Читать интересную книгу «Козни врагов наших сокруши…»: Дневники - Никон Рождественский

То ли теперь?! Какой-то буран пронесся над нашею родиной. Он ослепил глаза, закружил головы, свел многих с ума. На наших глазах произошло крушение духовных основ нашего историческаго бытия. Будто сатана вышел из глубин преисподних и, Божьим попущением, пустил струю смертоносных веяний по Русской земле. Разгонит ли Господь духом уст Своих эти сатанинския веяния? Отрезвятся ли Русские люди от этого губительнаго угара? Спасется ли Русь?..

Ответ на этот вопрос всецело зависит от нас. Дети чутким, чистым сердцем уже предрешают его. Они самым делом уже показывают, что если и обломались ветви от этого адскаго бурана, то корни древа целы: они сильны пустить новые ростки, сильны дать новыя крепкия ветви… Только бы поддержать эти ростки, дать укрепиться ветвям… Только бы сберечь эти светлые, чистые порывы юных душ от тех миазмов, которыми еще пропитана окружающая нас духовная атмосфера.

Дай-то, Господи!

№ 16

Ходатайство любви

Плачет – не горькими слезами обиды, а сладкими слезами любви – матерь городов русских, славный град Киев; ликует, торжествуя, смиренный град Полоцк: святая благоверная княгиня инокиня Евфросиния, несколько столетий почивавшая своими святыми мощами в пещерах Киевских на обратном пути из святаго града Иерусалима, ныне грядет, изволением Божием, в свой родной град Полоцк… Десятки и сотни тысяч православнаго народа склоняют колена по берегам седаго Днепра, несущаго священные останки на своих волнах; всколыхнулось русское море народное, загорелись русския сердца. Невольно вспоминается то, что творилось семь лет тому назад в Сарове, с тою лишь разницей, что там море народное сосредоточивалось около святой обители преподобнаго Серафима, а тут оно переливается из области в область, на пространстве нескольких сот верст. По рассказам участников торжества, описывающих свои впечатления, чувствуется, что святая угодница Божия незримо шествует со своими мощами, всех благословляя, на всех с любовию призирая… Вот так же чувствовалось и в те незабвенные дни, когда преподобный Серафим как будто ходил между нами, всех утешая, всех исцеляя и благословляя.

Уляжется море в свои берега. Разойдутся русские люди по своим местам. Принесут они в свои домы трогательные рассказы о том, что видели и слышали. Не раз, не два, а сотни раз повторять будут они эти сказания своим детям и внукам. Имя угодницы Божией будет обноситься по лицу родной земли, яко благоухание святыни. “Миро излиянное – имя Твое”, изрек некогда мудрый Соломон в “Песни песней”, от лица невесты – Церкви ея таинственному Жениху Христу. Миро излиянное – имена угодников Божиих в Церкви нашей православной! Как счастливы мы, православные, что всегда можем быть с ними в непосредственном благодатном общении чрез молитвы Церкви! Как сиротливо должны чувствовать себя те христиане, которые в гордости своей отвергают почитание святых и молитвенное общение с ними! Церковь Божия – небесная и земная – есть единая Божия семья: наши братья и сестры во Христе, скончавшие свое земное поприще, отошли ко Господу – в Церковь, торжествующую на небеси. Перестали ли они любить нас? Ужели забыли своих братьев, оставленных ими во юдоли плача и слез? Но любовь не умирает, – по слову Апостола – николиже отпадает. Любовь вечна, ибо Сам Бог есть любовь. И нам кто запретит любить их, входить с ними в общение посредством молитвы, поведать им наши скорби, наши печали и заботы? Ужели Бог, Который есть весь благость, весь любовь, положит сему препятствие? Ужели един Ходатай Бога и человеков, Человек Иисус Христос, давший Себе избавление за всех, – скажем языком человеческим – возревнует к любимцам Своим, Его же кровию искупленным, и не примет их молитв за нас, грешных, только по тому юридическому основанию, что Он есть один ходатай и не должно быть других, как учат лютеране, не понимающие смысла ходатайства любви? Иное ведь ходатайство Его, яко Искупителя мира, иное же – ходатайство святых, как излияние их любви к нам, на земли сущим. Ужели добрый отец отринет просьбу любимаго сына за другого повинившагося сына, и скажет ему: не твое дело! Не наоборот ли! Не будет ли ему приятно, что брат любит брата и из любви к нему ходатайствует за него пред отцом? И не приятнее ли будет самому отцу оказать милость провинившемуся именно чрез того, кто не провинился, дабы доставить и сему радость? Перенесите сии человеческия отношения в область любви Божественной, и вам станет понятно, что сама безконечная любовь Божия, возжигающая в сердцах человеческих искры любви, законами сей любви как бы требует ходатайства святых за нас, грешных. Для братий наших, к Богу отшедших и престолу Его предстоящих, было бы не полно самое блаженство, если бы любовь Божия отвергла молитву их любви. И любовь Божия, внимая их молитвам, исполняя их прошения, их ходатайство за нас, тем самым восполняет их блаженство. Дивны пути любви Божией в спасении людей! Любовь Божия, воплотившись, распялась за нас на кресте, она же и соделывает наше спасение, возжигая искры свои в сердцах святых, возбуждая их к молитве, приемля их молитвы и исполняя их прошения… Все в любви и любовию, все – во имя любви! Нет места никакому правовому началу – тому началу, которое служит основанием латинскаго учения о спасении и от котораго не могло отрешиться протестанство.

