Читать интересную книгу Да-цзе-шу — искусство пресечения боя - Сенчуков Юрий Юрьевич

— ЕСЛИ УЧИТЕЛЬ НЕ ЖИВЕТ ТАК, КАК УЧИТ — БРОСЬ ЕГО, ЭТО ЛОЖНЫЙ УЧИТЕЛЬ.

— ЕСЛИ УЧЕНИЕ НЕ ПРИНОСИТ ТЕБЕ ПЛОДОВ С ПЕРВЫХ ЖЕ ШАГОВ — БРОСЬ ЕГО, ЭТО ЛОЖНОЕ УЧЕНИЕ.

— ДАЖЕ ИСТИННОЕ УЧЕНИЕ, ПРАКТИКУЕМОЕ БЕЗ ДОЛЖНОГО УСЕРДИЯ И ВНИМАНИЯ, СТАНОВИТСЯ ОПАСНЕЕ ЛОЖНОГО.

Как видно из трех принципов, здесь философия понимается как практическое руководство к умению жить, жизненная стратегия и тактика, где стратегия — цель жизни, а тактика — способ ее достижения.

Термин «Медитация» впервые был применен к восточным психотехникам отцами-иезуитами, попавшими на Восток и столкнувшимися с практикой Дхьяны или Чань. Имея широко разработанную практику умственных упражнений (meditatio — лат. «размышление»), канонизированных преподобным Игнацием Лойолой, они сочли восточные практики чем-то схожими с католической схоластикой. Впоследствии оказалось, что здесь больше различий, чем сходства, однако привычка употреблять слово «медитация» сохранилась до сих пор.

На Востоке «Дхьяна» означает не что иное, как «готовность», «внимание», «осознание», но в отличие от западного термина имеет гораздо более широкий смысл. Дхьяна может присутствовать в любой деятельности и даже во сне. Ее часто определяют еще как «созерцание». Но, учитывая сложившиеся привычки, мы в дальнейшем будем использовать термин «медитация».

Итак, медитация — это состояние полного внимания к малейшему сигналу и вместе с этим способность восприятия каждого такого сигнала одновременно с другими. Состояние медитации подразумевает также возможность одновременной обработки поступающих данных и постоянной коррекции программы действий в соответствии с ними.

В практически любом виде деятельности необходимо понимание сути происходящего, четкий расчет и максимальное управление процессом, а также высокая чувствительность к возникновению любых возможных нарушений и вмешательств, полная готовность на них отреагировать. Эти качества необходимы как в рукопашном бое, так и в ловле рыбы или игре в теннис. Любой процесс осуществляется посредством превращения каких-либо энергий. Кинетической энергии мяча и ракетки, импульса распрямляющейся ноги и т.д.

Так, тонкая и чувствительная рапира при усилии 500 г пронзает насквозь свиную тушу, пробивая при этом лопатку. А более мощную дубину такое усилие не сдвинет с места. Так же точно сокрушительный размашной свинг боксера-тяжеловеса можно поставить рядом с молниеносным и точным тычком пальца тщедушного старика-ушуиста. Разрушительный эффект, производимый этими действиями, будет абсолютно разным, но конечный результат — победа — один и тот же.

Разные формы воздействия требуют разных затрат энергии, связанных, прежде всего, с перемещением разного количества массы. Здесь существует забавный парадокс: с точки зрения силы выгоднее задействовать большую массу, но чем она больше, тем труднее ею управлять в процессе ее движения. Многие стремятся нарабатывать скорость, силу, — но при этом признают, что важна не скорость, как таковая, а реакция. «Как же наработать скорость реакции?» — звучит один и тот же наболевший вопрос. Самое смешное, что ее и не надо нарабатывать. Реактивность человека поистине фантастична. Максимальная частота следования импульса равна 55 имп. в сек. — это частота слияния мельканий[1]. Хватит? Глаз реагирует на количество света в 5–6 фотонов, палец ощущает вес в десятые доли грамма.

