Графиня подняла склоненную перед нею в мольбе родственницу своего мужа с изяществом знатной дамы, привыкшей с ранних лет принимать почести и оказывать покровительство. Она поцеловала леди Певерил в лоб, ласково потрепала ее по щеке и сказала:
— Вы тоже изменились, моя прекрасная кузина, по это вам к лицу, ибо из прелестной и робкой девушки вы превратились в мудрую и благообразную мать семейства. Однако если этот джентльмен — сэр Джефри Певерил, то память, на которую я никогда не жаловалась, теперь, как ни странно, мне изменяет.
— Это всего лишь наш добрый сосед, сударыня, — отвечала леди Певерил. — Сэр Джефри находится при дворе.
— Я слышала об этом вчера вечером, когда приехала сюда, — заметила графиня Дерби.
— Как, сударыня! — вскричала леди Певерил. — Вы приехали в замок Мартиндейл, в дом Маргарет Стэнли, где вы вправе повелевать, и не известили меня о своем прибытии?
— Мне известна ваша преданность, Маргарет, — отвечала графиня, — хоть нынче это свойство встречается редко. Но нам угодно было путешествовать инкогнито, — добавила она с улыбкой, — и, узнав, что вы заняты приемом гостей, мы не пожелали беспокоить вас нашим августейшим присутствием.
— Но где же вас поместили, сударыня? — спросила леди Певерил. — И почему вы хранили в тайне свой визит, который мог бы во сто крат увеличить восторг всех верных кавалеров, которые пировали здесь вчера?
— Обо мне позаботилась ваша Элзмир, которая раньше служила у меня; как вам известно, ей и прежде приходилось исполнять обязанности квартирмейстера, и притом в более важных случаях; вы должны простить ее — я велела поместить меня в самой потаенной части вашего замка (при этих словах графиня указала на скользящую панель). Она выполнила мои распоряжения и, как я полагаю, пригласила вас сюда.
— По правде говоря, я ее еще не видела, — заметила леди Певерил, — и потому была весьма удивлена, узнав о столь неожиданном и приятном визите.
— Я тоже чрезвычайно удивилась, когда, думая, что слышу ваши шаги, вместо вас нашла в комнате этих прелестных деток, — сказала графиня. — Наша Элзмир, как видно, поглупела — вы ее избаловали — и забыла мои наставления.
— Я видела, как она бежала по парку; наверно, она хотела сказать женщине, приставленной к детям, чтобы та увела их отсюда, — после минутного размышления проговорила леди Певерил.
— Без сомнения, это ваши малютки, — сказала графиня, глядя на детей. — Провидение благословило вас, Маргарет.
— Вот мой сын, — сказала леди Певерил, указывая на Джулиана, который с жадным любопытством прислушивался к разговору, — а эту маленькую девочку я тоже могу назвать своею.
Майор Бриджнорт, который между тем опять взял на руки свою дочь и принялся ее ласкать, услышав слова графини Дерби, опустил девочку на пол и с тяжелым вздохом отошел к окну. Майор отлично понимал, что обыкновенные правила вежливости требуют, чтобы он удалился или по крайней мере сделал вид, что готов удалиться, но он не отличался церемонной учтивостью, а кроме того, разговор начал переходить на предмет, далеко для него не безразличный, и потому он отбросил всякие церемонии. Дамы как будто совершенно забыли о его присутствии. Графиня опустилась в кресло и знаком указала леди Певерил на скамеечку возле себя.
— Совсем как бывало в прежние времена; только теперь ружья мятежников не заставят вас искать убежища в моем доме.
— У меня есть ружье, сударыня, и в будущем году лесничий научит меня стрелять, — объявил юный Джулиан.
— Тогда я возьму тебя к себе в солдаты, — пошутила графиня.
— У дам не бывает солдат, — возразил мальчик, серьезно глядя на нее.
— Я вижу, что он, как настоящий мужчина, презирает наш слабый пол, — сказала графиня. — Это презрение Рождается вместе с дерзкими сынами рода человеческого и обнаруживается, как только они вырастают из пеленок. Разве Элзмир не рассказывала тебе о Лейтем-хаусе и о Шарлотте Дерби?
— Сто тысяч раз, — краснея, отвечал мальчик. — И еще она рассказывала, как королева острова Мэн целых шесть педель защищала его от трех тысяч круглоголовых, которыми командовал мясник Гаррисон.
— Лейтем-хаус защищала не я, а твоя мама, мой маленький воин, — возразила графиня. — Жаль, что там не было тебя, дружок, ты бы оказался самым доблестным военачальником из нас троих.
— Что вы, сударыня! Ведь мама ни за что на свете не возьмет в руки ружье, — сказал мальчик.
— Разумеется, нет, Джулиан, — подтвердила леди Певерил. — Я и в самом деле была там, но представляла собою совершенно бесполезную часть гарнизона.
— Вы забыли, что ухаживали за ранеными в нашем лазарете и щипали для них корпию, — сказала графиня.
— Но ведь к вам на помощь приехал папа, — заметил Джулиан.
— Папа наконец приехал, и принц Руперт тоже, однако они заставили себя ждать довольно долго. Помните ли вы то утро, Маргарет, когда круглоголовые мошенники, которые столько времени держали нас в осаде, едва завидев на холме знамена принца, тотчас же бросили все и обратились в бегство? Каждого военачальника с высоким плюмажем вы принимали за Певерила Пика, который за три месяца до того танцевал с вами на маскараде у королевы. Пет, не краснейте при этом воспоминании, это было благородное чувство, и хотя только звуки боевых; груб провожали вас в старую часовню, почти до основания разрушенную вражескими ядрами, и хотя принц Руперт, который вел вас к алтарю, был одет в походную форму, а за поясом у него торчали пистолеты, я все же надеюсь, что эти символы войны не предвещали будущих разногласий.
— Провидение было ко мне милостиво, — отвечала леди Певерил, — оно даровало мне любящего мужа.
— И сохранило его для вас, — с глубоким вздохом произнесла графиня, — тогда как мой супруг — увы! — заплатил кровью за преданность своему королю [7]. О, если бы он дожил до нынешнего дня!
— Увы! Это не было ему суждено! — горестно отозвалась леди Певерил. — Как радовался бы доблестный и благородный граф нашему освобождению, на которое мы уже совсем перестали надеяться!
Графиня с удивлением посмотрела на леди Певерил.
— Значит, вы ничего не слышали о нашем теперешнем положении, кузина? Поистине, как удивился бы мои доблестный супруг, если б ему сказали, что тот самый монарх, за которого он отдал свою благородную жизнь на эшафоте в Боултон-де-Муре, не успев занять трон, первым делом довершит разорение нашего имущества, уже и без того почти утраченного на королевской службе, и подвергнет гонению меня, его вдову!
— Вы изумляете меня, ваша светлость! — воскликнула леди Певерил. — Возможно ли, чтобы вы… чтобы вы, графиня Дерби и королева острова Мэй, мужественно исполнявшая долг воина в ту пору, когда слишком многие мужчины вели себя подобно слабым женщинам, возможно ли, чтобы вы пострадали от события, которое исполнило и даже превзошло надежды всех верных подданных короля… возможно ли это?