Резко повернула голову в сторону Марата, который, говоря всё это, даже не удосужился взглянуть на меня. Он смотрел прямо перед собой и сжимал руль с такой силой, будто бы сдерживается из последних сил.
— Я попрошу тебя за это время не наделать никаких глупостей. А быть благоразумной. Если я сказал, что поздно вечером нельзя выходить на улицу, значит, ты должна в это время быть дома, — проговорил твёрдо, сделал паузу, а потом продолжил. — Мне наплевать на твою собаку и что будет с ней. Но себя не смей подвергать опасности, — от его слов я просто опешила. В этот момент мне хотелось накричать на него, чтобы он не смел так относиться к моему сокровищу и такое говорить.
Я прожигала его профиль злыми, яростными глазами, мечтая испепелить его на этом самом месте. Мне глубоко наплевать на его приказы. Он не имеет право что-либо говорить в отношении Симбы. Но на меня будто бы не обращали внимания, продолжая дальше говорить и говорить.
— Пока поживёшь дома, а после свадьбы будешь жить у меня, как моя законная жена. Насчёт свадьбы и денег не беспокойся. Кого надо — найду, а деньги на платье и само торжество дам. Лимита нет, поэтому можешь выбирать платье, какое понравится — на цену не смотри.
— О! Да я невероятно везучая, не так ли? И каким образом потом мне придётся расплачиваться за твою неслыханную щедрость? — вновь дёргаю тигра за усы, отчего тут же слышу грозный рык в мою сторону.
— Замолчи, Аврора! — я вжалась в сидение. — Не хочу даже слышать из твоего милого ротика такие намёки, — и он вновь повернулся в сторону дороги. — А теперь можешь идти домой.
У меня на языке крутились издевательские словечки, но я понимала, что сейчас могу перегнуть палку, а потому предпочла промолчать. Незачем злить и без того злого хищника.
Я вышла из машины, хлопнув дверцей, открыла заднюю и, взяв за поводок Симбу, вывела его на улицу, прихватив сумку со своими вещами.
Внутри всё трепетало от страха перед этим человеком. Он словно дикий необузданный зверь, который готов накинуться на тебя в любую секунду. Я не знала, что мне делать, но точно могла сказать, что сейчас у меня просто нет выбора.
Хочу я того или нет, но мне придётся выйти замуж за Марата Зверева. Я не смогу сбежать, скрыться от него, потому как он всё равно меня найдёт и вернёт обратно.
В свою комнату я зашла тихо, осторожно. В доме всё так же стояла гробовая тишина, а записка лежала на том же самом месте, где я её и оставила — на кровати.
Смахнув её на пол, я просто упала на постель. В кармане запиликал мобильный телефон, оповещая меня о приходе сообщения. Достав его и разблокировав, увидела номер абонента, который его прислал.
Я начала читать, и чем больше я узнавала, тем сильнее билось моё сердце, а душа сжималась в панике. Я не заметила, что вцепилась в телефон с такой силой, что побелели кончики пальцев. Симба пытался привлечь моё внимание, но я даже не замечала его.
В сообщении было о Марате. О том, какой он человек и что он держит весь город в страхе.
Только сейчас я поняла, за кого меня выдают замуж, и как же сильно, до чёртиков я его боюсь.
Я выхожу замуж за настоящего дикого Зверя.
Марат Зверев — страх города, властный, огромный, влиятельный, пугающий. Ему по плечу сломать твою жизнь одной рукой, забрать её. И если захочет, он легко и просто — одним щелчком пальцев — способен сломать или отобрать мою несчастную жизнь.
Глава 14
Аврора
— Согласны ли вы, Аврора Никольская, взять в законные мужья Марата Зверева по доброй воле и быть с ним и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас? — словно издалека слышу голос женщины-регистратора.
Это ко мне обращаются?..
Не могу сообразить, что происходит. Я словно нахожусь в какой-то прострации, не понимая, что я здесь делаю: посреди всех этих незнакомых людей, стоя почти над скалистым обрывом в подвенечном белом дорогом, обшитом кружевом платье с открытыми плечами, белоснежной длинной фатой с вуалью, что закрывает моё лицо. Мои пшеничные цвета волосы подколоты изящной заколкой на макушке. Они развеваются от каждого прикосновения ветерка. В руках держу небольшой букет — композиция из пионовидных роз белого оттенка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мой расфокусированный взгляд устремлён не на женщину, которой на вид сорок пять-пятьдесят лет, что, по-видимому, обращается ко мне, а поверх её головы, прямо на раскинувшийся бушующий океан, бьющийся волнами о скалы. Точно такой же, как и внутри меня сейчас. Пальцы бьёт мелкой дробью, и я сильнее сжимаю красивый букет в руках, чтобы притупить страх и панику внутри.
