С каждой минутой побег становился все красочней и драматичней. Я уже начал опасаться, как бы здешний гарнизон, наслушавшись моего друга, не предпринял дерзкую вылазку с целью захватить опустошенные и разгромленные нами крепости Нормандского архипелага. Я едва сдерживался, чтобы не полезть объяснять молодым офицерам, взявшим Лиса в плотное кольцо, что его байки противоречат элементарной логике, что за имевшееся у нас время мы бы просто не успели совершить такое количество подвигов. Но французы внимали Рейнару с восхищенной преданностью кроликов на завтраке у питона.
А мой напарник, ободренный вниманием, повествовал все вдохновеннее.
Единственная заминка вышла, когда генерал Орн, командующий гарнизоном Бреста, потребовал сдать ему пленника. Я вытянулся, как подобает штабному, и объявил:
– При всем уважении, месье, я не имею возможности подчиниться вашему приказу. Наместник английского короля слишком важная птица, чтобы сидеть в здешнем каземате. Я обязан доставить его в Париж, к военному министру.
– Приказы здесь отдаю я, – нахмурился генерал Орн.
– Так точно! – гаркнул я. – Прошу вас, мой генерал, напишите приказ, в котором вы принимаете на себя ответственность за судьбу лорда Габерлина и оставляете его в Бресте, проигнорировав мое недвусмысленное предупреждение о том, куда и с какой целью я сопровождаю этого вельможу. Пусть генерал Бернадот предъявляет дальнейшие претензии вам, а не мне.
– Вы много на себя берете, лейтенант!
– Я лишь выполняю свои обязанности и потому доставлю в Париж генералу Бернадоту либо самого лорда Габерлина, либо приказ, в котором вы забираете его у меня.
Генерал Орн гневно сверкнул глазами, повернулся ко мне спиной и зашагал вон из зала, расталкивая плечами встречную публику.
– Капитан, ну и зачем ты себе нажил врага на пустом месте? Отдал бы ему милорда, и дело с концом.
– Я дал слово.
– Ну, дал. В конце концов, будь ему хозяином. Сам дал, сам взял обратно. Я, конечно, не Нострадамус, шоб настрадать тебе будущее, но предрекаю вполне ответственно: когда-нибудь эти аристократические заморочки доведут тебя до плахи.
– Уже не раз доводили.
– Но может случиться, что меня рядом не окажется.
– И тем не менее, Сергей. Я дал слово.
– Назло врагам, козу продам, гиоб дети молока не пили. Мы шо, действительно потащим лорда в Париж?
– Если он по своей воле не решит покинуть нас.
– Ага, только если он решит нас покинуть и мы, как благородные кабельеры, помашем ему вслед кружевными платочками, то у нас возникнут глобальные проблемы с недержанием головы на плечах. Он же теперь ценный пленник, его отпускать нельзя. Такой был вариант! Пришел, развел руками: извини, лорд, хотел я тебе помочь, лодку предлагал, последним сухарем делился, ты не поплыл, а теперь целый генерал тебя у меня отбирает. Или вот еще: все, что обещал, я обязательно выполню, когда в следующий раз приеду в Брест, а пока этот славный генерал обеспечит тебя жильем и пропитанием. Тоже мне, рыцарь печального действия…
Я почувствовал, что настроение у меня окончательно портится.
– Да ладно, Капитан, – продолжал Лис, глядя на мое хмурое лицо, – ты старший, тебе решать. Авось порвемся.
* * *
Празднества затянулись за полночь, но пробуждение было совершенно безрадостным. Едва я попытался выйти из номера, как обнаружил у двери пару дюжих солдат национальной жандармерии с ружьями; насколько я успел заметить, еще двое стояли у соседнего номера, в котором любезный мэр, он же хозяин гостиницы, поселил Лиса. Чуть дальше, у номера лорда Габерлина, стражей было аж четверо во главе с сержантом. Можно было предположить, что силы нашего караула этим не ограничиваются. Как только я показался на пороге, часовые скрестили передо мной оружие, недвусмысленно давая понять, что дальше пути нет.
– Лис, – я вызвал друга, – у нас проблемы.
– Все лекарства в аптечке, – не просыпаясь, проворчал Сергей, – в потайном кармане у тебя пять золотых монет, бутылка лафита на столе. Отстань, дай выспаться!
– Какое там выспаться, мы под стражей!
– Ну и прекрасно. Значит, никто не потревожит мой сон, ну, кроме тебя, конечно… Стой! Под какой стражей?!
– Какой-какой? Неусыпной.
