Читать интересную книгу Очищение тьмой - Владимир Безымянный

"Что бы ты, матушка, без них делала?" - усмехнулся Строкач.

- Привез он их домой, я стол накрыла, ну, они и сели. Туда-сюда, и часу не прошло, выпили все до капли, ищут добавить.

- Это чтоб у вас да не было!

- Дома помногу не держу. Так, чуть-чуть иной раз самой хочется расслабиться, а когда и человеку помочь, вот как этому из Тольятти. Живая душа как-никак. И второй по делу Лене вмазал - мыслимо ли, поехал за водкой, а вернулся почти через сутки. Тот, второй, пока ждали, весь одеколон в доме выхлестал. До чего люди себя доводят! Ведь помереть мог.

- С чего бы это?

- С недопою. Мало я таких у себя в буфете повидала?!

- Но ведь Леонид Владимирович не за водкой поехал - его вызвали, сигнализация сработала. Не мог же он магазин оставить!

- Ох, не знаю.

- Как, кстати, их звали, ваших гостей?

- Маленький и запойный - Федя. Второго не помню.

Когда Строкач подъехал к дому Сутина, парни из прокуратуры жевали бутерброды. Машина стояла за углом, несколько в стороне от единственного подъезда.

Свои "жигули" Строкач отогнал подальше и перебрался в машину коллег. Те встретили его утомленными улыбками. Водитель откровенно зевал, его напарник бурчал:

- Торчишь тут, как проклятый, язву растишь, пока это дерьмо на "хонде" не явится. Еще и уговаривай его без санкции ехать с тобой ради какого-то эксперимента, который он, скорее всего, сходу раскусит...

- Нету еще? - на всякий случай спросил Строкач.

- Думаешь, мы его в багажнике прячем? Ты это заварил, тебе и действовать. Но это крепкий хлопец. Хорошо бы прихватить его на обратном пути, с деньгами. Какая-никакая, а улика...

- Какие, к черту, улики. Сутин сроду не даст против Мерецкова показаний. Его пришьют раньше, чем он успеет их подтвердить на суде. Тут дело хитрое... Ба, а вот и наш друг! - В конце улицы появилась стремительно движущаяся малиновая "хонда". - Посигналь нашим, будем брать. Лучше им с Сутиным не встречаться. Неизвестно, какое Мерецков принял решение, а Сутин нам нужен живой. Так, Грызин за рулем. Это что-то да значит.

"Хонда" причалила, как обычно, прямо к подъезду, пассажиры мгновенно покинули ее. Впереди двигался водитель - среднего роста, подтянутый, ежеминутно готовый встретить опасность. Дверь распахнулась изнутри. Появившийся на пороге мужчина в сером костюме держал в руке удостоверение.

- Грызин, Мерецков? Вам придется пройти с нами для выяснения некоторых обстоятельств.

Мягкий шорох шин позади лаконично сообщил, что человек с удостоверением действует не в одиночку. Мерецков быстрым движением обернулся навстречу приближающемуся Строкачу.

Майор улыбнулся и выставил вперед ладонь.

- Это всего лишь прокуратура. Так что стрелять не стоит. У нас к вам буквально пара вопросов.

- Ну зачем этот цирк, Павел Михайлович? Позвонили бы - я и сам бы приехал.

- Откуда? С соборной колокольни? - Строкач казался благодушным. - Нам действительно нужно поговорить, Константин Петрович.

- Чувствуется. Целая армия задействована.

- Обижаете. Вы человек легальный. Вам ли не знать, что задержания проводятся иначе.

Широтой улыбки Мерецков вполне мог посоперничать с майором. Только лицо Грызина оставалось жестким, словно высеченным из твердого дерева. Строкач рассыпался:

- Конечно, если у вас, Константин Петрович, какое-то спешное дело, ради Бога. Но поговорить так или иначе придется.

Мерецков с деланным отчаянием махнул рукой.

- Да какие дела, если прокуратура приглашает! Поехали, Тимур. Мы тут собрались было к приятелю пропустить по рюмочке. Он, бедолага, тяжел на подъем. У нас и коньячок с собой.

- Это уж вы потом, Константин Петрович. А пока прошу в машину, не будем терять времени по дороге.

- Как угодно. Давай за нами, - приказал Мерецков Грызину. - И коротко взглянул на плотно зашторенные окна Сутина.

Следующие два часа прошли совершенно бесплодно. Строкач еще раз убедился, что Мерецков виртуозно умеет уклоняться от прямых ответов на вопросы, при этом оставаясь издевательски-корректным. Вообще, складывалось странное впечатление, что майору абсолютно безразлично, что говорит Мерецков. Это заметил и сам допрашиваемый, поначалу обрадованный, но чем дольше тянулся допрос, все более начинавший беспокоиться. Казалось, Строкач вовсе не нуждается в ответах на свои вопросы.

