Читать интересную книгу Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц - Наталья Солей

Они окончательно наконец распрощались, и Люси оказалась на лестничной клетке. Как только дверь за ней закрылась, по подъезду раскатом грома разнесся голос Сергея:

– Уже девять часов. Ты где шляешься? Другая бы на твоем месте нос из дома не высовывала, а эта все гуляет. Нагуляла уже. Может, достаточно?

– Оставь меня.

– Что значит – оставь? Ты с кем так разговариваешь?

– С тобой. Только я бы не назвала это разговором. Ты орешь, а я защищаюсь.

– Защищаешься? Лучше бы ты предохранялась.

– Сергей, да что ты тут устроил судилище? Вечно ты с накатом, с обвинениями, вот она и бежала от тебя куда глаза глядят, а теперь вот результат, – стала защищать дочь Лида.

– Так это я во всем виноват? Потрясающе. Ну уж нет. Это твое воспитание, ты всегда ее защищала, все разрешала, прощала, попустительством занималась, и теперь вот, пожалуйста.

– Так они любят друг друга. Собираются пожениться.

– Только школу закончат и тогда поженятся. На что они жить будут?

– А на что ты живешь?

– Опять попреки? Опять я не такой, как мой великолепный дядя?

– Да при чем тут это…

Голоса стихли, видимо, супруги зашли доругиваться в комнату.

«Да, ну и дела. Только я подумала, что все же они милые и приятные люди, а тут вон какие страсти. Впрочем, мне какое дело? По отношению ко мне они оказались милы и приятны. А бабушка так мне даже понравилась… Но все же спасибо судьбе, что у меня другая семья. Моя».

Гром среди ясного неба

Утро следующего дня началось со скандала. Съемки программы «Судный час» оказались на грани срыва. Шеф-редактор Оля Злобина с утра была не в духе. Она долго цеплялась то к одному редактору, то к другому. Все было не так. Истцы и ответчики были подобраны вразрез с ее представлениями о том, как они должны выглядеть по сценарию. То слишком молодые, то слишком старые, то интеллект не тот, то одеты «как лохи», при том что призваны изображать конфликт между представителями зажиточной части населения.

– Да где я найду ей бизнес-леди такую, какая она есть на самом деле? – бурчала редактор Катя, ответственная за подбор исполнителей. – К нам идут безработные, пенсионеры, домохозяйки и гастарбайтеры. Тех, кто выглядит на миллион, почему-то не прельщает перспектива за полторы тысячи рублей проторчать целый день на съемках. Нефиг писать сценарии о дележе яхт и домов на Рублевке. Стоишь тут на ушах, круглые сутки вкалываешь, а в ответ только хамство…

Катя еще долго бубнила безадресно, себе под нос, на ходу раздавая притихшим истцам, ответчикам и свидетелям тексты, отвлекая их от крика в съемочном павильоне конкретными заданиями.

– Значит, так, вы сейчас почитайте. Учить наизусть не надо. Говорите так, как вы разговариваете в жизни, чтобы было правдоподобно. Через десять минут начнем репетировать дело «Кролики на балконе».

– Думаете, не отменят съемки? – робко спросила полная пожилая дама.

– Конечно нет. За аренду павильона заплачено, – спокойно ответила Катя. – Это всего лишь технический перерыв на десять минут. Небольшая неувязка между автором и шеф-редактором. У нас такое бывает. Творческие люди всегда спорят. Такая у нас работа нервная, потому что очень творческая. Так что, господа артисты, не расслабляйтесь. Все шестнадцать запланированных сюжетов сегодня будут сняты. Никто никуда не расходится, интервью снимаем в самом конце, чтобы не задерживать Миловидова. Давайте включайтесь, читайте текст, через десять минут подойду, проверю готовность «Кроликов». За ними идут «Любители бани», потом «Брачный аферист». Остальные разбираются с текстом.

– Катя, – все же решилась робкая пожилая дама высказать наболевшее, – вы мне говорили, что для меня есть роль истца, а мне досталась роль свидетеля. За свидетеля платят меньше, и если я снимусь сейчас, то больше уже не смогу претендовать на главную роль.

– Главную? – не поняла Катя.

– То есть истицы или ответчицы.

– А, ну да, ну да… Через полгода уже можно. Я вам позвоню, – привычно успокоила Катя озабоченную проблемой выбора даму.

Но на этом вопросы не закончились. Они сыпались со всех сторон:

– И мне тоже позвоните?

– А мне?

– А заплатят нам сразу или после окончания съемок?

