался в том духе, что разговор сейчас уместен лишь об игре, а уж никак не о том, во вторник или в среду состоится приём у Петронеллы Дрим-пим-пимс. Когда Дамиан оставил на бортике кусочек голубого мела, Даффи указал ему на это как на нарушение этикета и попросил убрать мелок перед его, Даффи, ударом. Сам Даффи играл очень хладнокровно и очень осторожно, подозревая, что Дамиан из тех, кто, оказавшись в руках полицейского с дубинкой, способен сам себе нанести телесные повреждения.

Салли ушла спать — по крайней мере, так она сказала, хотя ей, возможно, просто захотелось выпить — когда Дамиан вёл по партиям два-один. Несмотря на то, что Анжела вот уже полтора часа лежала у себя в постели совершенно одна, Генри остался непоколебимо сидеть на розовом ситце. В четвёртой партии Даффи отыгрался с помощью нескольких хитрых «замазок», но как всегда проиграл в пятой. Под конец ему, чтобы выиграть, нужны были синий, розовый и чёрный, и его попытка аккуратно ударить по синему привела к тому, что биток мягко плюхнулся в среднюю лузу. «Партия», — закричал Дамиан. Даффи положил кий, признавая своё поражение. «Я просто не могу не рассказать об этом Салли, — сказал Дамиан, — вы уж простите мне маленькое злорадство».

За всё время игры, Генри не проронил ни слова. По выражению его лица нельзя было сказать, следит ли он за тем, что происходит на столе, или нет. Теперь же он поднялся, взял из стойки самый длинный кий, вернул на стол биток и сказал: «Думаю, вы слишком торопитесь с ударом». Он изобразил нервическое подергивание головой, которое, как знал за собой Даффи, слишком часто сопровождало его прицеливание, и дважды продемонстрировал один и тот же удар: один раз он мотнул головой, как это делал Даффи, и шар ударился о борт в нескольких сантиметрах от лузы, в другой раз он действовал совершенно спокойно, и шар упал в лузу, не коснувшись бортов. Затем он сыграл дальний и трудный розовый и, послав чёрный через весь стол, довершил дело.

— Вы замечательно играете, — сказал Даффи, — наверное, много тренировались.

— Это благодаря бильярду. Играл в бильярд с папой, ещё когда был совсем мальчишкой. В снукер-то я почти не играл. Папа считал снукер игрой для дегенератов.

— Это оттого, что в неё играют в основном паршивцы из молодых, — предположил Даффи.

— Да нет, не из-за этого. Скорей потому, что в снукере сама игра решает, сколько ей продолжаться. Папа считал бильярд игрой для джентльменов, потому что там игроки сами решали, сколько будут играть. Бильярд — игра более тонкая.

— А что ещё, кроме того, чтоб не дёргать головой? — спросил Даффи.

— Мне кажется, вы слишком далеко оттягиваете кий. С маленькими людьми часто так. И получается, что предплечье не в вертикальном положении.

— А ещё?

— Вам надо больше бороться за первую партию. Она закладывает основу.

— Я знаю. Я боролся.

— Что ж, тогда ладно.

Они присели на софу. Даффи всё ещё думал над тем, почему же Генри не идёт наверх. Сейчас уже, наверное, половина двенадцатого.

— Как Анжела?

— Нормально.

Почему они все говорят ему, что с ней всё нормально? Что они, держат его за болвана? Или просто дают понять, чтоб он не лез не в своё дело?

— То, что случилось с Рики, наверное, очень её расстроило?

— Рики был очень милый пёс, — сказал Генри, уходя от прямого ответа.

— Он был ваш или Анжелы? А может, ваш общий?

— Нет, это была её собака. Можно сказать, что он был общий. Его тут все любили. Салли тоже очень его любила.

— Салли?

— Да. Она гуляла с ним столько же, сколько Энжи. А может, и чаще.

— Дамиан?

— Не представляю Дамиана гуляющим с собакой.

— Да, и я тоже.

Наступило молчание. Вечер подходил к концу.

— Ну, — проговорил Даффи, — стараясь придать своему голосу интонацию приятеля на мальчишнике, — пара недель, и прощай холостяцкое житьё. Ждёте, наверное, не дождётесь?

Даффи думал было развить свою новую теорию о браке как о трёхдневных состязаниях, но решил, что это может быть неуместно, да и, в любом случае, слишком много на это уйдёт времени.

Некоторое время Генри никак на сказанное Даффи не реагировал, затем чуть улыбнулся и встал.

— Пора. Мама ждёт.

Он без всякой видимой причины похлопал Даффи по плечу, потом потряс его руку, всё время при этом улыбаясь. И через минуту Даффи был в бильярдной один; он отрабатывал удары и размышлял о том, что, должно быть, нет ничего ненормального в том, что Генри поехал домой к мамочке вместо того, чтобы остаться ночевать со своей девушкой.

На следующее утро за завтраком Даффи сказал, что они с Виком решили, что он должен поехать в Лондон за оборудованием для установки сигнализации, каковое не могло быть найдено на границе Букингемширского и Бедфордширского графств. Возможно, он вернётся к вечеру, а может, и нет. Единственное, в чём он был уверен, когда шёл по гравийной дорожке, это в том, что ему надо привезти с собой халат. Не то, чтобы его беспокоило, что думает об этом Дамиан. На самом деле, будь у него побольше здравого смысла, он бы и вовсе забыл о Дамиане. Три-два. Чёрт. Если б он не пытался из чистого бахвальства достать тот красный в заключительной партии и не дал этому Вихлястому Носу сходу набрать двадцать два очка… Может, ему стоит потренироваться. Это мысль. В их квартале наверняка есть какой-нибудь живчик, ничего, если Даффи и проиграет.