Читать интересную книгу История упадка. Почему у Прибалтики не получилось - Александр Носович

Зачем Литве разработка сланцевых месторождений, определеннее всех из литовских политиков высказывалась президент страны Даля Грибаускайте — каждое упоминание сланцевого газа в её выступлениях неизменно делалось в контексте «обретения энергетической независимости от России».

Примечательно, что эти разговоры не остановила даже публикация отчета Агентства энергетической информации США в июне 2013 года, согласно которому имеющихся в Литве запасов сланцевого газа, которые возможно добыть при использовании современных технологий (около 10 млрд кубометров), республике хватит на три года. С такими мизерными объемами не имеет смысла начинать добычу газа, потому что газ закончится, даже не успев окупить затрат на инфраструктуру, необходимую для его добычи. Менеджеры Chevron, в отличие от литовских политиков, оказались способны просчитать экономическую выгоду от проекта, а также принять в расчет неразвитую правовую базу и возможные экологические протесты населения. В результате Chevron заявил о том, что выходит из конкурса на разведку и добычу сланцевого газа на западе Литвы. Других желающих добывать в Прибалтике сланцевый газ не было изначально.

Более успешным проектом оказалось строительство под Клайпедой СПГ-терминала — 27 октября 2014 года в Клайпедский порт зашло судно «Independence» («Независимость»), на которое будет поставляться сжиженный природный газ. Ещё один плавучий СПГ-терминал планируют построить Эстония и Финляндия: терминал «Balticconnector» планируется построить до 2019 года, его стоимость оценивается в 200 миллионов евро.

Что касается литовского СПГ-терминала, то экономического смысла у этого проекта, опять же, нет никакого: он затевался для того, чтобы отказаться от дорогого российского газа, однако сжиженный природный газ из Норвегии Литве обойдется ещё дороже продукции «Газпрома».

«В настоящий момент около 40 % всего европейского импорта газа в Евросоюз приходится на Россию, и ЕС платит за это около 53 млрд долларов в год», — указывается в докладе брюссельского аналитического центра «Брейгель» (Bruegel). Аналитики «Брейгеля» утверждают, что при нынешнем уровне цен на сжиженный природный газ для того, чтобы сделать европейские цены конкурентоспособными для привлечения трансокеанских поставок СПГ в страны Европейского союза, цена на газ в Европе должна вырасти более чем в два раза. «Все возможности для диверсификации поставок газа (в Европу) будут наличествовать лишь ближе к концу текущего десятилетия. Кроме того, вследствие иссякающих запасов „голубого топлива“ в Европе, на энергоносители из России будет большой спрос и в 2030 году», — пишет директор Европейского центра энергетической и сырьевой безопасности (EUCERS) Фридберт Пфлюгер.

Характерная деталь этой истории: литовских потребителей на законодательном уровне обязали закупать для своих нужд 25 % энергоресурсов с нового СПГ-терминала. Та же история, что с Висагинской АЭС и Rail Baltica: при всех разговорах об открытом обществе, свободном ценообразовании и рыночной конкуренции, как только доходит дело до практических мер, так за лощеными лицами демократических лидеров свободной Балтии проступают вчерашние замполиты по идеологии, секретари райкомов и преподаватели марксизма-ленинизма (см. главу 4).

Газопровод GIPL

Еще один проект в рамках стратегии «обретения энергетической независимости от России» — газопровод «Польша — Литва», после строительства которого газ в Прибалтику будет поступать через Польшу. Как и в случае предыдущих проектов, вопросы цены, выгоды и технических деталей строительства польского газопровода отходят на второй план по сравнению с политическими соображениями. «Страны Балтии в настоящее время недостаточно диверсифицированы в плане маршрутов поставки газа и полностью зависят от единственного поставщика природного газа, а именно России. Соединение с газовым рынком ЕС может значительно повысить безопасность поставок газа для этих государств — членов ЕС», — говорится в презентации проекта польской компанией «Gas System», прямо объясняющей необходимость строительства газопровода политикой.

Официально предполагается, что газ в польский газопровод будет поступать из СПГ терминала в Свиноуйсьце. Отсюда, естественно, возникает вопрос: а зачем тогда Литва и Финляндия с Эстонией строят собственные терминалы СПГ? Тем более что польский терминал, в отличие от терминала в Клайпеде, так до сих пор и не построен. Возникают естественные предположения, что газ в польско-прибалтийскую трубу будет закачиваться российский, чтобы страны Балтии получали продукцию «Газпрома» не напрямую от производителя, а реверсом из Польши. Вопроса об адекватности собственных прибалтийских СПГ-терминалов это всё равно не снимает, однако Еврокомиссия софинансирует все эти проекты одновременно. Что опять ребром ставит вопрос о рациональности брюссельской бюрократии.