И так мы со всех сторон объемлемся, так сказать, любовию. Мы и сами должны дышать ею, жить для нея, соделывать свое сердце жилищем любви. О, если бы мы это сознавали, сею мыслию проникались, сим правилом жили! Увы, все это от нас отлетает, удаляется: мы все больше и больше проникаемся правовым началом в общественной и государственной жизни, все дальше и дальше уходим от нравственнаго начала – начала любви! Но об этом – поговорим после.

Теперь же, обращаясь к великому событию – перенесению св. мощей преподобной Евфросинии, не могу не высказать и того скорбнаго наблюдения, что подобныя события у нас как-то скоро бледнеют в общецерковном и народном сознании: светлое воспоминание о них, доставляя отраду душе того, кто их пережил, не оставляет глубокаго следа в духовной жизни общественной и государственной. Вспомним то, что пережила Россия во дни открытия св. мощей преподобнаго Серафима. Будто само небо отверзлось тогда над Русью святой и – казалось – эта Русь не способна изменить своей вере, своим упованиям. Но прошел год, и что сталось с нею? Правда, чудеса Божии видел простой народ, – интеллигенция, созидающая теперь историю нашу, не хотела видеть их, полуинтеллигенция издевалась над ними; но ведь если бы темныя массы народныя целым сердцем восприняли знамения, свыше тогда совершившияся, то не было бы и этих смут, этих пожарищ, этих ужасов, ими пережитых тогда… Нельзя скрывать от себя, что мы остаемся глухи к тем урокам, какие даются нам такими событиями. Ведь в них слышится голос свыше, призывающий нас к жизни по заповедям Божиим, мы видим в них только знамения силы Божией… Правда, умиляемся сердцем, радуемся, как дети, но не поучаемся ими, не заботимся о том, чтобы быть достойными их. И знамение Божие становится для нас предметом любопытства, может быть, и благочестиваго, но все же только любопытства, а не истинным знамением – вразумлением, поучением к духовному обновлению. И невольно вспоминается то, что сказал некогда Господь иудеям: ищете Мене не яко видете знамение, но яко ели есте хлебы и насытистеся (Ин. 6, 26). Иудеи видели в Спасителе только питателя-чудотворца, мы хотели бы видеть в святых Божиих только наших целителей и молитвенников, но не думаем вовсе о том, что, ведь они и наши учители… Посему и к нам приложимо слово Христово: делайте не брашно гиблющее, старайтесь не о пище тленной, хотя и о сем не воспрещено молиться, больше заботьтесь о пище, пребывающей в жизнь вечную; ищите исцеления не столько недугов телесных, сколько исцеления души своей, грехом недугующей. Но сего-то мы и не ищем и, возвратившись из мест, освященных явлениями благодати Божией, паки начинаем по-прежнему ходить привычными греховными путями… И невольно вспоминается известная притча, которую читаем во 2 Послании Апостола Петра, (гл. 2, ст. 22).

№ 17

Отрава “правовым” началом

Предо мною прошение одного городского обывателя не из интеллигентных (а есть, к глубокому сожалению, много таких и из интеллигентов и даже высшаго круга). В этом прошении он повествует, что в день причащения св. Таин он пришел в монастырскую церковь к литургии и попросил позволения самому прочитать правило ко св. Причащению. Служащий иеромонах отказал, и отсюда вышла целая история. Говельщик заспорил, бросил фразу: “может быть, я не достоин читать и правило?” На что иеромонах ответил односложным “да”, и тогда говеющий сказал: “значит, я не достоин и слушать”, – и вышел из церкви, чтобы идти причащаться в другой храм. Но, вспомнив, что без записки об исповеди его не причастят, он вернулся в церковь, подошел к северным дверям алтаря и “громко”, как сам пишет, стал просить “записочки”… Понятно, что иеромонах ему отказал в просьбе, ибо в это время совершал уже проскомидию. И вот сей говельщик подает мне прошение о том, чтобы я “уполномочил его помогать псаломщику” в служении, но “при другом иеромонахе”. При том говорит, что вот уже 5-й час утра следующаго за сим дня, а он не может успокоиться…