Читать интересную книгу Хозяева старой пещеры - Жанна Браун

Алёша вскочил.

— Отпусти её! Сейчас же отпусти!

— А то что? — Гошка презрительно смерил взглядом Алёшу. Алёша был ниже ростом, уже в плечах, и справиться с ним Гошке не стоило большого труда. — Дон-Кихот нашёлся, тоже… Да я из тебя котлету сделаю!

— Подавишься! — твёрдо сказал Ким.

Гошка растерялся. Этого он меньше всего ожидал.

— Ты… ты чего?

— Ничего, — спокойно сказал Ким и подложил в костёр ветку, — сила есть — ума не надо, верно?

Ребята помолчали. Гошка отпустил Юльку и сидел, мрачно уткнув конопатый нос в колени. Измена Кима горечью наполнила его сердце. Друг называется… Он с неприязнью покосился на Алёшу. А всё из-за этого… Дать бы ему раза один на один — перестал бы хорохориться!

Ким поднял голову и посмотрел на притихших ребят.

— Завтра будем вытаскивать пушку, она нам ещё пригодится, слышишь, Гош? — сказал он как ни в чём не бывало.

Гошка поднял голову. Ким смотрел на него открыто и дружелюбно, без тени неприязни, словно между ними ничего не было.

— Ладно, — сказал Гошка. Он не умел долго сердиться, а тем более таить обиду в сердце. И что Киму дался этот Алёшка? Парень как парень, только хилый какой-то… за Рыжую заступается. Гошка не любил слабых, но уж если Киму так хочется, из дружбы к нему Гошка готов терпеть даже кривоногого Кузьму, не то что Алёшку!

— Санька по утрам ходит на ферму матери помогать, — продолжал Ким, — Митька, конечно, за ним увяжется. Ты, Алёха, пораньше залезешь на чердак, с вашего дома всё Приборовье хорошо видать. Как только увидишь, что Санька на ферму пошёл, сразу беги сюда к пещере, понятно? Мы здесь будем тебя ждать.

— Хорошо, — сказал Алёша. Он был горд поручением.

— А я? — спросила Юлька, обиженная, что ей ещё не было сказано ни слова.

— А ты рыжая, что ли? С нами Алёшку будешь ждать! А сейчас — по домам!

Ким поднялся, и, черпая пригоршнями воду в реке, начал заливать огонь.

12. В плену

Чтобы не проспать, Алёша поймал в сарае Лидии Ивановны кривого на один глаз, горластого петуха Сёмку.

Перепуганный насмерть Сёмка дёргался в руках, словно внутри его тощего тела срабатывала стальная пружина, и норовил клюнуть своего мучителя в лицо.

В комнате Алёша разжал руки. Сёмка шмякнулся об пол, с минуту полежал, притворяясь мёртвым, а затем вскочил и резво скрылся под кроватью.

Алёша прислушался. Бабушка тяжело дышала во сне, изредка постанывая. Последнее время у неё часто болела поясница, и на ночь она вся обкладывалась грелками… Алёша на цыпочках прошёл по комнате и осторожно прикрыл окно, чтобы Сёмка не удрал, тревожно прислушался к петушиному бульканью под кроватью и юркнул под одеяло.

Сёмка гневно клокотал, стукался головой о провисшие пружины, царапал когтями пол и наконец затих, приняв железную перекладину за насест.

Алёша успокоенно зарылся носом в подушку и уснул. Сёмка не даст ему проспать.

Под утро, когда красная полоса едва начала проступать на горизонте, Сёмка встрепенулся. Он широко расправил крылья, выпятил тощую грудь и попытался гордо слететь с насеста, но, оцарапав гребень о железные пружины, в полуобморочном состоянии выбрался из-под кровати, отдышался и гневно бросил прямо в лицо спящей бабушки:

«Ку-ка-ре-ку-у-у-у!»

Бабушка вздрогнула, отбросила одеяло, тихо ахнула и схватилась за сердце.

— Не-го-дяй! Ху-ли-ган! — раздельно сказала она, словно надеялась, что так Сёмка скорее поймёт её и устыдится. — Ты с ума сошёл?

Сёмка помотал из стороны в сторону гребешком и взял на целую октаву выше.

«Ку-ка-ре-ку-у-у-у-у!» — прокричал он с такой силой, что его единственный глаз налился кровью.

— И откуда ты взялся на мою голову?! — простонала бабушка. Она беспомощно взглянула на спящего Алёшу и позвала: — Алексей!

— А? Что? — Алёша поднял голову и, увидев сидящую на диване бабушку и Сёмку, мгновенно проснулся.

— Я сейчас, сейчас, — виновато забормотал он, стараясь не смотреть в бабушкину сторону.

— Что сейчас? — бабушка подозрительно посмотрела на Алёшу. — Ты хочешь сказать, что это ты…

— Мне надо было, ба, очень надо! У меня важное дело, — заторопился Алёша, — я боялся проспать…

— Так, — бабушка грустно покивала головой, тяжело вздохнула и молча легла, отвернувшись лицом к стене.

— Бабушка, не сердись… очень, очень надо было…

Бабушка молчала.

— Ну, бабушка же… ну, я очень тебя прошу…

«Ку-ка-ре-ку-у-у-у!» — готовно поддержал его Сёмка.

