Лиза прервала поцелуй и посмотрела на Громова, презрительно вздёрнув к верху нос:
— Мне кажется ты путаешь меня со своей подружкой, вон с той мерзкой жабой, — Лиза указала на Паулину, — А вы чего тут расселись, у вас что-то типа перекура между оргией? А я-то думаю, почему вы везде таскаете её с собой, вполне удобно, что сказать.
Паулина вскочила с места и понеслась прямо на Лизу. Захар резко загородил собой подругу, а Заболотин оттащил Паулину в сторону.
— Я выдеру тебе все твои патлы, уродина! — Визжала Паулина, брыкаясь в крепких объятиях Заболотина, — Боря, пусти меня! Мерзкая заучка, я тебе устрою…
— Не смей приближаться ко мне, Паулина, наверняка ты носительница многих венерических заболеваний, а я очень брезгливая. Мне кажется вокруг тебя так и кружат миллионы зловонных бактерий, — Лизу уже веселила их перепалка и она выглядывала из-за широкого плеча Захара, — Но если всё же решишь подойти ко мне, то надень защитный костюм. Или предупреди меня, я его сама надену.
— Тварь, да пошла ты нахуй! — Паулина ещё сильнее начала вырываться, но Заболотину не составляло никакого труда сдерживать её на месте. Он был большой и сильный.
— Заболотин, уведи её отсюда, ещё один визг и у меня голова взорвётся, — Громов уже не казался злобной мрачной статуей, видимо перепалка его тоже забавляла, — Ромашова, мне кажется ты лукавишь. А как же твой рыжий дружок? Ночью кувыркаешься с ним, а потом лижешься в коридорах со Смирновым? Или вы все вместе потом кувыркаетесь?
— Кувыркаетесь только вы между собой, Громов. Что за ахинею ты несёшь? Не пробовал писать любовные романы? У тебя бы точно получилось, — Лиза, видя, как Заболотин утаскивает Паулину прочь, вышла из-за спины Смирнова, — Завязывай уже сочинять. Пошли, Захар.
— Я пробовал писать, Ромашова. И даже написал пару текстов. Вот только состояли они без малого из пары строк.
Лиза растерянно обернулась и посмотрела на Громова. Он стоял неподвижно, вытянувшись, как струна и засунув руки в карманы брюк. Чуть прищурив глаза, он сверлил её холодным взглядом серых глаз.
— Это ты о чём? – Тёма, нахмурившись, уставился на друга.
Громов перевёл на него взгляд и небрежно бросил:
— Ни о чём.
Лиза, пару раз моргнув, быстро отвернулась и помчалась по коридору.
Захар последовал за ней, вообще ничего не понимая.
— Лиза, что Громов имел ввиду? — Спросил он, поравнявшись с девушкой.
— Это же Громов. Он вечно несёт всякий бред. Искать смысл в его словах гиблое дело, — Лиза говорила, не задумываясь, у самой в голове был полный бардак.
Записки. Это он на них намекал? Боже. Так получается, что цветы ей послал Громов? Сердце пропустило удар.
Захар что-то говорил, а она не могла вникнуть в поток его слов. Даже злость на Рому куда-то улетучилась. Она шла по коридору рядом с красавцем, с которым несколько минут целовалась на глазах у Громова. И думала об одном из них.
Глава 15
Ночной полумрак разрезал тонкий луч золотистого света, падающего на обнажённую девичью грудь. Упругие формы проявлялись раз за разом в свете луны, с каждым скачком скрываясь, и проявляясь вновь. Женские стоны разносились по комнате, будоража тишину. Ускоряющиеся влажные шлепки, прерывистое дыхание.
Максим взял в руку твёрдый сосок и сильно сжал его между пальцев, второй рукой он крепко схватил ягодицу, сильнее прижимая к паху и резче ускоряя темп. В висках стучало всё сильнее, и он резко скинул с себя Паулину, хватая её за голову и подводя к члену.
Она сразу же впустила твёрдый пульсирующий член к себе рот. Хорошая девочка. Громов испустил глубокий вздох, кончая ей прямо в рот. Паулина попыталась высвободится, но он удерживал её за голову, совершая заключительные толчки.
