— Зачем ты это сделала, женщина?
Сюзанна не удостоила его ответом. Во-первых, она все еще пыталась осмыслить то, что сейчас увидела, а во-вторых, ее внимание сосредоточилось уже не на «медведе», а на его спутнице — или хозяйке. На женщине, спускавшейся по ступенькам вслед за ним.
Ее лицо было лишено выражения, как лицо мертвого ребенка, но Сюзанна никогда не видела лица, которое бы настолько завораживало.
— Уйди с дороги, — сказала женщина, дойдя до конца лестницы.
Ноги Сюзанны сами начали выполнять приказ, но она остановила себя и преградила женщине путь к двери. От этого действия волна адреналина захлестнула Сюзанну, как будто она вышла на шоссе перед несущимся грузовиком.
Однако женщина остановилась, ее взгляд крючком зацепил девушку, впился в нее и заставил поднять лицо. Сюзанна поняла, что выброс адреналина тут вполне уместен: она только что разминулась со смертью. Этот взгляд, без сомнений, уже убивал и убьет еще. Но не сейчас. Сейчас женщина с любопытством рассматривала ее.
— Он твой приятель, верно? — произнесла она.
Сюзанна услышала слова, но не увидела, шевельнулись ли губы женщины, чтобы произнести их. «Медведь» возле двери воскликнул:
— Проклятый вор!
Затем он крепко ухватил Сюзанну за плечо.
— Разве ты не слышала, что я кричал тебе? — спросил он.
Сюзанна хотела развернуться и приказать ему убрать руки, но женщина все еще изучала ее, удерживая взглядом.
— Она слышала, — сказала женщина.
На этот раз губы ее шевельнулись, и Сюзанна ощутила, что хватка немного ослабла. Но от одного присутствия этой женщины пробирала дрожь. В паху и груди как будто покалывали крошечные шипы.
— Кто ты такая? — хотела знать женщина.
— Оставь ее в покое, — отозвался «медведь».
— Я хочу знать, кто она такая. И почему она здесь. — Взгляд, на мгновение переместившийся на мужчину, снова впился в Сюзанну. В нем светилось убийственное любопытство.
— Здесь нет ничего, что нам нужно, — продолжал мужчина.
Женщина не обращала на него внимания.
— Пойдем же… Оставь ее…
Его голос звучал так, словно он был на грани истерики. Сюзанна мысленно благодарила его за вмешательство.
— Нас увидят… — говорил он. — Особенно здесь…
Спустя долгий миг — у Сюзанны перехватило дыхание — женщина едва заметно кивнула, соглашаясь с этими доводами. Она вдруг утратила интерес к девушке и отвернулась к лестнице. Сумрак на верхней площадке, где Сюзанне некогда мерещились затаившиеся ужасы, не был статичным. Там шевелились смутные образы, такие неясные, что она не могла понять, в самом ли деле видит их или только ощущает их присутствие. Они сползли по ступеням облаком ядовитого дыма, теряя всякую материальность по мере приближения к открытой двери, и начисто испарились, едва поравнялись с дожидавшейся их женщиной.
Женщина отвернулась от лестницы и прошла мимо Сюзанны к выходу, унося с собой облако холодного и болезнетворного воздуха, как будто призраки, только что присоединившиеся к ней, ожерельем легли ей на шею и забились в складки платья. Она несла их, невидимых, через залитый солнцем мир людей туда, где они смогут заново воплотиться.
Мужчина уже вышел на мостовую. Прежде чем подойти к нему, женщина снова обернулась к Сюзанне. Она ничего не сказала, ни губами, ни иным способом. Зато ее глаза были достаточно выразительны и все их обещания — безрадостны.
Сюзанна отвернулась и услышала шаги женщины на крыльце. Когда она снова подняла голову, парочки уже не было. Переведя дух, Сюзанна подошла к двери. Хотя день клонился к вечеру, солнце было еще ярким и теплым.
Неудивительно, что женщина и ее «медведь» перешли на другую сторону, чтобы идти по тенистой стороне улицы.
3
Двадцать четыре года — это треть обычной жизни: вполне достаточный срок, чтобы прийти к определенным выводам по поводу устройства мира. Несколько часов назад Сюзанна могла поклясться, что так оно и есть.
Конечно, в общей картине имелись и пробелы. Какие-то тайны и внутри Сюзанны, и в окружающем мире оставались неразгаданными. Но от этого решимость не поддаваться никаким самообольщениям и чувствам, которые могли бы позволить этим тайнам взять над ней верх, только крепла. Эта истовая решимость влияла и на личную, и на профессиональную жизнь Сюзанны. В любовных делах она усмиряла страсти практицизмом, избегая эмоциональной несдержанности, ведущей, как она часто наблюдала, к жестокости и горечи. В дружеских отношениях она добивалась точно такого же равновесия: ни чрезмерной привязанности, ни отстраненности. Так же дело обстояло и с работой. Самое привлекательное в деле изготовления керамики — прагматичность, когда художественные фантазии сдерживаются функциональностью предмета.
При взгляде на самый изысканный кувшин на свете Сюзанна задалась бы вопросом «А он не протекает?» И такой добротности она добивалась во всех аспектах своей жизни.
И вот возникла проблема, не умещавшаяся в эти простые определения. Она лишала Сюзанну равновесия, доводила до головокружения и сбивала с толку.
Сначала воспоминания. Затем Мими, скорее мертвая, чем живая, но телепатически передающая внучке свои видения.
А теперь эта встреча с женщиной, в чьем взгляде сквозит смерть. Однако благодаря ее взгляду все чувства Сюзанны сделались такими живыми, как никогда раньше.
Последнее противоречие вынудило Сюзанну покинуть дом. Не завершив поисков, она закрыла дверь перед возможными ожидавшими ее драмами. Подчиняясь какому-то инстинкту, она пошла к реке. Там, сидя на солнышке, она собиралась подумать над смыслом происходящих событий.
Кораблей на Мерси не было, зато небо такое ясное, что Сюзанна различала тени облаков над холмами Клайда. Однако внутри нее была не ясность, а сумятица чувств. И все они казались неприятно знакомыми, как будто долгие годы жили внутри, терпеливо дожидались за стеной из прагматизма, которую Сюзанна выстроила, чтобы удержать их подальше от чужих глаз. Словно эхо, спящее до первого крика над горами, они были созданы для отклика.
Сегодня Сюзанна услышала такой крик. Точнее, столкнулась с ним лицом к лицу, в той самой узкой прихожей, где в шестилетнем возрасте стояла и дрожала от страха перед темнотой. Эти противостояния были неразрывно связаны, хотя Сюзанна не понимала как. Она понимала только одно: она вдруг оказалась в пространстве внутри себя самой, где ритм и привычки ее взрослой жизни не имели власти.
Она лишь смутно ощущала проплывавшие в этом пространстве страсти, как кончиками пальцев ощущают туман. Но со временем она изучит их, изучит и страсти, и поступки, которые они порождают. В этом Сюзанна была абсолютно уверена, как ни в чем другом в последние дни. Она знала их и — помоги ей Господь! — любила, как свои собственные.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});