«Кто-то поработал с прессой!» — застучало в голове у Марины. Но кто? Слезы мгновенно высохли, и она, взглянув на себя в золоченое зеркало, поправила макияж. Голубое с белой оторочкой платье мягко струилось, облегая ее стройную высокую фигуру: треугольный вырез на груди открывал длинную шею и подчеркивал красивую высокую грудь. Подстриженные умелой рукой густые черные волосы косой челкой спускались на одну сторону. «Все вроде в порядке, но глаза… С такими глазами я больше похожу на Старуху Изергиль, чем на Нефертити, — горько усмехнулась она про себя, — но надо держаться». И, вернувшись в гостиную, Марина твердо заявила:
— Пусть она приезжает прямо сейчас. Поговорим втроем. — И, зажав свое самолюбие в кулак, добавила: — Я ценю твою искренность.
— Я твою тоже… спустя восемнадцать лет, — с упреком парировал Ален.
— Но я за это расплачиваюсь, — не уступала Марина.
— Как видишь, и мне приходится несладко.
Марина внимательно посмотрела ему в глаза. Он не отвел взгляд.
— Значит, квиты? — Ален примирительно протянул ей руку.
Она не могла устоять и прижала ее к своей опухшей от слез щеке.
— Я не в силах поверить в то, что Лиса могла сделать что-нибудь дурное. На ее молодую жизнь выпало столько страданий. Разве ты не заметила, как искренне она переживает? — уговаривал Ален Марину.
Та передернула плечами, с трудом скрывая неприязнь к этой вульгарной белозубой девице с сексуальной внешностью и бесстыжими хитрыми глазами.
— Тебя никто не просит верить, — возразила Марина. — Пусть только твой ученый друг Билл поговорит с ней. Ален, но почему ты против? — На этот раз Марина употребила все свое женское обаяние, для того чтобы… Она сама не знала, для чего. Злоба к наглой девице, вставшей не только на ее пути, но и на пути их дочери (Марина инстинктивно это чувствовала), переполняла все существо женщины. Она еще покажет этой дряни! Сопротивление Алена только добавляло масла в огонь. Неприязнь Марины становилась все сильнее, постепенно переходя в открытую вражду.
— Сначала ты настаивала на фотокоре, — напомнил Ален.
— Да, ну и что? — не унималась Марина. — Ведь полиция нашла в квартире, которую он снимал, Катину заколку для волос.
— Но почему ты так уверена, что это ее заколка? — возражал он. — Только из-за надписи: «Сделано в России»?
— Нет, не только поэтому. Девочки видели, что именно ею Катя закалывала волосы, — упрямо настаивала Марина.
— И все же, согласись, это довольно слабая улика для полиции. А ведь ты хотела, чтобы они связались с немцами и тут же арестовали подозрительного, с твоей точки зрения, фотокора. Это несерьезно! — в сердцах доказывал Ален, но, чувствуя, что Марину все равно не переспорить, уступил. — Хорошо, я устрою эту встречу. Между прочим, у Билла тоже есть идеи.
— Какие? — сразу же ухватилась Марина.
— Пока он молчит. Потерпи, Билл все тебе расскажет. Я же говорил, он настоящий ученый — слов на ветер не бросает и, пока не будет уверен, никому не раскроется. Кстати, Билл меня спрашивал, нет ли в квартире этого фотокорреспондента цветов?
— Цветов? — удивленно переспросила Марина.
— Ну да, каких-нибудь домашних растений.
— Есть, и очень много. Когда полиция меня туда приглашала, прислуга как раз их поливала.
— Надо сообщить об этом Биллу.
— Не понимаю, при чем тут цветы?
— Я не стал вникать в это, он сам тебе объяснит.
14
Билл оказался вовсе не типичным субтильным ученым в круглых очках, погруженным в свои мысли. Это был крупный малый с широченными плечами, больше походивший на портового рабочего или футболиста. Он умирал от сингапурской жары, поэтому сидел только в помещении с кондиционерами и наотрез отказывался совершать экскурсии по экзотическим местам.
