Читать интересную книгу Работы Фрейда по технике психоанализа. - Жак Лакан

Динамическая функция собственного Я в аналитическом диалоге остается и до сегодняшнего дня глубоко противоречивой, поскольку не была строго определена. И такое положение дает о себе знать всякий раз, когда мы приступаем к вопросу о принципах техники.

Я думаю, многие из вас читали эту книгу Анны Фрейд. Она довольно поучительна, а благодаря достаточной строгости изложения в ее доказательствах можно заметить изъяны, которые становятся в приводимых примерах еще ощутимее.

Взгляните на те отрывки, где Анна Фрейд пытается определить функцию собственного Я. В анализе — говорит она — собственное Я проявляется лишь в защитах, то есть лишь постольку, поскольку оно противостоит аналитической работе. Значит ли это, что все противостоящее аналитической работе является защитой со стороны собственного Я? Она признает, что такая точка зрения неверна и что есть другие элементы сопротивления помимо защит собственного Я. Не напоминает ли это и наш подход к данной проблеме? Много поднятых нами вопросов затронуто в упомянутой книге, и читать ее стоит за письменнымстолом, поскольку книга эта носит характер завещания, очень неплохо передающего последние наработки Фрейда по проблеме собственного Я.

Один близкий нам человек из Общества, которого на конгрессе 1950 года по непонятным причинам охватил лирический порыв, назвал Анну Фрейд "нитью отвеса психоанализа". Что ж, в архитектуре одного лишь отвеса еще не достаточно. Тут необходимы и другие инструменты, уровень, например. Но, по крайней мере, и отвес неплох — он позволяет нам наметить вертикаль некоторых проблем.

Я попрошу г-жу Желинье представить нам статью Мелани Кляйн под названием "Значение образования символа в развитии собственного Я". Я думаю, что чтение текста Анны Фрейд, касающегося анализа детей и отдельно — защит Я, послужит прекрасным введением к статье Кляйн.

Вот небольшой пример, приводимый Анной Фрейд. Речь идет об одной из ее пациенток, анализировавшейся по поводу состояния серьезного беспокойства, нарушавшего ее жизнь, ее учебу и возникавшего из-за необходимости слушаться матери.

"В начале анализа, — пишет Анна Фрейд- она относилась ко мне дружелюбно и без стеснения, но в то же время я замечала, что она тщательно избегает в своих рассказах малейших намеков на свой симптом и обходит молчанием приступы беспокойства, случавшиеся с ней в интервалах между сеансами. Но когда я настоятельно пыталась обратиться в анализе к симптомам или интерпретировать беспокойство, выдаваемое некоторыми ассоциациями, дружелюбный настрой пациентки тут же менялся. Каждый раз она обрушивала на меня поток иронических замечаний и насмешек. Попытки связать такое поведение больной с ее отношением к матери не имели успеха. Картины сознательного и бессознательного отношения молодой девушки к ее матери были совершенно различны. Ее беспрестанно возобновляемая ирония, сарказм расстраивали ход анализа и сделали на некоторое время бесполезным продолжение работы. Однако более глубокий анализ впоследствии показал, что глумление и осмеивание не являли собой реакцию переноса как таковую и вовсе не былисвязаны с аналитической ситуацией. К такому маневру, направленному против нее же самой, пациентка прибегала каждый раз, как чувства нежности, желания или беспокойства готовы были появиться в ее сознании. Чем сильнее было давление аффекта, тем с большей горячностью и язвительностью высмеивала себя молодая девушка. На аналитика же реакция зашиты направлялась лишь вторично, поскольку аналитик содействовала появлению в сознании больной ощущения беспокойства. Знание содержания такого беспокойства при том, что все другие высказывания пациентки позволяли дать ему точную интерпретацию, оставалось недейственным, так как любая попытка приблизиться к аффекту лишь усиливала защиту. И возможность сделать сознательным содержание тревоги появилась лишь после того, как удалось довести до сознания больной и таким образом обезвредить способ защиты против аффектов путем ироничного уничижения — процесс, осуществлявшийся до тех пор автоматически во всех жизненных ситуациях. С исторической точки зрения, такой метод защиты иронией и осмеиванием объясняется у нашей пациентки идентификацией с ее покойным отцом, который обучал дочь самообладанию, высмеивая ее всякий раз, как она позволяла проявиться чувствам. Метод зашиты против аффектов запечатляет здесь воспоминание о нежно любимом отце. В данном случае техника должна быть следующей: прежде всего необходимо проанализировать защиту пациентки против ее аффектов, что позволит затем исследовать ее сопротивление в переносе. Лишь тогда станет возможным действительно проанализировать беспокойство и его предысторию'.

