— Лучше, — прохрипела она мне в ответ. У девчонки в горле пересохло, и как назло с собой нет воды.
— Ничего не говори, молчи, иначе голосовые связки повредишь, — мягко посоветовал я и, повинуясь инстинкту, нежно погладил ее по голове. — Когда выберемся, первым делом найдем кулер. Он у нас прямо возле лифта.
Я старался говорить успокаивающе, чтобы паническая атака снова не началась. Осторожно поставил девчонку на ноги и сам поднялся. Больное колено отозвалось щелчком и тупой болью. Я негромко охнул и покачнулся. В ту же секунду в кабине загорелся свет, от яркости которого мы одновременно зажмурились, и лифт медленно поехал вверх.
— Отремонтировали или кто-то вызвал? — Арина подняла на меня еще заплаканный, но уже такой лучистый взгляд.
— Какая разница, — прошептал я, утопая в синеве этих бездонных глаз.
В моей жизни был всего один единственный раз, когда я утонул в женском взгляде. Девочка-огонек, смешливый одуванчик работала в кофейне, куда мы, студенты, забегали между парами. Забавно морща носик, она собирала заказы и широко улыбалась.
В тот миг, когда взгляд поймал эту улыбку, в моем сердце что-то екнуло. По венам заструилось незнакомое ранее тепло. Я сразу понял, что это любовь. Вот так внезапно, от одной случайной улыбки, одного мимолетного взгляда.
Девушку звали Олесей и ей было восемнадцать лет. Не поступив на юрфак, она не сдалась и собиралась испытать силы на следующий год, а пока работала в кофейне, чтобы не сидеть нахлебницей на шее у тетки. Мать Олеси погибла, когда девочке было пятнадцать лет, с тех пор ее растила сестра матери.
Все это я узнал от сокурсников, добивавшихся расположения белокурой красавицы. Мой одуванчик нравилась не только мне: вся мужская половина факультета приходила в кофейню, чтобы поглазеть на девчонку. В то время я выглядел не так эффектно и не мог похвастаться финансовой независимостью, поэтому на благосклонность девчонки даже не рассчитывал.
Однако она выбрала именно меня.
Взгляд из-под полуопущенных ресниц и мое сердце рухнуло к ее ногам. Это были первые отношения, в которых был заинтересован именно я. В школе девчонки сами инициировали свидания, в институте складывалась аналогичная ситуация. Даже прыщавый ботаник не оставался без внимания, потому что на нашем курсе с парнями был напряг.
Несколько недель мы с огоньком просто присматривались друг к другу, купаясь во взглядах полных обожания, а потом я решил, что пора действовать.
— Привет, — ответил я на ее привычный вопрос «Что будете заказывать?», — меня зовут Виктор.
— Привет, а меня Олеся, — девчонка расплылась в белозубой улыбке.
— Пойдешь со мной на свидание, Олеся?
— Пойду, если приглашаешь.
За нами выстроилась очередь из недовольных студентов, но нам было на это наплевать. Вечером мы собрались сходить на танцы в «Сферу», поэтому вместо второй пары, я помчался домой. Готовился к свиданию как заведенный, вылил на себя полфлакона отцовского дорогого парфюма, но она не пришла.
Я прождал возле клуба полночи, десятки раз набирал ее номер телефона, но абонент находился вне зоны доступа сети. В ту ночь я впервые напился. Купил в ночном магазине бутылку коньяка и пока шел домой, прикончил почти половину. На вопрос отца, что произошло, я обреченно махнул рукой и едва не рухнул в прихожей.
— Так это из-за бабы? — рассмеялся отец, когда выяснил причину моей неожиданной попойки. — Матери ничего не скажем. Негоже нормальному мужику из-за бабы так в хлам. Подумаешь, одна не дала, найдешь другую.
Но дело было не в том: дала-не дала, а в том, что Олеся уничтожила часть моей души, отвечавшую за любовь. В ту ночь мое сердце словно окаменело, превратившись в кусок твердого металла.
На следующий день в кофейне не было девушки-одуванчика. Наверное, стыдно показаться на глаза, решил я, а через несколько дней узнал, что в ту роковую ночь Олесю сбила машина и она умерла на дороге до приезда скорой.
Моя маленькая светлая девочка умерла, в то время как я проклинал ее.
