Читать интересную книгу Крошка-месть (сборник) - Светлана Алешина

– Ну, – хихикнул он. – Я и сам в некотором роде… художник.

Он ожидал моего вопроса.

– Леша! – одернула его мать.

– Вы художник? – спросила я.

– Я хотел бы им стать, но…

Он коротко вздохнул, разведя руками:

– «Ты обезьяна, ты урод, общаться с коим неприятно…» Это тоже ваш любимый Франсуа.

– Я думаю, вы немного зациклены на проблеме вашей внешности, – сказала я. – Многим плевать, как вы выглядите.

– Да, но… Большинство шарахается от меня, стоит появиться на улице.

Мне стало его жалко.

– Если всмотреться в их черты, – сказала я, – то не найдешь много красивого… Может быть, они крепки телом, но нередко в их лицах преобладает выражение отвратительной тупости!

– Вот! – Он даже подскочил в своем кресле, потирая руки. – Вот что я и хочу вам сказать! Тупость, похоть, пошлость… Почему это кажется привлекательным?

– Смотря кому, – возразила я.

– Большинству, моя инфанта! – горестно заявил он. – Увы, большинству нравится именно это…

– Они просто к этому привыкли, – пожала я плечами. – Ежели бы они с детства слушали Марчелло, а не какую-нибудь девицу с пошлыми вкусами, пошлой внешностью, может быть, они иначе бы выглядели… Понимаете, нельзя обвинять людей в том, к чему их приучили. Есть люди, которые вообще из всех на свете фильмов предпочтут порно, но…

Он как-то странно дернулся и широко заулыбался.

– Но из этого не следует, что надо снимать только порно, забыв про мультики, – закончила я мысль.

– Вы не понимаете, Сашенька! – тихо сказал он с печалью в глазах. – Мир устроен так, что он и сам превратился в сплошное «криминальное порно». Просто…

Он отпил из бокала глоточек янтарной жидкости и договорил грустно:

– Просто вы этого пока еще не заметили! Вы живете в придуманном мире, иллюзорном, созданном специально для вас, а в мире другом, грубом, реальном, животном мире все не так! Там правит бал Сатана, а танцует под какофонию скрипки толпа… Так называемый «профанум вульгус». Невежественная чернь.

* * *

Тамара вздрогнула и посмотрела на своего сына.

– Постой, что ты только что сказал?

Он едва заметно поморщился, пытаясь своим видом показать ей, что она является представительницей этой черни.

– Про-фа-нум вульгус, – четко произнося каждый слог и не убирая с лица демонстративной скуки, повторил он. – Это латынь, мамочка… А почему это произвело на тебя такое оглушительное впечатление?

Она не хотела говорить с ним о своих опасениях, преследованиях и прочих вещах, ибо его покой был для нее дороже всего.

Ограничившись слабым пожатием плеч, она посмотрела в сторону окна, занавешенного плотными бархатными гардинами, и пробормотала:

– Так, ничего особенного. Значит, вот как это звучит…

– Да что звучит, мама? – теряя терпение, воскликнул он. – Ты сама учила меня, что, находясь в обществе, нельзя говорить загадками!

– Я…

Она не хотела, черт побери, говорить об этом при нем!

– Прости, пожалуйста, Алексей! Но это касается только меня…

Она поднялась со стула и произнесла:

– Я вынуждена оставить вас ненадолго… Простите.

С этими словами поспешно прошла в свою комнату, где, опустившись в кресло, со вздохом повторила эти странные и такие зловещие слова:

– Профанум вульгус.

* * *

Я проводила ее взглядом. Замешательство Тамары при последних словах Алексея не укрылось от меня.

Неужели?

Не эти ли слова произнес неведомый преследователь?

На непонятном для Тамары языке – латынь и была для нее непонятной… Или тут сыграло роль сходство? Может быть, там вообще звучало какое-нибудь «ин вино веритас»?

– Вы меня не слушаете, – укоризненно заметил мой странный собеседник.

– Нет, что вы… Я слушаю, – возразила я.

– Да нет. Ваш взгляд направлен на дверь, за которой только что скрылась моя мать. Можно подумать, вас прежде всего интересует она. Интересно, черт возьми! До чего ж интересно!

Он улыбался.

Он вообще был похож на избалованного ребенка, который забавляется действием своих проделок на раздражающих его взрослых.

– Послушайте, сейчас, когда моя мать нас оставила, может быть, вы все-таки доверитесь мне? И расскажете, что вас с ней связывает?

Он смотрел мне прямо в глаза, и взгляд у него был не самый приятный на свете.

Внутри его глаз притаился холод, и я поежилась невольно – что-то в этом парне меня насторожило!

– Это вам только показалось, – попыталась я уйти от ответа.

