– Или десять, – хмыкнул Джейсон. Холли надеялась, что он так шутит. – У меня нет девушки, – сказал он, и Холли почувствовала облегчение. – Я решил сделать перерыв в свиданиях и переоценить ценности.
– Переоценить ценности?
– Это сложно, – с сомнением проговорил он.
– Я умнее, чем кажусь.
– Дело вот в чем. Все мои романтические отношения очень поверхностны.
– Только секс?
– В некотором смысле. Я не люблю привязанности.
– Значит, ты боишься серьезных отношений?
– Полагаю, можно сказать и так.
– Джереми говорил тебе, что в детстве был серьезно болен, поэтому никто не хотел его усыновить? – Тон его голоса изменился, и глаза из небесно-голубых стали серыми, как грозовые тучи.
– Да, он так говорил. – Конечно, Холли уже знала, что это неправда.
– Джереми не был болен. Болен был я.
– Ты?
– Наша мама умерла довольно рано, у нее было больное сердце. И это заболевание передалось мне.
Холли была слишком ошеломлена, чтобы внятно что-то ответить.
– Н-но… ты выглядишь абсолютно здоровым. Таких мускулов, как у тебя, не бывает без серьезной физической нагрузки.
– Я здоров, – сказал Джейсон и снял через голову футболку, обнажив на своей груди длинный шрам, – с тех пор, как получил новое сердце.
Если бы Джейсон сказал Холли, что он супергерой, она и то удивилась бы меньше.
– Тебе пересадили сердце?
– Четыре года назад.
Она бы ни за что не догадалась. Да и ничто, кроме шрама посреди грудной клетки, не могло выдать этого.
– Операцию сделали как раз вовремя, – продолжал он. – Еще неделя или две, и я бы сейчас с тобой не разговаривал.
– Когда тебе поставили диагноз?
– Когда нам с Джереми исполнилось по двенадцать лет. Я всегда знал, что рано или поздно у меня или у него могут обнаружить то же заболевание, что и у мамы. Просто я не ожидал, что оно проявится так рано. Как ты понимаешь, для Джереми это было непростое время.
– И для тебя тоже. Ведь это ты был болен.
– Мне потребовалось время, но я смог принять свой диагноз и не рассматривать его как смертный приговор. А Джереми не смог. Он уже начал эксперименты наркотиками, а моя болезнь лишь послужила катализатором к его стремительному падению.
– Только не говори, что ты чувствуешь себя ответственным за это.
– А разве это не так? Большую часть нашего детства внимание родителей было сосредоточено только на мне.
Возможно, это и имело смысл, когда Джейсон был больным подростком. Но сейчас он уже не ребенок, он взрослый мужчина, и рано или поздно ему придется прекратить брать на себя ответственность за безрассудство брата.
– Ты не по своей воле заболел.
– Никто не заболевает по собственному желанию.
– Вот именно. Тогда как ты можешь винить себя за то, что твой брат не смог справиться? Ты можешь сказать, что и рождение близнецов стало для него огромным стрессом, но ты же не станешь винить мальчиков в его смерти?
– Конечно, нет. Я уже говорил, что все это сложно.
– Ты говорил, что к тому времени, как ты заболел, Джереми уже начал баловаться наркотиками. Ты думал о том, что не заболей ты, что-то другое оказало бы на него дальнейшее влияние? Или вне зависимости от наличия трагедий в его жизни, он все равно закончил бы так, как закончил?
Взгляд Джейсона сказал ей, что об этом он не думал.
– Он чувствовал вину за то, что заболел я, а не он.
– Поверь мне, я знаю все о муках того, кто выжил.
– Ты про аварию, в которой погибли твои родители?
Холли встала, повернулась к нему спиной и задрала футболку, обнажив шрамы, о которых практически никто не знал.
– Что произошло?
Холли одернула футболку и снова села на кресло.
– Нас протаранил пьяный водитель. Родители умерли мгновенно. А я выжила, хотя и с большим трудом. Я слышала, как медсестра говорила соцработнику, что то, что я выжила – настоящее чудо, но тогда оно мне было не нужно. У меня были переломаны почти все основные кости скелета. В том числе и позвоночник в трех местах. У меня были постоянные мучительные боли. Я много месяцев провела в больнице, а потом почти год в реабилитационном центре, заново учась ходить. После той боли, которую я испытала, роды показались мне увеселительной прогулкой.
– Но ты справилась. Ты полностью выздоровела.
– Более или менее. У меня до сих пор болят места переломов, когда идет дождь или если я промерзну. Я очень худая, поэтому быстро замерзаю. К тому же все это осложнило беременность.
– Каким образом?
– У меня было сломано бедро, и мой гинеколог сильно беспокоился, смогу ли я выносить ребенка. Когда выяснилось, что детей двое, он заволновался, что мои кости не справятся с давлением от веса второго ребенка. Когда на пятом месяце беременности у меня начались преждевременные роды, меня перевели на полный постельный режим, и в течение последующих трех месяцев мне пришлось полагаться только на Джереми.
– Как он справлялся? – спросил Джейсон, надевая футболку обратно.
– На первый взгляд неплохо. Но к тому моменту, как родились близнецы, я поняла, что его терпение на пределе. А потом я начала заботиться не только о детях, но и о нем. Я готовила, убирала квартиру, делала покупки. Он метался как лев в клетке.
– Джереми едва мог позаботиться о себе, не говоря уже о жене и двух детях.
– Можешь назвать меня старомодной, но я хотела сидеть дома с детьми. Я была не против заботиться о нем. Я всегда надеялась только на себя, но моя работа не приносила мне особого удовольствия. Мне нравится быть мамой. Мысль о том, чтобы перепоручить мальчиков няне, пока я буду работать, меня мало привлекала.
– Я не считаю это старомодным, – сказал он. – Моя мама была домохозяйкой. Если бы я решил жениться, то я хотел бы, чтобы моя жена занималась домом и детьми. Если бы она сама хотела того же.
– Знаешь, я по-прежнему не понимаю, почему ты не хочешь серьезных отношений.
– Я не создан быть хорошим мужем.
– Ты умный, щедрый и… ты давно смотрел в зеркало? Черт, ты просто потрясающий мужчина!
– Благодарю, – усмехнулся он.
– И ты потрясающе целуешься.
– И я никогда не смогу стать отцом и не беспокоиться о том, что моя болезнь передастся по наследству. Много лет назад я поклялся, что у меня никогда не будет семьи.
– Но ты все еще можешь завести семью.
– Нет. – Он покачал головой. – Я знал, что в какой-то момент захочу ребенка. Поэтому я решил радикально решить проблему, чтобы наверняка не передумать. Так что… – Джейсон щелкнул указательным и средним пальцами, как ножницами.
– Ты сделал вазэктомию? – ахнула Холли.
– Сразу после трансплантации. Это был единственно верный выход. Так я могу быть точно уверенным, что никогда не заставлю своего ребенка пройти через те же мучения, что и я сам когда-то, только лишь из-за своих эгоистичных побуждений.