Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отношение между отвергнутым телом и духом здесь изображено гораздо острее, чем в притче о так называемом триумфальном прибытии Христа в священный город Иерусалим. Предвидя события, он направил двух апостолов в деревню, чтобы взять ослицу с молодым ослом и привести их к нему. И было сделано все, что могло быть сделано, ибо было предсказано пророком: «Все же сие было, да сбудется реченное чрез про рока, который говорит: «Скажите дщери Сионовой [Иерусалиму]: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной»».
Исполняя свои обязанности, апостолы положили одежды на ослицу и посадили на них Христа. Толпа, которая будет плевать на Христа пять дней спустя, расстилала на его пути одежды, махала ему сорванными пальмовыми ветвями и кричала: «Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядущий во имя Господне!».
Осознавала бы толпа, что у нее перед глазами, разве стала бы она так истово приветственно размахивать руками? А перед глазами был нелепый, странный клоун, ехавший на ослице туда, где, как считалось, будет его коронация. Перед нами образ Христа, уничтожающего коллективный образ царства. В данном случае речь идет о сознании, порожденном природой изгоя: мать (ослица. - В.М.) с устало бредущим рядом ребенком. Здесь сделан акцент на резком переходе в осознании того, какой мир он все еще стремится создать. Раскрепощенный жених, вступающий в святой город, теперь поднимается до благословенного состояния - сознания, адекватного природе света.
Эта концепция пути в святой город не может быть «переплавлена в интеллектуальный идеал». В этом образе царство «возникает не из традиционной морали, а из бессознательной основы личности». Эту внутреннюю власть Юнг называл сознанием.
Если человек обладает достаточным сознанием, конфликт продолжается до конца, и творческое решение появляется, когда оно порождено констеллированным архетипом и обладает скрытой властью, закономерно сопоставляемой со словом Божиим. Сущность этого решения находится в полном соответствии и с глубинными основами человеческой личности, и с ее целостностью; оно объемлет и сознание, и бессознательное и тем самым выходит за границы эго.
Поставив точку в конце этой главы, я подумала о восхитительном сне с образами животных-трикстеров, сне, который не смогла включить в книгу. Я неохотно взяла черный маркер, чтобы вычеркнуть из названия главы слово «трикстер». Вдруг оттуда, где лежало описание этого сна, из-под моей левой руки, раздался резкий, пронзительный голос:
«Я здесь», - засмеялась она, вскочив ко мне на колени, словно маленькая лисичка.
Несмотря на то, что не могла ее видеть, я чувствовала присутствие этого лучистого существа между мной и черным фломастером.
«Я была здесь все время, - она почти пела, - играла и над, и под, и со всем текстом этой главы.
К своему изумлению, я осознала, что она была тем игривым голосом природы, который по-своему говорил правду, но в голове появилась тяжесть.
«Давай потанцуем», - сказала я, отложив в сторону свой волшебный маркер.
Мысли на кухне
Иногда я чувствую себя хрупкой. Моя психика требует наполнения. Хотя все время я потребляю одинаковое количество калорий, я наполняю ее все больше и больше.
Девственница во мне говорит: «Погоди. Послушай. Подумай, зачем ты здесь». Голос моей мужской части: «Научись отличать одно от другого. Что является просто мусором? Что следует выбросить? Ты не можешь больше продолжать все копить в себе. Подумай о том, как относиться к пище по-новому». Кроме того, я размышляю над некоторыми своими отношениями.
Сейчас это не проблема еды. Мое тело все меньше хочет терпеть конкретику. Здесь проблема, связанная с потребностью допустить в свое тело свет - дыхание, медитация, ведение дневника - исцеление шрамов на моей душе.
Во мне есть энергия, увлекающая меня к смерти. Это моя жирная тень. Именно там, где проявляется Самость.
Когда я даю себе волю в еде, мой бывший муж появляется в моих снах с любовницей. Неужели возможно, чтобы еда так возбуждала объект сексуального желания?
Я не хочу бороться с чертовой кастрюлей спагетти всю оставшуюся жизнь. Я могу съесть половину тарелки вместо целой.
Танцуя, я чувствую тяжесть в теле, но одновременно свет в душе.
Когда другие щелкают орехи и пьют кофе, мне трудно удержаться, оставшись в стороне. Эта ситуация заставляет работать сознание. Мои финансовые проблемы тоже включают сознание. Теперь я поняла, что в таких случаях я часто проваливаюсь в собственную тень. Я не хочу страдать. Я отступаю и впадаю в обжорство.