К глазам подступают слёзы, отчего их начинает щипать. И мне приходится зажмуриться, чтобы прогнать предательскую влагу. Я не хочу, чтобы все видели мою слабость, и как мне трудно и больно сделать этот шаг в пропасть.
Выдыхаю и вновь вдыхаю, задерживая дыхание, смотря на небо — лазурное и чистое до рези в глазах. На океан, который бушует, волнуется, бьётся о скалы. Ему больно, одиноко. Он кричит, просит чайку, что летает высоко над волнами, порхая и взметая своими крыльями, не покидать его. Не оставлять. Ему страшно оставаться одному.
А чайка плачет в ответ. Ей тоже больно. Точно так же, как и мне.
Чувствую, как одинокая слеза касается нежностью пушистых ресниц. Взмахиваю трепетно, и она катится вниз, лаская кожу лица. Словно хочет согреть, приласкать.
А я смотрю в небо. На чайку, что летает над океаном и просит простить её, потому что не может быть без океана. Потому что любит. Любит так, что без него не сможет жить. Она разобьётся о дикие скалы, если он её не простит.
Чувствую, как всю меня окутывает дрожь. Становиться зябко, а ветер, что вдруг разбушевался, касается своими прохладными ладонями моих плеч.
— Аврора, — слышу возле себя мужской низкий голос и вздрагиваю. — С тобой всё хорошо? — задаёт вопрос мой жених и будущий муж, которого я едва знаю.
— Да, — говорю в ответ, не отрывая взгляда от бушующей стихии и одинокой чайки, что взметнулась ввысь, разрывая тишину криком невыносимой боли.
Марат Зверев — мой жених и будущий муж. Мужчина, которого боятся все в городе. Огромный, пугающий, сильный и очень влиятельный.
Я не люблю его. У меня даже нет к нему никакой симпатии. Ничего. Только страх — сильный, жуткий… Тот, что пробрался ко мне в сердце и терзает мою душу. Я боюсь смотреть ему в глаза, которые отражают всю его тьму, что он носит внутри себя. Но больше всего боюсь, что он прикоснётся ко мне. Этот страх всё сильнее разгорается внутри меня, не давая здраво мыслить и спокойно дышать. Он забирает весь мой кислород, перекрывая доступ воздуху.
Я не хочу выходить за него замуж. Быть его женой. Не хочу. Но у меня нет выбора. Мне просто его не дали. Родители, которые считают, что их дочь опозорена, и её нужно как можно скорее выдать замуж. И совершенно не важно, за кого. Лишь бы только не имела никакого отношения к их семье.
— Я согласна, — то ли шепчу, то ли громко говорю. Я уже ничего не понимаю. Ничего не слышу.
Лишь одна мысль бьётся у меня в голове: “Через считанные минуты я стану женой Марата Зверева. Мужчины, что держит весь город в страхе.”
— Согласны ли вы, Марат Зверев, взять в жены Аврору Никольскую по доброй воле, любить её и делить с ней все горе и радости, беречь и защищать? — вновь задаёт вопрос женщина, недовольное лицо которой я вижу сквозь свою вуаль.
— Согласен, — выдаёт тут же бархатным, серьёзным голосом Марат, ни секунды не думая.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Так уверен?
Но мне не дают вновь забраться в свои мысли, отгородиться ото всех.
— Объявляю вас мужем и женой. А теперь муж может поцеловать невесту для скрепления уз, — слыша эти слова, я задерживаю дыхание и, кажется, не дышу, словно прыгая в пропасть с этих скал.
Всё время не дышу, пока мужчина осторожно, так, чтобы я не испугалась и не оттолкнула, кладёт на обнажённые плечи большие ладони и мягко разворачивает к себе. Вздрагиваю от этого жеста. Хочется отскочить от него как можно дальше. Но я притупляю свои чувства, сдерживая порыв.