Почему же, обладая такой чувствительностью, мы не успеваем вовремя прореагировать на атаку противника, скорость которой в десятки раз ниже той, которую мы способны воспринять? — Потому, что задав двигательную программу телу, не успеваем ее изменить в необходимые для ответной реакции сроки. Чем большее количество массы «запущено» в удар, или другое движение, тем труднее будет изменить направление ее полета. Это значит, что для быстрой реакции необходимо, чтобы ударная масса была как можно меньшей. Чем легче управлять — рапирой или дубиной?

Любители «врезать» посильнее могут сказать, что быстрый удар не нуждается в корректировке, и если большая масса будет лететь с большой скоростью, то это само по себе гарантирует нужный эффект.

Сравним, однако, время, за которое набирает скорость эта «дубина», со временем, необходимым для рапиры. Очевидно, что меньшая масса разгоняется быстрее, так как обладает меньшей инерцией. Следовательно, при одновременном старте, дубина опоздает нанести свой удар, а рапира достигает цели.

Далее, время торможения или изменения траектории большой и малой массе также несравнимы. Из этого всего следует вывод, что пока будет длиться один удар дубины, рапира может совершить несколько атак, причем в самых разных направлениях.

Кто-нибудь может сказать, что рапира, несмотря на свою эффективность в атаке, вряд ли сможет остановить удар дубины, которая, таким образом, все равно достигнет цели. На это следует вопрос — а зачем его останавливать?

Здесь огромную роль играет соотношение веса оружия, т.е. двигающейся ударной массы и опоры, т.е. массы, остающейся в покое, чтобы обеспечить необходимое движение (рис. 59).

Если опорная масса сопоставима с ударной, то мы имеем дело с двумя центрами масс, дающими общий центр тяжести, который в процессе движения существенно отклоняется от первоначального положения. Это движение управляемо только в том случае, если этот суммарный центр тяжести не выходит за пределы опорной базы, которая по этой причине должна быть достаточно широкой.

Т.е. при работе тяжелым оружием мы вынуждены принимать широкую стойку, тем самым существенно снижая свои двигательные возможности. В этой ситуации мы вынуждены для защиты использовать опять таки сильно инертные формы-подставки, сходные с базовыми блоками каратэ, полагаясь на то, что кинетическая энергия ударной массы будет поглощена полностью инертной массой «подставки»; таким образом, мы принимаем удар дубины, подставляя под него такую же дубину. Это вовсе не самый лучший способ защиты — просто мы не можем отреагировать иначе.

Человек с рапирой не столь скован своим оружием — он может нанести молниеносный упреждающий укол, и тогда дубина просто не закончит свой разгон; он также может уйти с линии атаки и спокойно проткнуть своего врага, прежде чем тот управится со своим оружием. Так легко двигаться он может потому, что ему практически не могут помешать перемещения суммарного центра тяжести, какие бы манипуляции он ни совершал своим легким оружием. Защитой здесь будет высокая маневренность и скорость перемещения.

Подводя итог этому «поединку», мы можем отметить, что при равных физических данных рапирист куда более реактивен, и, следовательно, куда более эффективен, чем незадачливый поклонник дубины.

Каким образом это касается медитации? — Все очень просто. Медитация, как состояние полного внимания, в котором находится ум, лишенный своего обычного пережевывания собственных мыслей, образов, и построений, дает нам возможность реагировать на самые слабые сигналы, поступающие в наш мозг от мельчайших частей нашего тела. Раньше они попросту терялись в постоянном мельтешении «мыслительного процесса», Еще один парадокс — не обращая внимания на свой внутренний мир, человек тем самым оказывался так глубоко погруженным в него, что практически не в состоянии был вовремя и правильно реагировать на мир внешний. Теперь же, обратившись «внутрь», как многие и понимают медитацию, он впервые получает возможность полностью видеть, слышать и чувствовать окружающее и, конечно, прежде всего, самого себя, собственное тело, его состояние и возможности.

Через преграду мысленного шума — как в ту, так и в другую сторону — могут пробиться только очень мощные сигналы, сравнимые с пресловутым ударом дубины. Поэтому большинство людей, находящихся в омраченном состоянии сознания, могут пользоваться только большими, заметными для них величинами. Так в букваре используются большие буквы, чтобы дети могли их распознать. Так и в современных единоборствах применяются широкие, размашистые движения, которые хорошо видны и понятны даже пацанам на галерке.