Что же имеется здесь в виду под необходимостью анализа защит собственного Я? — да не что иное, как коррелят заблуждения. В самом деле, Анна Фрейд сразу же начинает рассматривать вещи в аспекте дуальных отношений между ней самой и больной. Она приняла защиту больной за то, посредством чего она проявляется, — за агрессивность, направленную против нее, Анны

Фрейд. Именно в плоскости ее собственного, Анны Фрейд, Я, в рамках дуального отношения к ней, Анне Фрейд, она замечает проявление защит Я. Она хотела бы тут же увидеть и проявление переноса, согласно формуле, представляющей перенос как воспроизведение некоторой ситуации. Хотя данная формула и употребляется столь часто, что считается классической, она все же неполна, поскольку не уточняет, каким образом структурирована ситуация. Все, что я сейчас сказал, соотносится с текстом моей лекции в Collegephttosophique.

Анна Фрейд начала интерпретировать аналитическое отношение в соответствии с прототипом дуального отношения пациентки к ее матери. Однако она тут же оказалась в "мертвой точке" совершенно неплодотворной позиции. Что означают слова "сперва проанализировать защиту против аффектов" Если опираться на текст, то тут можно увидеть лишь новый этап в ее собственном понимании данного случая. Ей следовало продвигаться по другому пути. Она должна была различить дуальную интерпретацию, где аналитик вступает с анализируемым в соперничество, идущее от собственного Я к собственному Я, — и интерпретацию, продвигавшуюся в направлении символического структурирования субъекта и находящуюся по ту сторону актуальной структуры его собственного Я.

Тут мы возвращаемся к следующему вопросу — о каком Bejahung, о каком принятии собственным Я, о каком "да" идет речь в продвижении анализа? Каково то Bejahung, то фундаментальное разоблачение, которого необходимо добиться в ходе анализа?

Фрейд в работе из сборника "Краткое изложение психоанализа" (попадающей в область нашего внимания, поскольку называется она "О психоаналитической технике") на стр. 40 французского издания говорит, что вхождение в аналитическую ситуацию определяется заключением договора. "Больное Я пациента обещает нам полную откровенность, т. е. свободный доступ ко всему, что сообщает ему его самовосприятие. С нашей стороны, мы гарантируем ему полную корректность и передаем в его распоряжение наш опыт интерпретации материала, предоставленного бессознательным. Наше знание компенсирует его неведение и позволяет его собственному Явосстановить и упорядочить утраченные области его психической жизни. Именно такой пакт конституирует всю аналитическую ситуацию".

Что ж, как подразумевалось в нашей последней лекции, если и верно, что наше знание приходит на помощь неведению анализируемого, тем не менее мы и сами находимся в неведении, поскольку нам неизвестна заложенная в бессознательном субъекта символическая констелляция. Более того, такую констелляцию всегда следует считать структурированной в соответствии с определенным сложным порядком, каким является комплекс.

Слово "комптгекс" появилось на горизонте аналитической теории под воздействием своего рода внутренней силы — вы ведь знаете, что понятие это было введено не Фрейдом, а Юнгом. Если обратиться к открытию бессознательного, мы обнаружим там структурированные, организованные, комплексные ситуации. Первый образец, эталон такой ситуации Фрейд дает нам в комплексе Эдипа. Те, кто давно посещают мои семинары, могли по ходу моего комментария случаев, наиболее полно очерченных самим Фрейдом и поэтому могущих служить нам каким-то гарантом (я говорю о трех из пяти больших анализов), заметить, сколь много проблем ставит комплекс Эдипа и сколь много содержит он двусмысленностей. В общем, все развертывание анализа происходило путем последовательного выделения каждой из связей, сопряженных в этой треугольной системе. Уже одно это заставляет нас видеть в комплексе Эдипа нечто совершенно отличное от тяжеловесной классической формулы сексуальное влечение к матери и соперничество с отцом.

Вам известно, что каждое из составляющих структуру Эдипа дуальных отношений с самого начала носит характер принципиально ассиметричный. Отношение, связывающее субъекта с матерью, отлично от его отношения к отцу; нарциссическое или воображаемое отношение к отцу отлично от отношения символического, а также от того отношения, которое мы должны назвать реальным и которое является остаточным в архитектуре, интересующей нас в анализе. Все это убедительно демонстрирует нам сложность структуры, и вполне возможно, что другое направление исследования позволит разработать миф об Эдипе лучше, нежели это было сделано до сих пор.