Ханбалиты, к примеру, говорят о том, что Бог «подобен» нам в том смысле, что состоит из крови, плоти, воздуха, воды, неорганических веществ и иных непривычных и неуловимых субстанций. Нелепость, конечно. По сути, это игра словами, подмена одних терминов другими: «подобие», или «изображение», или иначе «кумир». Противоречия возникают из-за того, что люди дают разные определения одним и тем же словам. В атмосфере подобных разногласий ты можешь проникнуться глубокой симпатией к тому, кого другие считают врагом, приписывая ему самые неприглядные черты. Ты говоришь этим людям: я согласен с вами и тоже не стал бы его поддерживать — если бы он действительно был таков. (Курсивом выделена заметка на полях рукописи, сделанная тем же подчерком, что и основной текст. — Прим. англ. перев).
![]()
П.В. Кузнецов. Сад-Гайгун. Лист № 10 из альбома «Горная Бухара» (1923 г.).
2:62
Материалисты и свободомыслящие
философы, которые все себе позволяют, спорят между собой как дети, знающие только о, что видят прямо перед собой, или как ослы, чье понимание приходит через желудок, так что они способны воспринять лишь корм, а во всем остальном остаются ослами.
Нрав моей матери Говоря обо мне, люди наверняка вспоминают скверный характер моей матери, обсуждая, как она вспыльчива и насколько я бессилен что-либо сделать. Конечно, я мог бы сказать, что думаю о ее поведении, и посоветовать, как измениться, но она бы только посмеялась надо мной и моими идеями. Поэтому я лучше ничего не буду делать. Пусть тот, кто нуждается в моих советах, приходит ко мне сам. Давать совет тому, кто его не просит, — все равно, что бросать в огонь рукописи.
Дервишам нет нужды объяснять, почему они делают то, что делают, и не делают того, что не делают.
2:67
Дивно устроенный сад
Он — тот, кто подчинил нам землю. Так странствуйте же по ее просторам и вкушайте из дарованного Им удела (67:15) . Вместо того чтобы сажать милость, — ту, что делает твою жизнь послушной и управляемой, ты в надежде на большее рыщешь в поисках других удовольствий.
Уподобь свою сознательную суть, вкупе с тем, что тебе отпущено, дивно устроенному саду с дикорастущими цветами и лучшими культурными сортами или быстрому потоку с укромными уголками по обоим берегам, где можно присесть и отдохнуть. Человек, что горюет, должен сразу увидеть в тебе прибежище, отдохновенный и гостеприимный кров, куда не приходят со своим хлебом и сыром, — здесь всего в достатке.
2:74-75
Дым
Чистой одеждой и дорогими украшениями не укрыть покрытую сажей суть. Тлеющий пепел дает о себе знать сочащимся через трещины дымом. Ты разгоняешь его, и он выползает опять.
Как преступник своими делами возводит стены собственной тюрьмы, так и твоя забывчивость и отказ впустить в себя свет удерживают душу на месте и не дают ей свободно путешествовать. 2:78-79
Разные страхи В Коране (98:9) говорится о страхе Господнем. Что это за страх? Страшиться чего-то иного, не Господа, — совсем иное, чем этот трепет. У каждого есть врожденные страхи, заложенные в человеческой природе. Затем начинает расти вера, и страх перед Господом становится тем же, что корни, дающие силу роста слабой лозе. «Бери ее и не опасайся» (20:21). Страх Моисея был прибежищем для него. Вот моя молитва: «Вручаю Тебе свои страхи. В недугах ниспошли мне исцеление. В смерти даруй жизнь. Обрати мое глубочайшее падение в восхождение. И когда я жажду красоты женщины, дай мне это. Еще больше укрась женщин и укрепи силу моего желания к ним».
2:81
Где остальное
Мы обожаем наших прелестных детей. Мы бродим по базару из лавки в лавку, отодвигаем занавески и любуемся всевозможными вещицами — они сделаны из золота и славы, имперской мощи и других притягательных материалов. Они будут занавешены от лицезрения Господа.
