— И что с того? — с вызовом произнес герцог.
Гуго подошел к камину и с минуту молча рассматривал причудливую решетку. Затем медленно произнес:
— Я не люблю бросать слова на ветер, но мне кажется, что эта девочка влюблена в вас.
— Мой дорогой Гуго, я первый мужчина, с которым она беседовала наедине. Она влюбилась в меня через десять минут после нашего знакомства.
— А вы?
— Дерзкий вопрос! Я никогда никого не любил, Гуго. Много лет назад, когда я был юн и глуп, я влюбился в очаровательную женщину. Но моя преданность и обожание были ей только смешны. И тогда я поклялся никогда больше не влюбляться. Поэтому, Гуго, не бойтесь. Я не влюблюсь в девчонку, сбежавшую из монастыря. И соблазнять бедную девочку не стану.
— Тогда зачем вам все это нужно?
— Думаю, только сама Эме сможет ответить на этот вопрос, — сказал герцог, вдруг улыбнувшись. — Надо сказать, она была весьма настойчива.
6
Кардинал де Роан удобно откинулся на подушки кареты.
— Как долго мы едем, — заметил он, обращаясь к своему секретарю, месье Рамону де Карбоньеру.
— Как всегда, ваше высокопреосвященство, — ответил месье Рамон. — Я много раз говорил, что дорогу на Версаль следовало бы расширить.
Вдруг снаружи донесся крик, и карета кардинала резко свернула в сторону, пропуская другую карету, которая неслась с бешеной скоростью.
— О Господи! — воскликнул месье Рамон, перекрестившись. — Кто это так спешит свернуть себе шею?
Кардинал выглянул в окошко. В свете фонарей он разглядел форейторов и всадников в синих с серебром ливреях и легкую маневренную карету.
— Это англичанин, герцог Мелинкорт. Кто же еще будет так мчаться?
— Он, должно быть, сошел с ума, — заметил месье Рамон. — Клянусь, у меня синяк останется на плече.
— Нет, он не сумасшедший, а просто нетерпеливый, — сказал кардинал. — Возможно, кто знает, он не так глуп, как его соотечественники.
Тон кардинала привлек внимание месье Рамона.
— Почему вы так думаете, ваше высокопреосвященство?
— Просто пришло сейчас в голову, — таинственно ответил кардинал.
Карета снова выехала на середину дороги и покатила дальше. Когда они прибыли в королевский дворец, кардинал был мрачен. Его сан обеспечивал ему приглашение на официальные приемы при дворе, но королева никогда не заговаривала с ним. Ее антипатия к де Роану была очевидна.
А в карете, обогнавшей кардинала, на подушках подскакивала изящная тоненькая фигурка. От волнения Эме болтала без умолку.
— Невероятно! Не может быть! — повторяла она в сотый раз. — Не могу поверить, что увижу королеву собственными глазами! И короля тоже. Еще на прошлой неделе я видела только его изображение на монетах.
Герцог рассмеялся.
— Вы заметите поразительное сходство с оригиналом!
Эме коснулась руки Изабеллы.
— Мадам, как мне отблагодарить вас? У меня же не было ни платья, ни перчаток! А волосы! Я даже представить не могла, что с моими волосами можно сотворить такое.
Ее роскошные локоны завил и напудрил Леонар, парикмахер самой королевы. Он трудился над прической три часа.
— Не трогайте, дитя, волосы, — воскликнула Изабелла. — Вы испачкаете перчатки пудрой и можете испортить прическу.
— Все чудесно, но мне страшно пошевелить головой, и туфли немного жмут. А платье слишком тесно в талии.
— Представляете, Себастьян, — с улыбкой заметила Изабелла, — в монастыре, оказывается, не носят корсеты.
— О, сегодня я хочу забыть о монастыре. Сегодня я светская дама.
Изабелла и герцог рассмеялись.
— Пока, моя дорогая, — сказала Изабелла, — вы совсем не похожи на светскую даму. Возьмите себя в руки и успокойтесь. Помните, сейчас модно делать вид, что вы от всего устали.
— Но я ни от чего не устала. Я не знаю, как изобразить скучающий вид, — просто созналась Эме.
— Вы быстро научитесь, — с улыбкой заверила девушку Изабелла. — Не забудьте, что нужно делать реверанс всякий раз, когда вас будут представлять кому-либо, а в присутствии короля и королевы приседайте как можно ниже, но голову держите прямо.
— Я запомню. Сегодня такой чудесный вечер! Но никто, даже король, не может выглядеть так великолепно, как месье! — Эме повернулась к герцогу, и было в ее глазах столько искреннего восхищения и обожания, что Мелинкорт улыбнулся.
Герцог и правда в этот вечер был ослепителен. Голубая лента ордена Подвязки выделялась на шитом золотом камзоле. Ордена сверкали, изумруды и бриллианты переливались на элегантной булавке, которой был заколот галстук, на пуговицах жилетах. Каблуки туфель были усыпаны драгоценными камнями, а под коленом надета сама подвязка. На крышечке табакерки, которую Мелинкорт держал в руке, переливался всеми цветами радуги бриллиант чистейшей воды. Тончайший батистовый платок с широкой каймой из венецианских кружев хранил аромат изысканного парфюма.
Но и он, и Изабелла пристально разглядывали девушку.
— Вы довольны, Себастьян? — спросила Изабелла, очень желая услышать похвалу в свой адрес. Ведь ей пришлось справиться с нелегкой задачей: за двадцать четыре часа превратить Эме из очаровательной простушки в искушенную красавицу, которой нелегко подобрать достойную партию при любом дворе. Но Изабелла превращалась в сгусток энергии, когда решала добиться чего-либо. Случалось, что невероятный запас жизненных сил толкал ее в центр какой-нибудь опасной интриги. В этот день Изабелла носилась по Парижу как ураган, и результат превзошел все ожидания.
Скромно потупившись, присев в реверансе, перед ними стояла Эме. Ее белое платье с широкой юбкой и узкой, затянутой в корсет талией было расшито серебряными блестками. Лиф платья украшали розы. Напудренные волосы подняты надо лбом и убраны в модную прическу с локонами. Один локон переброшен на грудь, еще один лежал на алебастровом обнаженном плече. Тонкое понимание женской натуры и безупречный вкус подсказали Леонару сдержанный стиль для Эме. Белые розы в волосах, такие же, как на платье, были единственным украшением прически девушки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});