Откинувшись на подушку, Максим пытался справиться с дыханием. Трахал он Паулину, но представлял на её месте другую. Он почти не смотрел на неё, рисуя в воображении совершенно иной образ. В этот раз секс доставил ему намного больше удовольствия, чем все предыдущие разы вместе взятые.
Паулина быстро собрала свои вещи и прошмыгнула в ванную комнату. Она знала, что Макс не любит прелюдий после полового акта. Идеальное завершение, это когда он слышал её удаляющиеся шаги и звук закрывающейся двери за собой.
Громов провел рукой по влажному от пота лбу и закинул руки за голову. Сердечный ритм понемногу приходил в норму, а сладостная эйфория покидала тело. Это всё равно не то, чего хотелось.
Было не так просто визуализировать в воображении образ Ромашовой. Они с Паулиной слишком разные. У Паулины короткие чёрные волосы, огромные сиськи и упругая накаченная задница. Да и стонала она своим писклявым голосом, мешая сосредоточиться.
Не так-то просто было представлять себе на её месте Ромашову. Но всё же ему в какой-то момент удалось нарисовать её образ и процесс пошел намного ярче, отчего Паулина начинала визжать ещё громче.
В этот раз она ушла от Максима до крайности довольная собой, записав в свои заслуги его повышенное внимание и почувствовав сильную возбуждённость в движениях.
Тяжело было признать, что он хотел Ромашову. Но глупо было продолжать сопротивляться самому себе. Это окружающим он мог сказать, что угодно, но себе врать ни к чему, в этом нет никакого смысла.
Он пытался выкинуть её из головы, но они находились в одном здании, у них была совместная задача и не видеть её он не мог. А когда он её видел, в груди начинало шевелиться что-то большое и сподвигало крутиться множество маленьких шестерёнок, запуская в действие совершенно незнакомый механизм.
Хотелось прикоснуться к нежной коже. Запустить руку в её кудрявые волосы, прижать к себе и вдыхать, вдыхать... Он видел её дерзкую, какой она в последнее время представала перед ним, он видел её напуганную, но никогда не видел нежности в её глазах. Во всяком случае по отношению к нему.
Он видел, как она, бывало, смотрела на своих друзей. Это были те редкие моменты, когда ему хотелось оказаться на их месте. Но он не видел подобных чувств и к Захару.
На самом деле Громов не думал всерьёз, что у них что-то может закрутиться. Ромашову он не считал глупой, она должна была понимать, что Смирнов ей не пара. Качок в принципе особым умом не блистал, разве ей нужен такой партнёр рядом с собой? О чём она будет с ним говорить? Обсуждать его причёску?
Громов до последнего не считался со Смирновым всерьёз. До недавнего представления в коридоре.
Когда он увидел, как Ромашова хватает Смирнова и сливается с ним в поцелуе, у Громова перед глазами пошли красные пятна. Он хотел свернуть ему шею. Уничтожить, разорвать на мелкие кусочки и скормить бездомным псам. Вот тут ему уже стало не до смеха.
По-хорошему нужно было предпринимать какие-то действия, но он не мог разобраться до конца в своих чувствах. Он ощущал сильное влечение, но может это происходило только на физическом плане, и он просто хотел её трахнуть? Поиметь и выкинуть туда, откуда взял.
Опять же, трахать непопулярную отличницу... Громов с силой зажмурил глаза, отчего проступили пульсирующие разноцветные пятна и сжал переносицу.
Голова уже опухла от бесконечно-повторяющихся мыслей. Они плавали по кругу и ничего не менялось. Она противная заучка, надоедливая, бесит и раздражает, её ненавидят все нормальные студенты, и это правильно.
Именно с таким представлением он жил всю свою жизнь. Отчего тогда сейчас от слова "заучка" его передёргивает? Что-то случилось, и он больше не хотел её так называть. И не хотел, чтобы это делали другие.
Внутри боролись две стороны Громова, одна привычная и другая малознакомая. И вторая побеждала.
***
— Я тебя последний раз спрашиваю, — Лиза устроила Роме допрос и, хмуро сдвинув брови, нависла над ним, поймав того в гостиной, — Зачем ты это сделал?
— Лиз, я просто не смог, — Глаза у Ромы бегали из стороны в сторону, а в руках он нервно сжимал учебник, — спокойно смотреть, как он к тебе липнет...