— Не надо о нем, — попросила девушка.
— К ночи перестану поминать, обещаю, — заверил Вьюн. — А ты, Ромашечка, каким путем идти хочешь?
— Наверное, коротким.
Предложенный Дроздом путь выглядел более спокойным. Весь последний день они шли по весьма оживленному участку дороги, и девушке было очень не по себе от внимания иных прохожих-проезжих. Те, как и предупреждал Вьюн, считали, что идущая с двумя молодыми оборотнями особа (нелюдей в ее спутниках распознавали почти сразу по отсутствию на шеях крыликов) и другим не откажет. Парни огрызались на подобные предложения, но история о родстве Винки с Дроздом мало кого убеждала, а идти на открытый конфликт с людьми пес и кот не осмеливались. Спасал положение лишь откровенный испуг девушки и ее бросающаяся в глаза наивность.
Для Винки это было первое путешествие, и она уже насытилась прелестями дорожной жизни, все чаще жалея, что не осталась в одном из пройденных селений. Но увидеть город, к тому же большой, по-прежнему хотелось. Попутчики ей не надоели, хотя с каждым днем меньше и меньше напоминали беззащитных зверушек. Винка твердо решила, что расстанется с парнями в Надреченске.
Путешественники без труда переправились через Ясеницу. Река текла по широкому мелкому руслу, омывая многочисленные отмели и перекаты. Пологий и болотистый противоположный берег не спешил привечать парней и девушку. Троица долго брела по топкому мелководью сквозь сизые заросли рогоза, ближе к твердой земле украшенные яркими лиловыми кострами плакун-травы. Наконец удалось выбраться на сушу. Впереди тянулся широкий сырой луг, весной наверняка скрывающийся под разливом.
Заливной луг казался бесконечным, жилья поблизости видно не было, и Винка приуныла, вспомнив, что у них осталось не так уж много еды. Парни вряд ли беспокоились о такой мелочи, ведь они всегда могли наесться в зверином обличье, а что будет делать она? Ей почему-то не пришло в голову, что изловленных псом кроликов можно зажарить над костром.
Огнем, к некоторому удивлению Винки, парни очень даже пользовались. А в родном селении болтали, что нелюди боятся пламени, как и все дикие звери. Но и Вьюн, и Дрозд, когда приходилось ночевать в лесу или поле, перекидывались в животных и с удовольствием устраивались вместе с девушкой у заранее разведенного костра. Так и спали втроем, улегшись потеснее, чтобы не мерзнуть. Видно, сказки о страхе оборотней перед огнем происходили из того же дремучего источника, что и сведения об их незамедлительном бегстве при виде серебра.
Люди в долине попадались редко. Несколько раз Винка замечала одинокие хутора, работников в полях и пасущихся коров, но парни не стремились к общению с кем бы то ни было. Они большей частью шли без дороги, ориентируясь по солнцу да еще каким-то известным лишь нелюдям приметам.
— Вы бывали здесь раньше? — спросила как-то Винка.
— Лезть в такую дыру дважды? — фыркнул Вьюн. — Ты меня за кого принимаешь? Я — городской кот, сколько можно повторять!
— Как же ты так уверенно идешь? — не отставала девушка, давно привыкшая к приступам недовольства котяры и смирившаяся с ними, как с моросью, висящей с утра в воздухе. И то, и другое малоприятно, но приходится терпеть.
— Оборотни умеют находить дорогу, — ответил кошак, напустив на себя важный вид.
— Как? По запаху?
— По запаху собачки бегают. У нас, котов, есть чувство направле…
Не договорив, шедший чуть впереди Вьюн взмахнул руками и исчез. Винка едва успела защитить лицо от хлестнувших ивовых веток и встала как вкопаная. Дрозд чуть не налетел на нее.
— Похоже, на сей раз чувство направления подвело твоего котика, — глубокомысленно заявил он, отодвигая девушку с дороги и осторожно заглядывая вперед.
Винка тут же шагнула следом и чуть не полетела вниз. Дрозд вовремя подхватил ее за талию.
— Виночка, не рвись на помощь, с котиком все в порядке. Слышишь?
Девушка прислушалась. Действительно, из зарослей у подножья глинистого склона, прочерченного гладкой полосой, оставленной съехавшим вниз кошаком, доносились вопли, сначала нечленораздельные, а после сменившиеся отборной бранью, произносимой, впрочем, с абсолютно счастливыми интонациями.
— Что с ним?
— Не знаю, — пожал плечами Дрозд. — Даже боюсь предположить. В последний раз он так ругался, правда, шепотом, когда подглядывал за влюбленной парочкой оборотней-медведей. На них, конечно, стоило посмотреть. Я, к примеру, много нового узнал, но молчал при этом. А кошаково шипенье в конце концов услыхал косолапый, оторвался от своей медовой бочечки — это его собственное выражение — и пошел разбираться. Котик тут же выпустил когти и взлетел на дерево, а я полночи бегал по лесу от разъяренного мужика. Но сейчас там вряд ли есть кто живой, судя по тому, как Вьюн орет.
— Тогда спускаемся? — спросила Винка, слегка смущенная рассказом Дрозда.
Пес и девушка съехали вниз по скользкой от дождя глине, и оказались в высоких густых зарослях какой-то травы. Листья ее уже начали желтеть, на пышных зонтиках соцветий вместо цветов кое-где виднелись еще не сорванные ветром семена с пушистым хохолком наверху. Винке растение показалось смутно знакомым, Дрозд и вовсе не обратил на него внимания, вломившись в заросли в поисках друга.
— Валерька… — послышалось счастливое бормотание Вьюна, пришедшее на смену громоподобному извержению ругательств. — Эх, трава-травушка, травушка-муравушка… Наконец-то повезло, впервые с того дня, как Осинка выперла… Дрозд! Винка! Спускайтесь сюда!
— Да мы уже, — ухмыльнулся пес, вырастая за спиной сидящего на земле кошака.
Тот так и подскочил, будто его подкинуло в воздух.
— Рехнулся? Чего подкрадываешься? Я скончаюсь от испуга прежде, чем успею насладиться всем этим богатством!
— Я не подкрадываюсь, это ты совсем обалдел, ничего вокруг не замечаешь. Беру свои слова назад: направление ты все же выдержал правильное. Так это и есть ваша кошачья дурь-валерька? — Дрозд сорвал один из стеблей и понюхал. — По запаху обычная трава.
— Что б ты понимал, — буркнул Вьюн, поднимаясь. — Это сверху трава. А вся сила и приятность в корне, — не сдержал ухмылки. — Так что раздевайся, приятель, и перекидывайся.
— Зачем? — удивилась Винка, выдергивая один из стеблей и принюхиваясь. — Да это же валерий корень! Ты плохо спишь? — с удивлением взглянула на Вьюна. — Хотя он помогает и когда на душе неспокойно или просто не в духе…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});