8. Раздвоение Прибалтики: Евразийский союз и транспортно-логистическая инфраструктура Литвы, Латвии и Эстонии

Отмежевание от российской инфраструктуры понимается властями стран Балтии как средство для достижения независимости от России вообще и отстаивания своего «европейского выбора». Но и Россия в свою очередь последовательно проводит политику размежевания со странами Балтии в сфере логистики.

Проект строительства в Калининградской области хаба — глубоководного комплекса для крупных контейнеровозов и судов типа «ро-ро» — связан, в том числе, с намерением перенаправить поток российских грузов из Клайпеды в российский порт, так же как модернизация российских портов в Финском заливе связана с намерением перенаправить туда грузопотоки из Риги и Таллина. Сюда же можно отнести проект газопровода «Северный поток», проходящего по дну Балтийского моря в обход «стран-транзитеров».

Результаты уже сказываются. По статистике Клайпедского порта за январь — апрель 2014 года, грузооборот в порту упал на 1,6 %, а грузооборот нефтеналивного терминала Бутинге сократился на 34,5 %, что является рекордным падением для морских портов стран Балтии. Такая ситуация явно стала следствием запредельно антироссийской внешней политики Литвы (весной 2014 года президент Даля Грибаускайте дошла до предложения к партнерам по НАТО рассмотреть на предмет применения против России пункт о коллективном отражении агрессора — объявить ей войну, проще говоря). В ответ в России, судя по всему, вспомнили популярный ещё в 90-е годы парадокс: мы им работу даем, перевозим через них наши грузы, а они на наши же деньги ведут против нас антироссийскую политику.

В том числе для того, чтобы избавиться от транзитной монополии стран Балтии в России в прошлом десятилетии были построены грузовые морские порты в Ленинградской области. В 2001 году в Финском заливе был открыт порт Усть-Луга, был приватизирован Выборгский порт. Теперь Россия при желании может вовсе отказаться от прибалтийского транзита. А ведь к санкциям России могут присоединиться и другие страны Евразийского экономического союза.

«Беларусь заслуживает человеческого отношения от Литвы. Мы им деньги даем — переваливаем товары через порты Литвы, даем людям работу», — заявлял в прошлом году президент Белоруссии Александр Лукашенко, комментируя обострения в отношениях Минска с Вильнюсом. У Белоруссии действительно есть серьезные основания разорвать экономическое сотрудничество с Литвой: чего стоит только подготовка Вильнюсом в 2006 году «оранжевой революции» в Минске и обучение на своей территории белорусских диссидентов акциям протеста.

Характерно и то, что по проектам строительства атомных электростанций в Балтийском регионе сотрудничество наблюдается строго по двум антагонистическим линиям: «Россия — Беларусь» и «Польша — Литва». При том обилии противоречий, которое существует внутри этих двух пар, между ними существует стратегическое согласие по вопросу об интеграции в рамках одного экономического пространства.

Таким образом, наблюдается углубляющийся процесс «раздвоения Прибалтики», когда вместо одного Балтийского региона, относительно единого в плане инфраструктуры, возникают два: Балтийский регион ЕС (Евросоюза) и Балтийский регион ЕвразЭС (Евразийского союза).

К первому Балтийскому региону будут относиться северные воеводства Польши плюс Литва, Латвия и Эстония. Ко второму — граничащие с ними субъекты Российской Федерации и западные области Белоруссии. В политическом плане эти территории давно уже нельзя объединять в один регион, но целенаправленная политика ослабления экономических связей дает основания прогнозировать разрушение Балтийского региона как относительно единого экономического пространства.

Этот процесс обусловлен не только политикой: да, страны Балтии боятся «имперских амбиций» России, а Россия считает страны Балтии рассадниками неонацизма и главными носителями русофобии в Восточной Европе. Однако в долгосрочной перспективе процесс инфраструктурного разделения Балтийского региона связан со стратегическим курсом балтийских стран на интеграцию в европейское пространство и стратегическим курсом России на экономическую реинтеграцию постсоветского пространства. Поэтому вместо объединявшей страны региона Игналинской АЭС проектируется Балтийская АЭС для Калининградской области и Висагинская АЭС для Литвы, Латвии и Эстонии. Для трех балтийских государств этот процесс означает только потерю оставшихся источников экономического развития: транзита и энергетической кооперации. Все возможности для экономического роста за счет использования старых связей, оставшихся от советского народно-хозяйственного комплекса, по завершении процесса инфраструктурного размежевания Прибалтики на две части будут утеряны.