Читать интересную книгу Отряд ликвидации - Гэв Торп

— …. убьет тебя, если не выдвинешься, — говорит он ей, тряся за плечо. Он видит, как я приближаюсь, и со всех ног кидается к входу, на бегу скидывая с плеча свой лазган.

Скрестив ноги, Таня сидит на жестком полу, смотрит прямо перед собой, ее оружие лежит рядом.

— Встать, Снайпер! — ору я на нее. — Хватай свое оружие и за мной!

Она не двигает ни одним мускулом, даже не моргает. Я хватаю ее винтовку и кидаю ей, но та просто падает на ее ладони, которые лежат на коленях. Зарычав, я хватаю ее за тунику и поднимаю на ноги. Она стоит, слегка шатаясь, а взгляд все еще расфокусирован.

— Возьми свою винтовку, Снайпер! — говорю я ей медленно и подчеркивая каждое слово. — Это приказ, солдат!

Она не двигается. Я смотрю на нее, прямо в глаза, мое лицо чуть ли не касается ее. В глазах абсолютно пусто, она просто смотрит сквозь меня куда-то вдаль, и я могу только подозревать, что она там видит.

— Забудь про меня, — мягко говорю я ей, одновременно с этим успокаиваясь, — если это увидит Полковник, он застрелит нас обоих. Тебе понятно? Тебе нужно поднять свою винтовку.

Я беру оружие и медленно вкладываю его в ее податливые руки, потом зажимаю вокруг ружейного ложа ее пальцы. Он стоит и не шевелится, ей абсолютно всё равно все происходящее вокруг. Оружие с грохотом падает на землю, когда я отпускаю ее руки.

— Прокляни тебя Император, да приди уже в себя! — я ору на нее, после тыльной стороной ладони отвешиваю ей пощечину, от чего ее верхняя губа трескается. Она пораженно отшатывается и берет себя в руки. Я снова вижу в ее глазах жизнь, но слишком поздно. Ее ботинок врезается мне между ног, и от этого удара я падаю на землю.

— Ублюдок! — орет она, пиная меня по животу, пока я катаюсь в пыли. Кажется, вместе с ударом я слышу треск ребер.

— Я больше не хочу ни в кого стрелять! Разве ты не понимаешь? Я не убийца, я не тот настоящий солдат, о котором ты говоришь. Я никогда больше не возьму в руки оружие.

Ты не превратишь меня в убийцу!

Сжимая ребра и вздрагивая, я сажусь. Медленно встаю на ноги. Мое лицо ничего не выражает, и я долго, очень долго смотрю на Страдински. С преднамеренной медлительностью я склоняюсь и поднимаю ее снайперскую винтовку. Она смотрит на нее с ненавистью, она едва может смотреть на оружие. Дергаю затвор, вылетает гильза.

— Почему ты не сказал нам, что у нас боевая амуниция? — медленно спрашивает она, глядя на упавшую гильзу.

— А чего ты ожидала? — спокойно спрашиваю я. — Мы тут не в какие-то игры играем. И мы делаем это не ради развлечения, Снайпер.

— Не называй меня так! — рявкает она, отскакивая от меня. — Я ненавижу это имя!

— Ты та, кто ты есть, — злобно отвечаю я, — или солдат или труп, как Строниберг.

— Ты имеешь в виду Сшивателя? — кисло спрашивает она.

— Пока он был жив, он был полезен, он был Сшивателем, — говорю я, глядя через плечо на остывающее тело, — а теперь он просто бесполезный, мертвый кусок мяса.

— Я не Снайпер, меня зовут Таня Страдински, — возражает она, — делай что хочешь, но я больше не выстрелю из этой винтовки.

Я швыряю оружие ей, и она с легкостью его ловит. Ее хватка тверда и уверенна, она привыкла держать оружие, даже не раздумывая. Она смотрит на винтовку и с грохотом роняет ее на пол. Я достаю из кобуры на ремне стабберный пистолет и подношу к ее лицу. Целюсь ей прямо между глаз и кладу палец на спусковой крючок.

— Возьми свое оружие, Снайпер, — предупреждаю я ее.

Она качает головой.

— Будь ты проклята, возьми его, я не хочу убивать тебя!

— Лучше сдохнуть, — дерзко отвечает она.

— Вот как? — спрашиваю я, спускаю с боевого взвода стаббер и запихиваю обратно в кобуру. Хватаю Таню и тащу через весь зал туда, где в темно-красной луже лежит Строниберг.

— Вот как ты будешь выглядеть, и это все, что останется от тебя, — рычу я на нее.

Со слезами на глазах она пытается отвести взгляд. Я хватаю ее за волосы и силком ставлю на колени перед Стронибергом. Она начинает хныкать, когда я снова достаю стаббер и приставляю его к затылку.

— Ты действительно этого хочешь? — требуя я ответа.

— Я не могу снова стрелять, — умоляет она, глядя через плечо на меня. По ее щекам струятся слезы.

