Читать интересную книгу Солдаты - Уильям Форстчен

В центре комнаты стоял потрепанный дубовый стол, вокруг которого была установлена дюжина стульев с прямыми спинками. Эндрю обрадовался, увидев Святого Прелата Касмира, сидящего у дальнего угла, преподобный поднялся на ноги, когда вошел Эндрю.

— Добрый день, Эндрю, — сказал он, на достаточно хорошем английском, и Эндрю улыбнулся, снимая свою старую шляпу-кепи, выказав искреннее уважение.

Напротив него находился Винсент Готорн, всего лишь тень призрака, униформа болталась на его худющем теле, и он по-прежнему щеголял своей острой козлиной бородкой и усами, как у Фила Шеридана.

Не говоря ни слова, Бугарин взял стул рядом с Касмиром, а Калин сделал знак Эндрю сесть рядом с Винсентом, Ганс взял стул справа от Эндрю, пока Калин усаживался за Бугариным. Эндрю склонялся, перед началом этой встречи, выразить протест, попросить, по крайней мере, освежиться и немного перекусить, а затем каким-нибудь образом получить несколько минут наедине с Калином, что бы узнать, что же происходит, но холодный взгляд Калина подавил его протест, и поскольку он уже сел, то обошелся чашкой чая, которой Касмир уделил большое внимание, наливая чай двоим вновь прибывшим. Затем преподобный настоял на молитве, которая протекала в течение пяти минут и которая делала сильный упор на его благодарность за благополучное возвращение Эндрю и Ганса, на необходимость в божественном руководстве и силы в испытаниях в будущем. Как только трое русских перекрестились, Эндрю поднял голову и уставился прямо на Калина.

— Эндрю, нам необходим правдивый доклад о том, что случилось там и почему, — сказал Калин, открывая встречу, без замечаний или одной из своих обычных острот, предназначенных для снятия напряжения.

— Я никогда не обманывал вап, все, что угодно, кроме этого, Мистер Президент, — холодно ответил Эндрю, решив быть формальным и избежать использования неофициального прозвища Калина.

«Странно, однажды ты был крестьянином, выдумщиком и шутом для боярина Ивора, скрывая свою хитрость за маской дурачка, чтобы защитить свою семью и себя непосредственно, когда придут тугары, очень сильно надеясь, что таким образом спасешь свою дочь от отправки в убойную яму.

Готорн, который теперь является твоим зятем, учил тебя идеалам Республики, и именно ты был тем, кто спровоцировал восстание, и многие годы после тех событий я учил тебя всему, что знаю о том, как править, и написал саму Конституцию, которая облекла тебя властью», подумал он.

И теперь Эндрю не мог не чувствовать вспышку негодования, наставник, который нашел себя превзойденным студентом, «нет, это не правильно, так не должно быть», сказал он себе. «Сквозь все эти годы я сохранял требование, что военные должны отвечать перед гражданскими, и теперь здесь так и происходит».

— Эндрю, пожалуйста, расскажи нам что произошло, — вставил Касмир. — Весь город находится в суматохе от страха, некоторые даже утверждают, что фронт рухнул и бантаги скоро будут у ворот.

— Нет, они не прорвались, фронт — тот же самый, каким был перед нападением.

— Другими словами, вы не продвинулись ни на дюйм земли, — вставил Бугарин.

Эндрю перевел взгляд, изучая сенатора. Ходили слухи, что тот болел туберкулезом; его кожа была почти цвета свинцовых белил, натянутая на костях лица. Темные глаза, казалось, горят подобно углю, когда он вернул Эндрю взгляд. Несмотря на текущую позицию сенатора, Эндрю понял, что у него на самом деле есть определенная доля уважения к этому человеку. Он избежал позорного «Заговора бояр», нацеленного на свержение правительства перед меркской войной и некоторое время командовал полком, а затем бригадой перед тем, как эвакуировали Русь. Сраженный болезнью он ушел из армии и был сразу же избран сенатором. Все же в последние годы протесты против войны все более и более сосредотачивались вокруг него, сначала как общее беспокойство по поводу течения сражения, а затем все сильнее и сильнее в качестве голоса сепаратизма и недоверия к Риму и их способности сражаться.

Это было то самое, чего Эндрю не мог постигнуть, этот омерзительный клин, вбитый между Русью и Римом. Если бы они преуспели в том, чтобы расколоть их на части, то Республика лопнула бы, и все они погибли бы тогда. Как человек с интеллектом Бугарина не видел этого, было загадкой.

— Если вы спрашиваете, удержали ли мы противоположный берег реки, — ответил Эндрю. — Нет.

— Каковы общие потери? — спросил Касмир. — Сначала я хочу узнать потери среди людей.