— И ты ещё здесь! — не выдержал Алёша и, открыв настежь дверь, пинком ноги придал петуху скорость.

— Так его! — заметила бабушка. — Бей! Он слабее тебя, сдачи не даст.

Алёша попятился и тихо прикрыл за собой дверь.

На чердаке было душно и сумрачно. Вялые полотнища паутины свисали с тёмных стропил, прилипали к лицу. Тёмный шлак пыльно скрипел под ногами.

Алёша пробрался к забитому чердачному окну и с силой отодрал доски. Яркая струя света хлынула в пыльный сумрак и повисла светлой дрожащей дорожкой.

Алёша выглянул в окно.

Алая полоса на горизонте с каждой минутой проступала яснее. Голубые предрассветные сумерки становились прозрачней и светлее, словно кто-то медленно снимал слой за слоем с громадной переводной картинки.

Из высокой трубы Санькиного дома взвился в небо голубой дымок. Алёша устроился поудобнее. Сейчас тётя Маруся приготовит завтрак и поспешит на ферму. Интересно, проснулись ли уже Ким и Гошка? Он высунулся в окошко по пояс и посмотрел на реку. Отсюда она казалась лентой, отрезанной от голубого неба и застрявшей в зелёном кустарнике. Берег был пустынен. И Юлька, наверное, тоже ещё спит…

Алёша выпрямился. Всё будет в порядке.

— Внимание! — скомандовал себе Алёша и приложил воображаемый бинокль к глазам.

Тётя Маруся вышла на крыльцо, потянулась и, нацепив вёдра на коромысло, покачиваясь, засеменила к колодцу.

— Отставить! — распорядился Алёша. — Ложная тревога. Продолжать наблюдение за противником!

Тётя Маруся, ничего не подозревая, медленно плыла с полными вёдрами домой, степенно здороваясь со спешащими на ферму доярками.

Вот она поставила вёдра на крыльцо, распрямилась и что-то крикнула в раскрытую дверь. Из дома выскочил растрёпанный Санька в одних трусах, подхватил вёдра и скрылся. Тётя Маруся вынесла из сарая ещё одно ведро в тугой марлевой шапке, повязала голову белой косынкой и почти бегом направилась на ферму.

— Так, — сказал Алёша, — обстановка накаляется. Санька остался дома. Сейчас появится Митька.

И, словно повинуясь Алёшиным мыслям, на дороге появился Митька. Он бежал вприпрыжку, одной рукой придерживая штаны, а другой яростно хлестал тонкой лозиной придорожные лопухи. Возле Санькиного дома Митька свернул на «кладбище», и почти тотчас же на все Приборовье раздался отчаянный свист. Санька выскочил из избы, оглянулся по сторонам и юркнул за сарай.

Приборовские стекались на «кладбище» со всех концов села, подгоняемые тревожным Митькиным свистом.

Немного погодя из-за сарая выскочил Санька, за ним показался Митька. Они остановились у берёзовой поленницы и о чём-то горячо заспорили. Митька петухом наскакивал на Саньку, размахивая руками, то и дело оглядываясь в сторону Заборовья. Санька, ссутулясь, мрачно слушал его, грызя ногти. Внезапно он повернулся к Митьке спиной и ушёл в дом, а затем появился на крыше. Зайдя за печную трубу, Санька приложил ладонь козырьком ко лбу и стал внимательно смотреть в Алёшину сторону. Алёша отшатнулся от окна. Неужели заметили? Да нет… Откуда им знать, что он заодно с Кимом и Гошкой?

Он вытащил из угла чердака старую плетёную корзину. Подтащив её к окну, сел, чтобы незаметно наблюдать за противником, и неожиданно с треском провалился. Старая корзина не выдержала. Пыльный столб заплясал в солнечных лучах, Алёша чихнул и вместе с содержимым корзины вывалился на пол.

Сердито запихав в корзину какие-то серые тряпки, Алёша поднял с пола папку старых тетрадей. Тетради были сплошь исписаны крупным угловатым почерком… Какие-то расчёты, цифры, непонятные слова. «Гиб… Гибрид, — с трудом прочёл Алёша. — Ерунда какая-то!» Он сунул тетради в корзину, задвинул её в угол и подбежал к окну.

Ни Саньки, ни Митьки во дворе уже не было.

— Прозевал! — ахнул Алёша. Что же теперь делать? Он растерянно затоптался у окна, пытаясь разглядеть где-нибудь за домами Приборовья Саньку и Митьку, но, так и не найдя их, кубарем скатился по чердачной лестнице во двор.

— Алёша! Иди завтракать! — позвала с крыльца бабушка. От неё вкусно пахло свежими оладьями. Но Алёша только нетерпеливо махнул рукой и понёсся вниз по холму к пещере, чтобы предупредить Кима.

Проклятая корзинка! Надо же было ему провалиться, и именно в это время! Как объяснить ребятам? А вдруг Ким не поверит про корзину и решит, что он просто проспал и всё это выдумал? При одной мысли об этом у Алёши перехватило дыхание. Если Ким так подумает, тогда всё. И Юлька окончательно решит, что он действительно слабак, с которым не стоит иметь дело.