– Бросьте, – выплюнул он слова с гадливой гримасой. – Женщины все созданы для вранья, и вы не исключение!

– К чему это вы? – удивленно посмотрела я на него.

– К тому, что вы только и делаете, что врете, а значит, вы не исключение. Я так устал от женщин!

Если бы я была какой-нибудь жестокой фурией, я бы не замедлила расхохотаться.

Судите сами, передо мной сидит горбун с непомерно маленькой головкой и злыми глазами и утверждает, что он, представьте себе, устал от женщин!

Но я скрыла свои чувства и даже покраснела, сказав:

– Вы просто еще не встретили скорее всего нормальную женщину… Смею вас заверить, женщины врут куда меньше, чем мужчины!

Кажется, мне удалось задеть тайные струны его души.

Он теперь смотрел на меня с неожиданной теплотой и интересом.

– Вы… А вы согласитесь принять мою дружбу?

Сейчас он еще больше походил на ребенка, только теперь ребенок очень хотел, чтобы его кто-нибудь полюбил. О боже! Вот я попала-то!

– Конечно, Леша! – улыбнулась я.

– И вам не будет стыдно пройтись со мной по улице? – прищурился он.

– Да с чего же? – развела я руками. – Вы, Леша, мне кажется, немного зациклились на собственном уродстве, которого нет. Вы извините меня за прямоту…

– Ваша прямота не так унизительна для меня, как вечные уверения моей матери, что я как две капли воды похож на Давида Микеланджело, – грустно усмехнулся он. – При этом она отчего-то не рискует выйти со мной на улицу…

Он отвернулся на мгновение, но потом снова посмотрел на меня с улыбкой и произнес:

– В том, что я такой гадкий, виновата ведь только моя мать. И я ее ненавижу. Вас это пугает?

Я покачала головой:

– Нет, просто… Вы немного не правы.

– Я прав, – мягко возразил он. – Я говорю сейчас не о своих физических недостатках…

– Но о чем?

– О духовном уродстве, – печально сказал он. – Но больше я ничего пока вам не могу сказать… Я ведь знаю, кто вы. Вы сыщица.

* * *

Интересно, какой реакции он ждет от меня?

Судя по его виду, он рассчитывал на крутой эффект!

Я справилась с минутным замешательством и равнодушно сказала:

– И что теперь?

Он вытаращился на меня, явно недовольный моим ледяным спокойствием, и рассмеялся:

– Ничего, радость моя! Просто я же говорил, вы обманщица!

– Почему это? – спросила я. – Я что, утверждала, что работаю секретарем-рефентом? Или я претендовала на профессиональные достижения кинозвезды? У меня такая профессия, и, представьте себе, я этого нисколько не стесняюсь!

– А зачем вас наняла моя мать? Вы мне это скажете? Или уйдете от ответа?

– Уйду, – развела я руками. – Не потому, что я, Саша Данич, ужасно нечестная женщина! А потому, что есть такое понятие, как профессиональная этика, и в связи с этой самой этикой я не могу разглашать чужую тайну, в данном случае тайну вашей мамы! Поинтересуйтесь у нее, если она захочет ответить, она ответит!

– Она не захочет, – мрачно констатировал он. – У моей матери в прошлом слишком много грязных тайн, которыми она не пожелает делиться даже с вами. Несмотря на то, что она вас наняла!

Кажется, мне давно надо было пообщаться с этим шустрым пареньком, а?

– Ну, что ж… Это ее право.

– Ну да, конечно, – протянул мой визави с легкой насмешкой. – Как это вы легко выворачиваетесь, просто завидки берут! А разве ваш клиент не должен быть с вами предельно честным? Иначе как можно рассчитывать на успех безнадежного дела?

– Если сыщик хороший, все выйдет наружу, – ответила я.

– И вы хороший?

– Не знаю, – честно сказала я.

– Можете не напрягаться, – рассмеялся он. – Наверняка хороший. Но… Давайте оставим эту тему.

– Давайте, – легко согласилась я.

Тем более что в этот момент появилась Тамара Николаевна. Мне она показалась напряженной и очень расстроенной. Более того, взгляды, которые она иногда бросала на сына, были исполнены подозрительности.

– Ну, вы пообщались? – спросила она.

Из постановки вопроса плавно вытекало, что, по ее мнению, общение пора уже закончить.

Я начала тяготить ее своим присутствием…

– Конечно, мамочка! – проворковало ее странное чадо.

В напускной невинности его глаз сквозила явная издевка.

– И я могу тебе сказать, что Александра мне безумно понравилась… Я хочу предложить ей роль в своем фильме. Вы знаете, Александра, о моем хобби?

– Нет, – пожала я плечами, с удивлением посмотрев на Тамару, которая при упоминании о хобби сына отчего-то вздрогнула.