Эндрю вздохнул и на мгновение взглянул на потолок.

— Не менее двадцати семи с половиной тысяч убитыми, раненными или взятыми в плен из тех сорока тысяч, что пересекли реку. Чуть больше девяти тысяч раненных возвратились; все остальные погибли.

— Милосердный Перм благослови их, — произнес нараспев Казмир, совершая крестное знамение.

— А оборудование? — спросил Калин.

— Все вступившие в бой броневики были потеряны, то есть пятьдесят три машины. Девятнадцать легких дирижаблей и одиннадцать тяжелых машин также было потеряно. Восемь полевых батарей погибли, и почти все оснащение трех корпусов наряду с оборудованием двух полков инженерных войск и понтонных бригад, три корпусных полевых госпиталя, и где-то приблизительно пятьдесят полковых штандартов и знамен.

Калин громко выдохнул и откинулся на спинку стула.

— Как, черт побери? — вскрикнул Бугарин. — Что вы сделали не правильно?

— Просто расскажи нам, — сказал Калин, отрезая Бугарина.

— Это была ловушка, — сказал Эндрю. — Незаметная и простая. Этот новый лидер, Джурак, он не такой, как предыдущие. Я боюсь, что мир, из которого он пришел, намного более развит, чем мой. У него лучше способность воспринимать как использовать новые создающиеся виды оружия, его армия преобразована во что-то сильно отличающееся от того с чем мы встретились у тугар и мерков.

Эндрю втянул воздух, в комнате стояла тишина, за исключением тиканья небольших деревянных часов на стене около стола. Он вспомнил, что часы были теми самыми, которые Винсент вырезал для него давным-давно, еще до прихода тугар.

— У них есть новая модель броневика. Усиленная броня и при этом понимание того, на каком расстоянии держаться от наших собственных броневиков и ракетных установок. Новые воздушные корабли на двух двигателях, более быстрые, чем наши «Орлы», и почти такие же быстрые, как и «Шмели». Также у них есть новый вид оружия, похожий на наш «гатлинг», медленнее стреляющий, но такой же смертоносный.

— Разве вы не ожидали ничего из этого? — спросил Бугарин.

— Не полностью, — был вынужден признать Эндрю.

— Что вы подразумеваете под ‘не полностью’?

— Как командующему, мне нужно было предположить, что что-то изменится с их новым лидером. Кроме того, то, что у них, несомненно, будет новое оружие. Джурак, однако, был достаточно проницателен, чтобы сохранять все свои карты скрытыми, пока мы не начали активные боевые действия, тогда он раскрыл их все в одном смертельном ударе.

Также, с тактической точки зрения, он предстал в новом лице. Я оценил бы, что по крайней мере пять из его уменов были вооружены лучшими винтовками, и кроме того они, очевидно, обучались столь же качественно, как и мы. Они не были воинами орды, атакующими как попало, они наступали со сноровкой и целеустремленность, каких мы ранее не наблюдали.

— Что произошло на самом деле, — вставил Калин. — Расскажи мне это.

— Мы начали наступление согласно планам, которые мы с вами разбирали за неделю до атаки. Потери на первой стадии были меньше предполагаемых, чуть больше двух тысяч убитыми и ранеными. В результате шестичасового нападения наши части продвинулись на расстояние удара по их главной станции, в пяти милях к востоку от Капуа, когда произошла контратака.

— И вы не прогнозировали, что они нанесут контрудар? — резко спросил Бугарин.

— Конечно, мы ожидали контратаку, — ответил Эндрю, стараясь не показать в своем голосе усталости и чувства безысходности. — Все орды были мастерами ведения мобильной войны и знали достаточно, чтобы сохранить мобильный резерв, размещенный позади их линии обороны, или в качестве силы, способной запечатать прорыв или как резерв, для нанесения окончательный удар.

— Так почему же ты не подготовился? — спросил Калин.

Эндрю колебался с минуту, удивленный холодностью в голосе Калина.

— Мы подготовились. Девятый корпус вел прорыв при поддержке Первого бронеполка. Одиннадцатый корпус следовал за ним, закрепляя левый фланг, пока части двух оставшихся корпусов переправились и закрепились на правом фланге и обеспечили резерв. Второй бронеполк придержали в резерве для последующего их выдвижения, как только понтонные мосты будут уложены, и мы чувствовали, что осуществили прорыв.

То, что удивило нас, было огромное количество броневиков в их резервах, из докладов мы прикинули, что там было свыше двух сотен по сравнению с менее чем сотней наших, из которых мы ввели в бой только пятьдесят в первой волне, масса новых дирижаблей, внедрение ими автоматического оружия, и наконец, тактика укрывательства и концентрации броневиков в огромных ударных колоннах.