Не помня себя от горя, я потащился к ним домой, чтобы выразить соболезнования родственникам погибшей. Дверь в квартиру была открыта. Ясно, у людей траур.
— Папка пришел! — навстречу выскочил трехлетний пацаненок, и уткнулся носом мне в колени.
— Здравствуйте, — из квартиры вышла жутко уставшая молодая женщина, — вы знакомый моей Олеси? — ее голос дрогнул.
— Мам, это же мой папка! — не унимался пацаненок, обхватив своими маленькими ручонками мои ноги. — У меня и фотка есть, сейчас принесу, — оживился он и юркнул в квартиру.
— Проходите, — вздохнула женщина, пропуская меня внутрь. — Меня зовут Елена, я тетя Олеси.
— Пап, смотри, — на кухне ко мне на колени опять забрался неугомонный пацан.
— Слава, это не твой отец, — мягко произнесла Елена, потрепав ребенка по отросшим темным волосам.
— Знаю, что папа космонавт и улетел на луну, но вот же он, — с важным видом не согласился пацан. На стол плюхнулась моя фотография на фоне универа.
— Откуда она у тебя? — я всматривался в свое изображение.
— У Олеськи нашел, — с гордостью произнес Слава. — Она начала придумывать отговорки, но я сразу все понял: ты мой папка! — он доверчиво прижался к моей груди.
События двадцатилетней давности. Лицо девушки-одуванчика почти стерлось из памяти, но образ Арины неосознанно напомнил мне Олесю. Такие же светлые волосы, белозубая улыбка и упорство во взгляде, когда что-то не получалось. Поэтому у меня сбивается дыхание, когда смотрю на нее.
Нужно поскорей выкинуть дурь из головы, потому что мой мальчик в нее влюблен, и я не могу стать препятствием на пути к его счастью.
Едва открылись двери лифта, повел девчонку к ближайшему кулеру, чтобы смочила пересохшее горло.
— Все хорошо, спасибо, — выдув два стакана воды, она улыбнулась.
— У меня работы много, поднимемся в офис, — нахмурившись, произнес я. Пусть знает, что на меня не действуют ее улыбочки.
— А мы на каком этаже?
— На пятом, — сориентировался я. Этаж был поделен тремя агентствами по подготовке свадеб и праздников.
— Тогда по лестнице, — предложила Арина. Я не возражал.
— Здравствуйте, Виктор Васильевич! — первой, кого мы встретили в конторе, была Людмила: вдова, поднявшая на ноги троих сыновей. Теперь дети разъехались, поэтому она все дни без исключения проводила на работе. На мой взгляд, самый лучший тип сотрудников.
— Здравствуйте, — я кивнул и заметил, как немногочисленные сотрудники поспешно разбегаются по кабинетам. Правильно, я никогда не любил праздного шатания.
— Они вас так боятся? — привстав на цыпочки, шепнула мне на ухо Арина.
— Конечно! — я гордился своим статусом грозного директора.
— Напрасно, — она встряхнула светлыми волосами, — вы смешной, а не страшный.
— Я не страшный, а справедливый, и мои сотрудники это знают, — подал девчонке локоть, а то после событий в лифте ее штормит из стороны в сторону, и она с готовностью уцепилась за мою руку. — И почему ты считаешь, что я смешной?
— Смешной не в том смысле, что выглядите как клоун, — Арина кинулась в размышления, а я едва не задохнулся от гнева.
Какой нахрен клоун? Меня никто никогда так не назвал. Вот Марк тот да, любит паясничать, а я слишком прямолинеен и серьезен, чтобы шутить.
— А в смысле, что когда пытаетесь соответствовать грозному образу, то выглядите забавно, — закончила мысль Арина. — Но я-то знаю, какой вы на самом деле.
— И какой же? — меня терзало любопытство.
— Добрый и заботливый, — брякнула пиявка, а у меня сердце снова ухнуло в пятки. — Мне никто никогда не пел про Мэри.
"Форменный идиот!" Готов был зарядить себе в челюсть с правой и с трудом сдерживался. Вместо того чтобы развеять ее романтические заблуждения, делаю все наоборот.
Поднял голову и застыл на месте. Сотрудники, недавно разбежавшиеся по своим рабочим местам, высыпали в коридор и с масками непонимания на лицах наблюдали за нашим разговором. Арина перехватила мой взгляд.