Вышли в небольшой зал, размером с комнату. Черные от времени деревянные столбы подпирали кровлю. Здесь устроились отдохнуть. В стенах было несколько отверстий, из одного ощутимо тянуло холодным воздухом. Отдохнув, полезли в него.
Ход шел вниз и кончился обрывом в темную шахту. Остатки полусгнившего настила, от него шахта идет вверх, оттуда дует холодный ветер и втягивается в штольню, по которой они пришли. Варламов кинул вниз камень, через некоторое время раздался всплеск. Вода тут есть, но как до нее добраться? Бутыли хватит ненадолго.
Пришлось вернуться обратно.
— Вот что, — сказал Варламов. — Надо составлять схему. Бумага есть?
У отца Вениамина не оказалось даже молитвенника. Варламов с досады плюнул, сам давно привык полагаться на электронные гаджеты. Решили складывать кучки камней у каждого хода, который обследуют.
Блуждали долго: иногда согнувшись, а иногда на четвереньках исследовали несколько километров подземных галерей. К счастью, нашли воду, стекала по стене в черное озерко. Была горьковатой, выпили понемногу.
Обессилев, вернулись в зальчик и поели — по кусочку хлеба и кусочку сала. Прилегли на каменистом полу. Отец Вениамин бормотал:
«Услышь меня, Боже правды моей. В тесноте Ты давал мне простор. Помилуй меня и услышь молитву мою…».
А вдруг поможет?.. Варламов провалился в зыбкий сон.
Виделось лицо Джанет: настороженная, она вглядывалась во что-то. Потом снова шел по подземному коридору и остановился перед треугольным входом в следующую галерею. Вход был высок и почему-то пугал. Простоял там долго…
Когда проснулся, все тело ломило. Рядом кряхтел отец Вениамин.
— За грехи шлет мне Господь наказание, — сокрушенно бормотал он. — Все распутствовал, окаянный.
Перекусили (осталось на один раз) и вошли в последний неисследованный коридор. Потом придется выбрать другую отправную точку. Ход шел сначала вверх, а потом все вниз и вниз. В лицо снова дул холодный сквозняк, хотя спускались всё глубже.
Снова зальчик, темная расселина пересекает его.
— Постой, — сказал отец Вениамин (как-то незаметно они перешли на «ты»). — У меня ощущение, что идем не туда.
Варламов поколебался.
— Пройдем еще немного. Если будут развилки, загораживай их пирамидками из камней. Вернемся тем же путем.
Расселина была неширокой, пол на другой стороне ровный. Варламов прыгнул на ту сторону, и в полете почувствовал некое смещение вокруг, сердце сделало перебой, а голова закружилась. Он неловко приземлился, упал на бок, но тут же вскочил. Болел ушибленный локоть, и что-то изменилось — ах да, тихо кругом, сквозняк куда-то пропал. Даже упавшая свеча продолжала гореть. Варламов подобрал ее, осмотрелся… И застыл, высоко подняв свечу.
— Ты чего? — отец Вениамин шумно приземлился рядом. — А со мной словно бесы шуткуют, чуть в воздухе не застрял…
Треугольный вход! Тот, что Варламов видел во сне. В полтора раза выше человеческого роста, и неопределенной угрозой веет из темноты. Снова штучки Рогны?..
— Пошли, — угрюмо сказал он.
Ход высокий, стены ровные, никаких полостей. Потом в стенах замелькали фиолетовые искорки.
— А ну, посвети.
Все-таки небольшие полости есть. И в них — поросли фиолетовых кристаллов. Аметисты!
— Вот те на! — прогудел отец Вениамин. — Это же драгоценный камень.
— Полудрагоценный, — поправил Варламов. Когда ездил по делам фирмы, пару раз заглядывал в горные выработки. — Такие кристаллы недороги. Что странно — обычно они в миндалинах, а тут будто выставлены напоказ.
Действительно, каменные желваки с аметистами были словно разрублены пополам.
Пошли дальше. Воздух тяжелый, пламя свечи покраснело. Похоже, спустились на большую глубину.
— А это что? — отец Вениамин поднес свечу к стене.
На этот раз большие кристаллы: темные, с таинственными золотистыми искрами в глубине. У Варламова перехватило горло.
— Такие редкость. Будут стоить очень дорого. Не понимаю, почему их оставили здесь?
