Инстинкт говорил, что дети выглядят и пахнут ненормально, но он же толкал кормить, ласкать и оберегать. Сразу вспомнились предсказания керел о вымирании моего вида. Межвидовые полукровки. Монстры. Дети. Мои дети. Кровиночки. Я изо всех сил вцепилась зубами в руку, пытаясь перебороть материнский инстинкт, и сильная боль помогла ненадолго прояснить затуманенный разум. Я не буду плодить монстров и выродков. Никогда. Вцепившись в руку еще сильнее, я закрыла глаза и, собрав волю в кулак, приступила к уничтожению собственного потомства. Оно оказалось живучим как насекомые – безголовые тела крепко вцеплялись в ветки гнезда, когда я пыталась сбросить их вниз, а головы моргали бесцветными выпуклыми глазами и щелкали зубастыми пастями. Я едва смогла удержать тело под контролем, пока совершала сей омерзительный поступок. А потом громко отчаянно закричала, срывая голос. Я ненавидела себя и окружающий мир. Как безумная бросалась на стволы деревьев, грызла собственную плоть, клочьями вырывала подросшие волосы вместе с кусками кожи. Припадки бешенства сменялись тупым отчаяньем. Тогда я потеряла счет времени, но позже, заглянув в компьютер, обнаружила, что безумие продолжалось почти трое суток.
Я очнулась в разгар лунного дня. Голова кружилась, конечности дрожали от слабости, на правом предплечье мышцы напрочь содраны и даже на кости видны отпечатки зубов, левая рука выглядит чуть получше, даже пальцы шевелятся, хотя и превратились в кровавые гноящиеся отростки без ногтей. Во рту мерзкий привкус и наполовину сломанный, загнувшийся вовнутрь клык в кровь изрезал язык. Кожа на груди изодрана, глубокие ссадины воспалились и набухли. На голове остался единственный тонкий пучок волос, кроме того, похоже, в безумии я сняла с себя большую часть скальпа, по крайней мере. прикасаться к голове больно и на руке остается кроваво-желтовато-зеленоватая липкая тягучая масса. Но нервы, как ни странно, в порядке. Произошедшее воспринималось как что-то далекое и почти безразличное. Теперь я снова считала, что поступила разумно, ликвидировав полукровок.
Медленно и с трудом, через боль и слабость кое-как добралась до ближайших фруктов и осторожно поедала их уцелевшими остатками зубов. Избавившись от сумасшествия, я снова захотела жить. Поскольку никаких антисептиков и вообще средств первой помощи у меня не было, оставалось надеяться, что организм сам справится со всеми ранами. Все, что я могла сделать, это обеспечить его достаточным питанием и отдыхом, чем и занималась целых шесть суток. К моей радости, уже на следующий день я поняла, что и иммунитет и регенерационные резервы моего нового тела гораздо выше, чем раньше. Как только пальцы достаточно окрепли, вытащила из челюсти сломанный клык. Пока организм активно латал сам себя, меня постоянно мучил голод и часто бил озноб. На второй день ссадины затянулись и к вечеру покрылись нежной кожей, на третий я с трудом сдерживалась, чтобы не расчесать до крови пальцы, на которых прорывались новые ногти, на третий резались новые зубы. В тот же день окончательно вернулся на свое законное место скальп. К концу шестых суток даже изгрызенная до кости рука зажила и почти обрела прежнюю подвижность, хотя на ней и остался глубокий уродливый шрам, который постепенно уменьшался, пока через пару недель не исчез полностью. 69 День 1 Года. Джунгли.
Как только к телу вернулась прежняя подвижность, я с удвоенной энергией возобновила исследования. И почти сразу же натолкнулась на полусъеденные подгнившие останки представителя своего вида. К выводу, что мы с трупом находимся в родственных связях, подталкивала слишком длинная характерной формы стопа и хорошо развитые пальцы на ногах, что не характерно ни для "мертвецов", ни для их жертв. Но в остальном… Мужчина обладал более высоким ростом, чем у "мертвяков", а уж мой превышал более чем в полтора раза. Попросту говоря, при встрече я бы доставала ему до пояса. Когда-то он был пепельноволосым, с длинными и густыми бровями, усами и бородой, а также густо обшерстенными заостренными ушами.
Преодолев нежелание касаться разлагающегося трупа, внутри и на поверхности которого копошилось множество личинок и насекомых, я заставила себя приступить к вскрытию. Все-таки это можно сказать первая "встреча" с представителем своего вида. Пока есть такая возможность, надо максимально ее использовать и извлечь всю возможную информацию.
Вскрытие показало, что мой вид сильно отличается как от "людей", так и от "мертвяков", причем больше похож на первых. Но все равно в меньшей степени, чем два других вида между собой. Я резала, фотографировала и рассматривала труп пока не поймала себя на параллельном поедании жирных личинок, выползающих из объекта исследования. Это открытие сильно подпортило мне настроение, но я все же закончила препарирование трупа, стараясь получше следить за своими инстинктами.
Однако в самом конце отвлеклась и опять поймала себя на процессе перекуса.
Поспешно перепроверив, все ли осмотрено и сфотографировано, я поспешила уйти от тела. Хотя воспоминания о червеядении не портили аппетита, сама мысль о поедании чего-то, что ело мне подобного, оказалась неприятна.
Подумав, я все-таки вернулась к телу и старательно прикрыла его красным мхом, с избытком набросав сверху. Все-таки как никак это, можно сказать, мой первый родственник. И не хотелось оставлять его не погребенным. Когда я стояла перед получившимся холмиком и соображала, какие бы сказать прощальные слова, вспомнила одну важную деталь и, разбросав мох, внимательно осмотрела челюсти и зубы мужчины. Нет, все клыки на месте. Хотя по размеру челюсть, наверное, как раз подошла бы к отпечатку найденному в болоте. Я задумчиво провела по своим зубам языком. А ведь отсутствие отсутствия правого верхнего клыка еще ни о чем не говорит. Вон у меня всего три дня прошло пока зубы новые не начали расти. С сожалением подумала, что зря выбросила обломок с отпечатком. Теперь его не найти, а значит и не сравнить. Снова покрыв мертвеца мхом, я наскоро попрощалась и отправилась обедать в гущу крон, про себя отметив, что стала гораздо спокойнее относиться к смерти, чем раньше. Меня уже не пугают и даже почти не волнуют найденные в лесу мертвецы. Даже кабаны, пожирающие человеческие останки, не вызывают неприязни. Тогда я даже порадовалась за животинок.
Да, за относительно небольшой срок жизни в этом мире, я сильно изменилась. Хотя… если пересчитать на Земное время, я здесь уже не шестьдесят девять дней, а, поскольку сутки здесь равняются почти пятидесяти семи земным часам, почти пять с половиной месяцев. Скоро полгода моего пребывания здесь праздновать можно. И все еще жива. И, даже, можно сказать – здорова. Время летит…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});