да. — Говорю я.
— Что за другая сторона? — Спрашивает Нера.
— Да ладно, Би. Ты должна признать, что та дерзкая демонстрация, которую ты там устроила, — это не то, как ты обычно поступаешь в такой ситуации. Ты больше дипломатична, «давай все обсудим и помиримся», а не «покажи мне свое, а я покажу тебе свое». Взаимное уничтожение — это тип разрешения конфликта.
— И что? Я не должна с ним связываться?
— Нет, это совсем не то, что я говорю. На самом деле, кого он волнует? Я сосредоточилась на том, что впервые за долгое время к тебе вернулся огонь. Твоя тревога, похоже, не висит над тобой, как темная туча.
Когда она заговорила о моих проблемах с тревогой, я вспомнила, что у меня были проблемы с паническими атаками. Это похоже на внезапное, резкое возвращение в свое тело.
Я хмурю брови, вспоминая свои отношения с Роугом. Они были жаркими, злыми, на грани насилия. Мое сердце билось с новой скоростью, я испытывала все известные человеку негативные эмоции, но никогда не испытывала такой парализующей тревоги, как во время других споров.
Тайер права. Обычно я очень не люблю конфликты, предпочитаю рационально обсуждать вещи, а не вступать в физическую борьбу. Поэтому тот факт, что за несколько дней он довел меня до того, что я готова набить ему лицо, просто безумен. Это говорит о глубине эмоций, которые он из меня вытягивает.
Она продолжает говорить, пока мы идем в раздевалку.
— Я разрываюсь между желанием дать ему по лицу за то, что он издевается и пугает тебя, и сказать ему, чтобы он продолжал, потому что ты идешь с ним нога в ногу — это самое живое, что я видела за год.
— Ладно, я поняла, что ты имеешь в виду. — Соглашаюсь я, уступая. — Видимо, все, что нужно, чтобы вылечить мою тревогу, — это вражда с европейским мужчиной.
— Горячим европейским мужчиной, и не забывай, что грань между любовью и ненавистью очень тонкая.
— Ты же не можешь всерьез думать, что мне хоть что-то нравится в этом психопате? — Недоверчиво спрашиваю я, переодеваясь в запасные леггинсы Неры и свитер с Гарри Поттером.
Нера вскакивает.
— Может быть, не «нравится», но между вами, ребята, определенно есть какая-то странная химия. Во время всего этого обмена вы были очень сосредоточены друг на друге. Не похоже, что вы осознавали присутствие кого-либо из нас.
— Слушай, он может иметь кого угодно и когда угодно в АКК. Да и, наверное, в большей части Швейцарии. Каждая девушка здесь — исключая, конечно, нынешнюю компанию, — говорит Сикс, указывая на Неру и себя. — убила бы за шанс с ним. Он спит с кем попало и никогда больше пары раз с одной и той же девушкой. Он полный бабник, но для него это абсолютно транзакционно и без эмоций. Я никогда не видела, чтобы он смотрел на кого-то так, как он только что смотрел на тебя. — Добавляет Сикс.
Я вспоминаю, как меня обхватила собственническая рука, и явственно ощущаю, что эта хватка должна была передать мне чувство собственности. Сообщение получено.
— Он никак не смотрит на меня. — Я отвечаю, закатывая глаза.
— Смотрит.
Нера кивает.
— Взгляд определенно есть.
— Этот взгляд трудно интерпретировать. Как будто он хочет съесть тебя на обед. На данном этапе я не могу утверждать, хочет ли он убить тебя или трахнуть тебя всеми известными позами, но я склоняюсь ко второму. — Тайер заканчивает.
— Это абсолютная ненависть. — Мои щеки пылают, и я хочу отмахнуться. — А что насчет тебя? Не думаю, что кто-то из нас пропустил твой странный брачный танец с Рисом.
Она проходит через открытую дверь раздевалки, которую я держу, и оборачивается, чтобы бросить на меня быстрый взгляд.
— Это все ерунда. Он просто играет в игры. — Она говорит, натыкаясь на кирпичную стену.
Или твердая грудь Риса.
Его руки протягиваются, чтобы взять ее за руки, его ровный английский голос омывает нас, когда он говорит с улыбкой на губах.
— Привет, любимая.
Она отталкивается от его груди, вырываясь из его объятий.
— Чего ты хочешь?
Он смотрит на нее сверху вниз, на его губах играет улыбка от ее прямоты.
— Твое имя.
На ее лице появляется растерянность.
— Мое имя? Почему?
Он пожимает плечами.
— Я считаю, что должен знать твое имя, прежде чем трахнуть тебя.
Сикстайн откинула голову назад, отпивая из своей бутылки, когда он заговорил. От его слов она поперхнулась водой, попавшей в горло, и закашлялась, пытаясь отдышаться.
— Извините, не обращайте на меня внимания.
Взгляд Тайер буравит его насквозь, ее руки скрещиваются на груди.
— Этого никогда не случится, Макли.
— Да, мы уже проходили через это. Ты говоришь мне, что этого никогда не случится, я говорю тебе, что заставлю тебя пожалеть об этих словах, и мы оба знаем, что ты ошибаешься.
— Сколько заблуждений нужно иметь, чтобы поверить в эти слова, почти впечатляет.
— Ты говоришь «заблуждение», я говорю «вера». Результат один и тот же. — Он говорит, непринужденно подняв плечо.
— Я не нахожу тебя привлекательным.
Он смотрит на нее с недоверием.
— Да ладно.
— Мне это неинтересно. — Пытается она.
Он делает непринужденный шаг к ней, засунув руки в карманы. Опустив голову так, чтобы оказаться на одном уровне с ней, он насмехается.
— Лгунья.
— У меня есть парень.
Эти слова заставляют его замереть на месте. Исчез расслабленный, беззаботный шутник. Из него сочится напряжение, когда он медленно выпрямляется во весь свой властный рост.
Он недоволен, и это очевидно. Он выглядит так, словно кто-то отобрал у него новую игрушку, прежде чем он успел ее развернуть и поиграть с ней. Мышцы на его челюсти напряглись, когда он посмотрел на нее сверху вниз.
— А что плохого в том, чтобы сказать мне свое имя?
Он поймал ее на слове, и она это знает. Каким-то образом он выкрутился,