– Все после съемок. Я еще вернусь, пока готовьтесь…

Катя вырвалась из комнаты, где сидели, стояли, шумели, недоумевали участники программы «Судный час», плотно прикрыла за собой дверь и побежала к аппаратной. Оттуда все еще разносился оглушительный крик Оли Злобиной, не перестававшей возмущаться, что только она одна и работает, а все остальные неизвестно за что деньги получают.

На лестнице Катя столкнулась с виновницей внезапного переполоха, автором, с которым они работали в паре, Ладой Горской. Та была не то что расстроена, а скорее в недоумении. На телевидение она пришла недавно, а до этого работала в глянцевом журнале, где такое общение не было нормой.

«Злобина! Надо же так соответствовать своей фамилии. У нее это наверняка генетическое. Да, избаловалась я в глянцевом гламуре. Красота не может быть злой. Вот я там жизни-то и не знала. Зато теперь узнала. Попала из гламура на волчий конвейер. Оно мне надо было? Доработала бы в журнале и пошла бы в приличную компанию, с нормальными журналистами работать, а не с этой самодеятельностью», – чтобы не расплакаться от глупости и несправедливости, свалившейся на ее голову, мысленно ругала себя Лада. Ее сумбурный внутренний монолог оборвал чей-то взволнованный голос.

– Что случилось? Все же было нормально. Я запустила людей на площадку, ушла готовить следующую группу, а тут такой крик, – озабоченно запричитала, как всегда заведенная общением с толпой участников программы, редактор Катя.

– Ничего не случилось. Просто Злобина нашла повод отвести душу и выплеснуть какое-то застарелое раздражение на меня, как на нового человека. Видите ли, у ответчицы зубы золотые. У квартирной аферистки не может быть таких зубов. Почему не может? Она же не в кино снимается, а убалтывает бабулек на оформление пожизненной ренты. И вообще, что так орать? Я, в конце концов, автор, а не дантист. Автор пишет текст, а не подбирает исполнителей, – стараясь не выдать обиды в голосе, обрисовала ситуацию Лада. – Пойдем, кофе попьем. Она там надолго.

– Не получится. Вон уже бегут. Укротительницы строптивых. Сейчас увольнять будут.

На лестнице, ведущей в дальнюю аппаратную, где записывалась серия популярнейшего музыкального шоу «Вместо звезд», показались Алла Миркина и Лисовская, которую за глаза местные острословы прозвали оруженосцем. Что бы ни случилось, любая ситуация разрешалась только в присутствии Алисы. К этому все уже так привыкли, что даже, изменяя обыкновению, заведенному в женском коллективе, не обсуждали этот тандем, а если и обсуждали, то очень вяло, понимая старания начинающей карьеристки Алисы быть в центре всех событий, имея возможность иногда и влиять на них.

– Тебя не уволят, – поспешила успокоить бунтарка взволнованную Катю, зная, что у той отступных путей нет и она очень дорожит своей не требующей особой квалификации работой, за которую тем не менее платят вполне достойные деньги. – Я не стала ей напоминать, что подбор исполнителей – не мое дело. Так что ты – вне зоны гнева, а я и сама уйду, если Злобина передо мной не извинится. Насколько я понимаю, она даже не знает, как это делается. Что тут говорить, она и здороваться-то не умеет.

– Извиняться не будет, – успокаиваясь, согласилась Катя. – Это точно. Не тот человек. А «здрасте» свое адресует только персонам VIP. Остальные недостойны. Что поделаешь? Потомственная телевизионщица. Зачем тебе ее извинения? Брось, из-за ерунды терять работу? Поорут и утихомирятся.

– Для меня это не ерунда. Я такое хамство терпеть не намерена, я от него болею. С такими «аристократами духа» общаться – себя не уважать.

– Ну ты нашла место отстаивать человеческое достоинство, – усмехнулась Катя. Вся ее пухлая фигура, растрепанная прическа, глаза и даже вздернутый носик выражали сочувствие и недоумение нежеланию Лады повиноваться условиям игры, действующим на программе «Судный час».

– Я без работы не останусь. Я не из тех, кто назло кондуктору пойдет пешком. Ты давай себя защищай, а я пойду выпью кофе. С утра не успела.

Когда Миркина и Лисовская уже почти одолели последний лестничный марш, возбудительница спокойствия успела ретироваться в буфет. Дамы неотвратимо надвигались на Катю под жизнеутверждающие трели своих мобильных телефонов, сбрасывая по ходу движения надоедливые звонки.

– Что за шум? – уже издали стала допрашивать редактора Алла. – Что ни съемка, то ЧП. Неужели нельзя спокойно работать?

– Наверное, можно, – охотно согласилась Катя, отдавая инициативу в руки защитниц корпоративной чести.