– Как интересно! И шо сия аллегория означает? Это генерал Орн так расстарался?
– Не знаю. Скорее всего, не он. У дверей национальная жандармерия, они подчиняются местной власти.
– Забавно. Ладно, узнавай, я пока приведу себя в порядок.
Я вернулся в комнату надел лейтенантский мундир и, распахнув дверь, потребовал к себе начальника караула. Сержант, замеченный мной у двери лорда Габерлина, устремился ко мне, как голодный к сдобному калачу.
– К вашим услугам, гражданин лейтенант!
– Что все это означает?
– Приказ мэра, – замялся собеседник и страдальчески поглядел на меня. – Прошу извинить, я бы никогда… Арестовать человека, утопившего собственноручно два английских фрегата и взорвавшего крепость при помощи одной лишь морской воды, объедков и перьев из плюмажа…
– Лис, это ты наплел?
– Переврал все ингредиенты! Я совсем не то имел в виду.
– Месье, прошу, не убегайте от нас. Я, конечно, понимаю, это не составит для вас труда, но поймите, мы лишь выполняем приказ и город ни в чем не повинен! – Похоже, сержант едва не плакал.
– Погоди, – остановил я поток его причитаний. – С чего ты взял, что я могу так поступить с соотечественниками? Я же не какой-нибудь там… мерзкий англичанин?!
На канале связи послышалось сдавленное хихиканье Лиса:
– О, браво! Бис!
– Мэр велел немедленно сообщить, как вы проснетесь, – видя, что гроза проходит мимо, радостно объявил начальник караула. – Не извольте беспокоиться, сейчас он прибудет и все объяснит.
– Что ж, подождем. – Я собрался было закрыть дверь.
– Прикажете подать бритвенный прибор и воду для умывания? – Сержант повернулся и сделал знак одному из своих подчиненных. – А пока суд да дело, может, расскажете, как вы шли на абордаж линейного корабля, используя ручных акул?
* * *
Мэр действительно не заставил себя долго ждать: я даже не успел вытереть пену с лица. Увидев в моей руке открытую бритву, он сделал большие глаза и попытался было сдать назад. Наверное, кровь застыла в его жилах, хотя за спиной маячили примерно дюжина жандармов.
– Месье лейтенант, я невиновен! – сразу объявил он.
– В этом мы сейчас разберемся, – многообещающе заявил я, обтирая лицо и складывая бритву.
– Это все приказ министра! – взволнованный мэр продолжал давить на жалость. – Я ни при чем!
– Какой еще приказ министра?
– Его доставил мне офицер сегодня утром.
– Постойте, уважаемый. Только вчера, почти в сумерках, мы вновь ступили на землю Франции. Откуда министру об этом знать? Когда он успел бы написать и прислать какой-то приказ?
– Именной! – Мэр чуть не плакал от смущения. – Касательно ваших особ.
– Чьих наших?
– Вас и господина Сержа Рейнара д’Орбиньяка приказано содержать три дня под домашним арестом, не чиня каких-либо притеснений.
– Что за бред?
– Лис, ты что-нибудь понимаешь?
– Какой заботливый министр. Знает, что у нас шила в заднице не утаишь, так он решил предоставить нам три дня оплачиваемого мэрией отпуска в такой навязчивой форме… Кстати, почему только нам? Где достойный пера, божьей милостью, художественный кораблестроитель?
– Откуда мне знать? Я из номера так и не выходил.
– Ну так узнай, а то он мне очень нужен.
– Зачем?
– Ну, понимаешь, Капитан, это ж я вчера еще был до омерзения благородным британским джентльменом, а сегодня я опять меркантильный гасконец. И меня так гнетет, что я оставил без присмотра английскую казну, шо я еле встал с кровати, причем с головной болью.
– Вероятно, ты просто вчера перебрал.
– Тоже мне доктор выискался.
– Художник-то тебе зачем?
– Как зачем? Нарисовать карту.
– В каком смысле карту?
– Ну не даму пик, конечно! – Лис взвыл. – Уж Германн близится, а полночи все нет. Понимаешь, я тут вчера одному энтузиасту рассказывал, как мы утопили фрегат с английской казной…
– Постой, она ведь была на суше!
– Это было в другой раз! Короче, я получил сотню золотых за карту. Понятно, это лишь задаток, и я, как честный человек, обязан предоставить ее заказчику. Желательно, чтобы она представляла хоть какую-то ценность. Например, художественную. Слушай, Капитан! Если что, ты ж у нас тоже карты рисовать умеешь?