С Мариной он с удовольствием обсуждал прохладную лондонскую погоду. Поговорили о музее восковых фигур мадам Тюссо. И Билл рассказал очередную сплетню о принцессе Диане.
— Теперь, вероятно, ее фигуру уберут из музея, — предположила Марина.
— Вряд ли, — засомневался Билл. — Ее просто как бы отставили в сторону, и она находится поодаль от принца Чарльза и всей королевской семьи из десяти человек.
— А во что она одета? — с женским любопытством поинтересовалась Марина.
Билл сделал удивленное лицо и пожал плечами.
— Кажется, во что-то длинное и черное, вот до сих пор. — Билл провел горизонтально рукой посередине груди. Марин поняла, что принцесса в декольтированном вечернем платье.
— А я помню, много лет назад самой популярной восковой фигурой была Мэрилин Монро. Она стояла, как живая, в белом широком платье, на высоких каблуках. И вокруг собирались толпы поклонников.
— И сейчас так же. Только у Мэрилин появилось много соперниц. Джоан Коллинз, например. Ведь она родом из Лондона.
— Да? — удивилась Марина. — А я думала, она американка, наверное, мне так казалось из-за сериала «Династия».
Беседуя о том о сем, Марина не забывала, что в поисках Кати Билл — единственная соломинка, за которую ей нужно было ухватиться. Она мучительно соображала, как же его вывести на нужную тему. Ален предупредил, чтобы она не доставала Билла, что он сам с ней заговорит, когда придет время. И Марина, теряясь в догадках, но помня наводку Алена про растения, все же пустилась в бой.
Призвав на помощь всю свою смекалку, она начала осторожно прощупывать почву:
— Билл, почему вы отказываетесь поехать куда-нибудь на экскурсию, например, на остров Сентоса? Там сказочная природа, столько экзотических растений. Роскошные кокосовые пальмы растут вдоль всего побережья океана. На каждом дереве множество плодов, и маленькая обезьянка устраивает целое представление — забравшись на самое высокое дерево, срывает спелые кокосы и кидает вниз. А чернокожий хозяин обезьянки продает их собравшимся вокруг дерева туристам.
Билл внимательно слушал, хитро улыбался и кивал головой.
«Вот непробиваемый», — подумала Марина и, не выдержав, спросила напрямик:
— Ален сказал, что вы занимаетесь фантастическими экспериментами с растениями. Может, поведаете мне что-нибудь интересное из их жизни?
— Интересное… Вот вы сейчас рассказывали про кокосовые пальмы, которые растут на острове на берегу океана и обильно плодоносят. А вы никогда не задумывались, почему им нравится там расти? Может, они слушают шум прибоя, следят за отливами и приливами?
Марина, не понимая, к чему он клонит, внимательно слушала, стараясь не пропустить ни слова.
— Возьмите, например, ананасы, — продолжал Билл. — Еще в пятидесятых годах в Америке существовали две крупные компании по выращиванию и сбыту ананасов. Одна имела плантации на Гавайских, а другая на Антильских островах. И климат, и почва на островах похожи. Но почему-то ананасы с Антил были крупнее и вкуснее. Разумеется, гавайская компания терялась в догадках. А так как бизнес для американцев превыше всего, они даже пробовали завозить на Гавайи антильские саженцы. Только это ни к чему не привело: саженцы-«иностранцы» давали плоды, ничем не отличающиеся от местных. Тогда американцы призвали на помощь науку. Загадку вкусных ананасов раскрыл известный ученый Джон Мейс-младший. Изучив проблему, он пришел к интереснейшему выводу. — Билл раскраснелся, глаза у него горели. Теперь он уже не казался Марине непробиваемой бездушной дубиной. И она заразилась его увлеченностью. — Дело оказалось в самих растениях. На Гавайях ананасы выращивали местные жители, а на Антилах негры, которых привезли из Африки. Для гавайцев это был тяжелый труд, поэтому они работали молча. А негры из всего умеют сделать развлечение, и, ухаживая за растениями, они пританцовывали и пели.