- Павел Михайлович, вы, честное слово, меня уже достали. Ну о чем вы спрашиваете? Что ли я сам на себя срок подниму? Просто даже обидно, что вы меня за дешевку держите. Уж и не знаю, кем надо быть, чтобы на это рассчитывать.

Строкач меланхолически пожал плечами.

- Я ведь знаю, майор, что противник вы умный и опасный, палец вам в рот не клади. А тут вы предлагаете, чтобы я вам горло подставил. Значит, рассчитываете на что-то другое. Скорее всего, придержали меня, чтобы провести какую-то там вашу операцию. Верно? Сами вы в противозаконных деяниях участия принимать не станете, а значит, приняли вы меня с подачи этого безногого ублюдка. Выводы ясны? Я так и знал.

- Ошибаетесь, Константин Петрович. Сутину на вас стучать - себе дороже, а вычислить, где в конце концов вы объявитесь, я пока еще и сам в состоянии, пусть вы и невысокого мнения о моих умственных способностях.

Мерецков сделал протестующий жест. Строкач деловито продолжил:

- А потом - с чего бы это мне прикрывать Сутина? Добра от него никто не видел. С другой стороны, я не намерен смотреть сквозь пальцы на еще одно убийство. Может быть, пора остановиться, Константин Петрович? И хорошо, если бы вы надумали поделиться информацией, ведь не своими же вы руками...

- Все, хватит! Сыт. Сколько можно долбить одно и то же? Или до вас еще не дошло, что на понт меня не взять и без фактов со мной говорить не о чем? Я ведь и сам юрист. Одним словом, товарищ майор, эту встречу вы проиграли.

Строкач снова пожал плечами и неопределенно улыбнулся. Казалось, ему нравится происходящее. Поднявшись со стула, подошел к окну, отодвинул штору и выглянул на улицу. Затем распахнул створку, всматриваясь в оживленное движение под окнами, словно пытаясь найти там ответы на вопросы, которые игнорировал собеседник. Но в кабинет ворвались лишь слитный шум машин и запах бензинового выхлопа. Поморщившись, Строкач захлопнул окно, уселся за стол и занялся бумагами.

Минут пять висело молчание. Наконец, Мерецков не выдержал:

- Долго вы меня мариновать будете? В камеру - так в камеру! И сразу же прокурора! - голос его сорвался.

- Бог с вами, Константин Петрович! Вы же законопослушный гражданин, какая камера? Сию минуту заканчиваем. - Строкач убрал в сейф бумаги и снова встал. - Но нам необходимо провести маленький следственный эксперимент. Дело в том, что одна пожилая особа опознала в вас грабителя.

- Что? - возмутившись, Мерецков вскочил.

- Как раз для того, чтобы разрешить это досадное недоразумение, нам и придется поехать в больницу к этой даме. Не горячитесь. Если на очной ставке она вас не опознает, а я лично в этом почти уверен, вас отвезут, куда скажете...

- Спасибо, сам доберусь. - Мерецков неожиданно широко улыбнулся.

Живя в центре города и людям-то повернуться толком негде, хозяин золотистого спаниэля время от времени вывозил его на природу. В конечном счете, за это он был благодарен псу: в кои веки выпадает оказия проветрить легкие и душу.

Пес восторженно носился вдоль речушки, шастал в подлеске и сосредоточенно рыл ямы под кустами и на берегу - чуял подземные ходы мелких грызунов. Именно чувствительный нос и привел рыжего горожанина к такой находке, которая привела в ужас его хозяина, человека многоопытного и повидавшего на своем веку разное. Увидев то, что показалось в рытвине, сделанной спаниэлем, он тут же оттащил пса за ошейник, едва сдерживая тошноту, и почти бегом, волоча за собой упирающегося приятеля, удалился.

Закопанный по шею в землю обезглавленный труп мужчины средних лет одет был в турецкие трикотажные трусики, которыми завалены все рынки. Правая рука по локоть отсечена ножом - скорее, тупым. На коже левой кольцевая вмятина от браслета часов. По характерному рисунку можно было предположить, что браслет - золотой, плетеный, тесноватый для погибшего. Тело было усеяно многочисленными следами порезов.

Вскрытие показало, что погибший принял большую дозу алкоголя, а именно водки, не забывая, однако, закусывать икрой и балыком, что указывало, по крайней мере, на то, что искать его следовало в весьма определенном слое населения. Голова была отделена острым орудием с длинным лезвием - одним сильнейшим ударом.

В двух метрах от трупа земля была перекопана, по-видимому, поиски вели не только представители власти.

Жена Склярова казалась еще более неприметной, чем ее покойный супруг. Во всем ее облике преобладала какая-то смесь вялости и непроходящего испуга, изредка сменявшаяся беспорядочными суетливыми движениями. Говорила она почти беззвучно, словно силы покидали ее, и звук голоса напоминал шелест пересохшей архивной бумаги.