Вспомни, как посох Моисея превратился и поглотил Фараоново войско, словно его и не было. Мы сидим тут, оплакивая наши утраты, обеспокоенные деталями, истощившими свою ценность, ничтожными тенями прошлого, объедками, которые бросают аллигатору, а он поднимает голову и говорит: «И это все? А где остальное?»
Мы с таким тщанием готовим украшения для своего туалета, чтобы скрыться за ними. Друзья, позвольте дать вам совет: эту проблему можно решить — давайте вскроем слой за слоем всевозможные наслоения, скрывающие наше эго, — эти трафареты обмана — и освободимся от них. Если взяться за дело месте, мы воочию узрим всю нашу претенциозность, жестокость и безрассудство, а также увидим, как можно без всего этого обойтись.
2:87-88
Больше власти
Движение и покой, разделение и соединение — таковы силы, через которые божественная воля действует в проявленном мире. Что сходит в могилу — то пыль, уносимая ветром, а то, то движется в сердце, — собирается, концентрируется, становится проявленным.
Люди, наделенные властью, бывают двух видов. Есть осторожный, сомневающийся тип, которого бросает то в жар, то в холод — словно старика из Чаги или Балха, или меня самого, когда я нездоров. И есть другой тип властолюбца: какой бы властью он ни обладал, ему все мало. Над имеющими власть есть еще большая власть. Ты расточил то, что имел, а теперь молишь Бога дать тебе еще. Ребенок играет с веретеном, запуская его как волчок, ломает и просит у матери другое. Даже если у нее есть еще одно, разве она ему даст? Нет, конечно, как бы он ни ревел. И даже если бы ты получил больше власти, что бы ты с ней делал?
Дает ли твой опыт право на большую власть?
2:89-90
Свобода выбора и предопределенность
В Хорезме большинство жителей — мутазилиты. Никто в этих местах никогда не скажет, что ему ниспосылались видения от Господа. Люди считают себя хозяевами своей судьбы. Последователя дажбриитского толка, верящего, что все предопределено, бьют по голове со словами: «Бог предопределил, чтобы я сделал это». В Хорезме жестко обращаются с теми, кто верит в предопределенность. Их дома разграблены, сами они скитаются, нищие, снося удары и побои. А мутазилиты, напротив, наслаждаются богатством, награбленным у джабриитов, этих лентяев, лишенных всякой инициативы. «Это Божье дело», — говорят они. А их дело, судя по всему, — терпеть в обоих мирах.
* Будь все народы равны, не было бы честолюбия, состязательности и, наконец, жизнеспособности.
2:92-94
Спутники по жизни
Люди приближаются к Богу в соответствии с уровнем собственного понимания: одни — чтобы обсудить прибыль и ущерб; другие — в поисках имени божественной тайны; кто-то увлечен астрологией; иные озабочены вопросами бытия и небытия.
Утверждения, касающиеся этих вопросов, напоминают мне блуждание в диких джунглях наобум. Было время, когда каждый называл Бога по-своему. Затем через пророков были ниспосланы девяносто девять божественных атрибутов. Полагаю, следует спросить защитников предопределенности: они против преступлений или рассматривают их как часть нашей судьбы, предопределенной и направляемой Богом.
Суть человека — беспокойное, неуемное пламя. Когда оно утихает, нами, как животными, вижут лишь голод, жажда и соитие. Положения учения мутазилитов все больше симпатичны мне, а идеи поборников предопределенности нравятся все меньше. Я говорю своим ученикам, что мы подобны войску, вставшему на постой и привыкшему к беззаботной жизни: мы-де вояки! И вдруг мы видим, как на нас наступает рать, прекрасно обученная, хорошо вооруженная. И тогда мы даем дёру, завидуя втайне своему противнику.
Мы непринужденно болтаем с друзьями, и вдруг что-то происходит. Появляется новое лицо, новая тема — и сгущается атмосфера разногласий и состязательности. Одни стоят в сторонке, желая посмотреть, кто возьмет верх. Другие вроде бы согласны и с той, и с другой стороной, но вдруг замечают, что кому-то живется лучше, и это выбивает их из колеи. Нехорошо зариться на чужое и подглядывать за другими людьми.