Он огляделся. Высокий свод, тишина, фиолетовые огоньки в стенах. Словно светильники в дворцовом коридоре… Неприятный холод коснулся спины.
— Боюсь, мы уже не в выработках.
— Господи, спаси и сохрани… — забормотал священник. Потом предложил: — Давай вернемся.
Варламов вздохнул: — Вряд ли позволят. Раз уж зашли так далеко. Знаю их…
Кого «их», он не уточнил.
Тронулись дальше. Огоньки в стенах разгорелись, и теперь горели собственным светом. Помимо аметистов ка будто появились турмалины. Самых разных цветов: зеленые, рубиновые, синие…
Свечу погасили, нужды в ней больше не было. Огоньки не мигали, иначе походило бы на рождественскую елку. Было просто тихо и торжественно. А потом впереди показался столб зеленоватого света.
— Ну вот. Пока шли через прихожую. А теперь будет приемный зал.
— Какой зал? — тревожно вопросил отец Вениамин.
Зеленый свет все ярче, арка с красными камнями, похоже на рубины. Дворцовый зал! Стены и колонны из красивого зеленого камня с прожилками — малахит! По зеркальному полу скользят золотые змейки — отсюда и свет. У стен черные кусты с зелеными колокольчиками, и в каждом таинственно мерцает темная звездочка.
— Ну, всё, — тоскливо сказал Варламов. — Теперь нам отсюда ходу нет. Если сказания не врут.
— Какие сказания? — встревожился отец Вениамин.
— Про каменный цветок. Кто его увидит, на поверхность земли уже не вернется. Бажова читал?
— Нет, — насупился священник. — В семинарии сказок не держали.
Варламов читал лишь потому, что к телевизору не пробиться, а библиотека у отца была хорошая. Он вздохнул:
— Пора бы появиться и самой хозяйке…
Женщина вышла из-за колонн! Черноволосая, в длинном платье малахитового цвета, лицо прекрасное и холодное.
— Чур меня. — Отец Вениамин сложил пальцы, чтобы перекрестить видение.
— Опусти руку, — недобро прозвенел голос. — Иначе я сниму временной сдвиг, и ты окажешься в двухстах саженях под землей, а здесь нет ходов, кроме моих.
Варламов слегка поклонился.
— Здравствуй, Хозяйка. — Обращаться на «ты» было жутковато, но и «вы» казалось неуместным.
— Здравствуйте и вы, гости незваные. Хотя не совсем. Я хотела увидеть вас, а точнее тебя, избранный из многих. Уж конечно не этого козла.
Священник обиженно фыркнул.
— Ты еще прекраснее, чем описывают, — учтиво сказал Варламов. — А убранство дворца, на земле нет равных.
К учтивости привык вынужденно, из-за встреч с очень разными людьми… и не совсем людьми. То ли людены (термин из какой-то книжки), то ли древние Владыки — не разберешь.
— Я знаю, что ты встречался с Хозяйкой Сада, — голос женщины теперь походил на мурлыкание сытой кошки. — У меня свой сад, каменный. И свое подземное царство. Мне нет нужды влезать в земные дела, разве что для развлечения.
В «Сказах» Бажова упоминались «развлечения» Хозяйки Медной горы, и Варламов поежился.
— Надеюсь, ты не станешь обращать нас в своих мастеров? — спросил он.
— Вы не приучены к горному делу, какой из вас толк. Но пойдем.
Открылся проем в другой зал. Стол, табуретки, большая кровать — все из меди. Стены опять малахитовые, но с алмазным блеском. Потолок темно-красный, с цветами. Всё как у Бажова: наверное, тому дали заглянуть сюда.
— Садитесь, гости дорогие. Поговорим.
Сели за столешницу из малахита — прямо дворцовая роскошь. Хотя куда там земным дворцам! Платье Хозяйки изменилось, засверкав алмазной россыпью. Словно меняющиеся облачения Лилит, но красота той была жгучей и соблазнительной, а у этой холодной. Вспомнилось и то, что Хозяйка предлагала камнерезу Степану выйти за него замуж…
— Спасибо, что помогла выбраться из шахт. — Сказал, а в голове мелькнуло: «Выбрались ли?».
Хозяйка взмахнула рукой, будто в ответ, но из стены появилась приземистая девушка в золотистой одежде. Оттенки золотого неуловимо переливались.
— Принеси еды и питья. Вина и… — она глянула на отца Вениамина, — чего-нибудь покрепче.