Невероятно, чтобы мужчины с пищевой и другими навязчивыми зависимостями, как у меня, предъявляли более общие проблемы, заставляющие их пытаться «так поступать» в рамках патриархальной культуры. Это те самые мужчины, которые чувствуют, что им следует подавить их позитивную «женственность», интуитивную, восприимчивую часть. И не может ли случиться так, что в силу того, что все больше и больше мужчин постепенно -сознательно и бессознательно - восстанут против ограничений патриархальной культуры, они все больше объединятся именно такой идентичностью и духовным кризисом, что, кажется, заразят им еще больше женщин?
Когда вы по-ослиному увлеклись горячими сдобами, трудно вспомнить о том, что на самом деле вы собирались очистить кишечник.
3. МАТЬ-ПАТРИАРХ
Как аналитик я опускаюсь в архетипические глубины своих пациентов. Я ощущаю их одиночество. Я отдаю дань мужеству, которое они проявляют, сталкиваясь с незнакомыми образами, путающими их мысли и представления. Я общалась с мужчинами и женщинами, которые почему-то не проходили анализ, но тем не менее всегда добросовестно записывали свои сны, желая понять внутренний процесс, развивающийся в соответствии с тем, что позже становится органическим единством. Они тоже продвинулись за границы присущего им сознания, за границы жесткого мира, удушающего творчество. Похожие паттерны встречаются в разных образах у разных сновидцев.
Сознание медленно усваивает новые образы, рожденные бессознательным. Иногда символы оказываются столь причудливыми, что в лучшем случае мы можем уловить лишь какие-то их фрагменты, а то и вовсе ничего… Иногда какие-то наши части, находящиеся слишком далеко от сознания, чтобы иметь человеческий образ, проявляют себя через голос в телефонной трубке. Часто их сообщение сильно нас изумляет, ибо полностью противоречит нашей сознательной адаптации. Если мы сможем с этим голосом вступить в диалог, в нашу повседневную жизнь может быть интегрировано нечто новое. И в конце концов голос может превратиться в образ.
В хаосе периодически возникающей патриархальной напряженности эти изумительные образы могут привести нас к затертым образам отцовского и материнского комплексов, которые следует оставить в прошлом, если мы собираемся жить собственной жизнью. В таком случае требуется делать различие между настоящими родителями и комплексами, порожденными нашей фантазией, впитавшей родительские черты.
Каждый из нас обладает собственным образным представлением; каждому из нас свойственна уникальная внешность. Каждая личность обладает присущими человеку общими физиологическими чертами; в той же степени мы несем в себе архетипические мотивы коллективного бессознательного. Осознав, что другим людям снятся такие же сны, мы знаем, что не одиноки. И действительно, оказывается, что тот или иной паттерн, находящийся за пределами нашего понимания, вплетен в глубочайшие слои коллективного бессознательного.
Имея это в виду, я спросила Яффу, одну из моих пациенток, может ли она хотя бы кратко рассказать о пройденном ею внутреннем пути, совершив внутреннюю работу над родительскими комплексами. Ее друзья не называли ее Яффой; это имя она получила во сне. Она приняла его как дар бессознательного и решила присвоить себе, совершая работу над частью внутреннего процесса. Эта работа нашла свое отражение в этой главе. (Личные подробности, а также имена членов семьи в этой книге, как и во всех остальных, изменены, чтобы сохранить конфиденциальность аналитической работы.)
Яффа, как и я сама, а также другие люди, позволившие включить в книгу свои сны, сделали это в надежде, что мотивы сновидений, которые мы исследуем, бросят луч света на происходящие в бессознательном процессы. Эти процессы запутаны и опасны при отреагировании вовне вместо интеграции в человеческую психику. При отреагировании вовне фантазии опасность заключается в том, что искажение реального мира происходит в самой ее природе. Так, например, воспринимать родную мать через призму материнского комплекса - значит лишать ее личностной идентичности, накладывая на нее архетип, принадлежащий области мифов и сказок. Несмотря на то, что дети неизбежно налагают на родителей архетипические образы и паттерны (а вся детская литература действительно учит и поощряет их это делать), недостаточное умение отличать личное от архетипического в процессе взросления может привести к весьма серьезным последствиям.
- Сова была раньше дочкой пекаря - Марион Вудман - Психология
- Патологическое сомнение. Мыслю, следовательно страдаю - Джорджио Нардонэ - Психология
- Психология и педагогика - Сергей Самыгин - Психология
- Психологические исследования личности. История, современное состояние, перспективы - Коллектив авторов - Психология
- Русская, советская, российская психология [Конспективное рассмотрение] - Борис Братусь - Психология