На самом деле всего лишь минуту назад Гвен как раз утверждала последнее, но Алекс не стал припирать ее к стенке.
— Хорошо, хорошо: не хотите вязать — не надо. Разве кто-то вас заставляет?
Вопрос был риторическим, но Гвен, пребывавшая в расстроенных чувствах, принялась обстоятельно отвечать на него:
— Леди Милтон и леди Анна ждут, что я свяжу эти свитера. Они обе — страшные ханжи, их заботит вовсе не судьба сирот. Леди Милтон даже не поехала с нами на экскурсию, предпочтя провести праздники в Ницце! — Скрестив руки на груди, Гвен передернула плечами, демонстрируя свое негодование. — Ханжа! А вот мне небезразлична судьба сирот.
О, судя по всему, в среде разодетых в шелка и бархат светских дам разгорался нешуточный спор! Они соревновались в том, кто лучше заботится о бедных Оливерах. Их дискуссии на эту тему прерывались лишь лакеями, подходившими, чтобы подлить шампанское в бокалы.
— Разумеется, небезразлична, — поддакнул Алекс.
Гвен прищурилась:
— Вы мне не верите? А я, возможно, открою свой собственный приют. И попомните мое слово: я не буду кормить сирот пустой кашей!
Голос Гвен сорвался, и это вызвало у Алекса беспокойство. Поначалу отсутствие слез и крика несколько усыпило его бдительность. Но теперь он видел, что у Гвен настоящая истерика. То, что припадок проходил в мягкой форме, было связано с многолетней привычкой Гвен держать себя в руках.
— Понятно. Ежедневный бифштекс на ужин. Почему бы нет? Денег у вас на это хватит.
Гвен нахмурилась:
— Прекратите смеяться надо мной.
— Разве я смеюсь? — с искренним недоумением промолвил Алекс. — Если я и подшучиваю порой, то это происходит непроизвольно, без злого умысла или желания обидеть.
Гвен, поколебавшись, улыбнулась:
— Это верно. Вы всегда были любезны со мной.
Алекс улыбнулся ей в ответ. Несмотря на то, что она молола всякую чепуху, истерика делала ее еще более привлекательной.
— Открывайте приют, — сказал он. — Вы вольны делать все, что угодно. Произошедшее сегодня событие никак не ограничивает свободу ваших действий.
— Правда? — Гвен протянула руку и, наконец, преодолела несколько последних ступеней. — В таком случае прошу — верните то, что мне принадлежит.
Алекс взглянул на конверт и прочитал надпись на нем: «Достопочтенному виконту Пеннингтону».
— О Господи, что вы…
Гвен попыталась выхватить письмо, но Алекс вцепился в ее запястье. У нее был учащенный пульс и горячая кожа.
— Это мое! — заявила она.
От обычной кротости в ее глазах не осталось и следа. Теперь они гневно смотрели на него. Гвен попыталась вырвать свою руку.
— Отпустите меня!
— Вы написали Пеннингтону, — промолвил Алекс, не узнавая собственный голос. — Не понимаю зачем!
Неужели Гвен надеялась, что этот ублюдок передумает и женится на ней? Если это было так, то ее оптимизм граничил с идиотизмом.
Лицо Гвен окаменело.
— Это не ваше дело! — отрезала она.
Алекс и не подозревал, что твердолобое упрямство является одним из симптомов истерии.
— Я обещал вашему брату заботиться о вас, — напомнил он. О, эти клятвы, данные человеку, лежащему на смертном одре! — Так что это и мое дело.
Упоминание о Ричарде заставило Гвен призадуматься.
— Ну, хорошо, в письме перечислены причины, по которым я ненавижу Пеннингтона.
— Я должен знать правду.
— Это чистая правда.
Гвен намотала локон на пальчик и, закусив нижнюю губу, взглянула на Алекса. Это можно было расценить как откровенный флирт.
Такого развития событий Алекс и представить себе не мог. Он предпочел бы, чтобы Гвен всегда выглядела недотрогой.
— Оставьте свои волосы в покое, — буркнул он.
Гвен опустила руку и с удивлением посмотрела на Алекса.
— Да будет вам известно: вы ужасный грубиян!
— Вы только сейчас это заметили? Неужели до вас не доходили слухи о моей невероятной грубости? Неужели вас не осведомила о ней Белинда?
— Да, но… — Гвен вдруг прищурилась. — Алекс, Белинда не раз говорила мне, что вы терпеть не можете, когда лорд Уэстон нападает на вас. Так почему же вы точно так же обращаетесь со мной? Отдайте мне письмо, и дело с концом.
Алекс засмеялся, удивленный ее изворотливостью:
— Отличный ход, Гвен! Да, я действительно не люблю нападать на людей, но мне не нравится, когда передо мной разыгрывают дурочку.
— Я не разыгрываю дурочку, — возразила Гвен и снова попыталась выхватить у него письмо…
Алекс отступил от нее на шаг.
— Пеннингтон все равно не получит ваше послание. Он сбежал из Англии.
Это известие, похоже, изумило Гвен.
— Сбежал? — шепотом переспросила она.
— Он сел на поезд до Дувра, откуда, как известно, можно легко добраться до континента. Мне жаль, этот парень — просто мешок с дерьмом.
— Но у него осталось мое кольцо! — вскричала Гвен.
«Она купила кольца и теперь сожалеет о потраченных деньгах? — с недоумением подумал Алекс. — Неужели виконт не потратил на свадьбу ни шиллинга?»
Какая мелочность!
Но тут Алекса озарило.
— Вы говорите о кольце Ричарда?
— Да!
Алекс прекрасно помнил выражение лица Гвен в тот момент, когда он передал ей эту фамильную реликвию.
Он вздохнул:
— Я верну его.
Глаза Гвен вдруг затуманились, казалось, она вглядывается куда-то вдаль, где таятся невзгоды и несчастья.
— Но если Пеннингтон увез кольцо с собой, за границу…
— Первой его остановкой, без сомнения, будет Париж. Уже завтра я доберусь туда, — заверил ее Алекс и, видя ее пустой, как у фарфоровой куклы, взгляд, который он не выносил, добавил: — Не расстраивайтесь, дорогая моя, скоро я верну вам кольцо. Что же касается Пеннингтона, то радуйтесь, что вы легко отделались от него.
Гвен заморгала, возвращаясь к реальности. Странное выражение появилось на ее лице. Она как будто на что-то решилась.
— Хорошо. Вы хотели ознакомиться с содержанием письма. Я готова сама прочитать его вам, если вы не против. Но вы должны оказать мне за это одну услугу.
Алекс насторожился. Кто знает, может быть, истерия заразна. Однако в этот момент Гвен казалась безобидной, как пушистый кролик.
— Говорите, что именно я должен сделать, — сказал он и хотел уже сломать печать на конверте, однако Гвен остановила его:
— Не здесь!
Она быстро огляделась вокруг. Теперь Гвен выглядела взволнованной, по ее бледному лицу пошли красные пятна, глаза лихорадочно блестели.
— Нам подойдет библиотека, Алекс.
От странной улыбки, которой Гвен одарила его, у Алекса что-то екнуло внутри. Его охватили дурные предчувствия.