— Я не прошу тебя стрелять, Таня, — мягко говорю я, убираю оружие, — мне нужно, чтобы ты только взяла ее.

Она мгновение колеблется, размазывает руками грязь по лицу, а затем встает на ноги. Она смотрит на меня, и я киваю на винтовку. Я следую за ней, пока она идет к оружию. Она наклоняется, ее руки почти прикасаются к винтовке.

— Просто возьми ее, — побуждаю я ее, мой голос спокоен. Она сжимает руками дуло и поднимает ее. Стоит так секунду, держа оружие в стороне от себя, словно это ядовитая змея или что-то в этом духе. С мучительным воплем она падает на колени и прижимает винтовку к своей груди.

— Что я наделала? — вопрошает она сквозь рыдания.

— Ты убила человека, — прямолинейно отвечаю я, отворачиваясь. От ее вида меня тошнит до глубины души. За все это гребаное дерьмо, я должен чертовски хорошо отплатить Полковнику.

— Ты убила человека, — повторяю я, — вот что мы делаем.

КАК Я И ОЖИДАЛ, Полковник недоволен событиями дня. Я в его кабинете, и комната выглядит удивительно похожей на ту, которая была у него на борту "Гордости Лота". Полагаю, что у него собственная мебель, и он привез ее с собой. На стенах панели из темно-красного дерева, за его спиной книжный шкаф со стеклянной дверцей, на верхней полке кучка книг. Его простой стол и стул стоят в центре комнаты, куча бумаг аккуратно сложена у одного из углов. Сам же Шеффер ходит туда-сюда перед столом, его руки сжаты в кулаки за спиной.

— Это было простое тренировочное упражнение, Кейдж, — рычит он, даже не глядя в моем направлении, его презрение изливается ко всей вселенной, — а теперь в моем отряде мертвый медик и снайпер, которая едва может держать себя в руках, чтобы взять винтовку.

В этот момент он поворачивается ко мне, и я вижу, что он действительно очень и очень зол. Его глаза, словно осколки блестящего льда, скулы напряжены, как и все тело.

— Ладно, без Строниберга я проживу, — злобно признается он, — но Страдински? Весь план крутится вокруг ее способности выстрелить. У нее будет только один шанс, только один. Ты обещал мне, что заставишь ее сделать этот выстрел. А в результате? Падаешь посреди тренировки и пытаешься убить себя? Что случилось с Кейджем, который был со мной на Ичаре-4? Где суровый убийца, что прикрывал меня на Ложной Надежде? Где отличный солдат, который был со мной в Коританоруме? А теперь прошло несколько недель, а я собираюсь информировать свое начальство, что вся миссия под угрозой срыва?

Он прерывает свою тираду и делает глубокий вдох, после чего отворачивается от меня. Я просто стою вытянувшись и жду продолжения. Мне как-то не по себе, потому что я не знаю, что он будет делать дальше. Он на самом деле собирается отменить ликвидацию? Это его решение, или кого-то другого? А если отменит, что будет со мной и штрафниками Последнего Шанса? Что будет с ним? Все эти мысли вертятся у меня в голове, когда он разворачивается ко мне.

— Я очень разочарован в тебе, Кейдж, — торжественно произносит он, качая головой, — на самом деле сильно разочарован.

Его слова пронзают меня сильнее, чем любой нож, и все, что я могу — опустить голову от стыда, потому что у него есть право на разочарование. Я потерпел неудачу.

— ЗАБИРАЙСЯ БЫСТРЕЕ! — я ору на Страдински, стоя у основания командной башни транспорта в макете боевого купола. На моих глазах она мучительно медленно поднимается по веревке сбоку здания.

— У тебя только тридцать секунд на подъем, с самого низа и до верха. Забирайся быстрее!

Она смотрит на меня сверху вниз через плечо, после чего возобновляет свои усилия, ее усталые руки медленно тянут ее вверх, метр за метром к комнате наблюдений.

— Не понимаю, зачем это нужно, Последний Шанс, учитывая, что внутри башни есть лестницы, — говорит Квидлон, стоя рядом со мной и глядя вверх, — может быть, это подразумевается как какое-то наказание?

— Нет, это не наказание, Мозги, — отвечаю я, по-прежнему смотря на Таню, — это называется предосторожность. Если что-то пойдет не так, и ты не сможешь по какой-то причине открыть дверь в башню, я хочу иметь на этот случай запасной план. Снайпер должна быть на позиции, чтобы ни случилось со всеми остальными.

Таня всего в паре метров от верха, но серьезно замедлилась. Все что ей нужно — финальный рывок, и она уже там, но, уставшая, она просто висит на месте. Ладно, это уже ее десятый подъем за последний час, но ей нужно натренировать необходимые мышцы. С другой стороны от меня стоит Морк, который пристально смотрит на карабкающуюся фигуру.

— Она упадет, — просто констатирует он, глядя на меня уголком глаз, — мне кажется потерять снайпера в данный момент, будет очень плохо.