Олег критично осмотрел себя и друзей.
Сам он щеголял в серой рубахе и коротких штанах из дорогой черной ткани, со шпагой в ножнах на перевязи через плечо.
И переобулся, и шляпа…
Но тем не менее все пятеро – голомозые. Ни своих волос, ни парика заемного.
Сухов с досадой потер бритую голову – каторгой так и несет. Не колпак же красный надевать.
– Тысяча чертей! Мы все как Юл Бриннер!
Друзья Сухова экипированы были еще хуже.
– Олег, глянь! – затормошил капитана Понч. – Там чучело!
– Я и так как чучело, – пробурчал Сухов. – Да ты не понял! На чучеле шляпа!
– Твоя очередь, Яр, – ухмыльнулся Олег.
– Ёш-моё…
Быков покривился, представив себя в этом ужасном головном уборе, рваном, с обвисшими полями.
Но это всё же лучше, чем ходить лысым!
Мрачно напялив шляпу, отобранную у пугала, Яр малость приободрился, положив ладонь на рукоять шпаги.
Сухов подумал, надел на палец перстень – и отобрал у Пончика тюки с прикидами для гребцов.
– Э, э! Куда?
– На продажу! – отрезал Олег. – Нельзя нам в красном светиться. Это всё равно, что доску на грудь повесить и написать: «Беглый раб». Ладно… Вон, видите мельницу? Ждите меня там, а я попробую толкнуть наше имущество.
Тронув край шляпы, Сухов пошагал к деревне.
Улица была пустынна, лишь вдали брел священник, опираясь на палочку, да погонял маленького ослика.
Углядев таверну с вывеской, качавшейся на ветру, Олег поежился. Было относительно тепло, плюс десять или что-то около того, но сильный ветер с моря здорово выстуживал.
У коновязи в гордом одиночестве скучал оседланный мерин.
Оглянувшись напоследок, Сухов толкнул дверь, ведущую в заведение общепита, и спустился на три ступеньки.
В просторном зале, чей потолок поддерживался массивными колоннами, было тепло, а разожженный камин добавлял уюта. Земляной пол покрывала нарезанная солома, а столы и лавки были выдержаны в общем основательном стиле – прочные, надежные, тяжелые.
За одним из столов, накрытым на большую компанию, сидел голландский мушкетер, седой не по годам, сам с собою играя в кости.
На нем была короткая синяя куртка, из-под которой выглядывали манжеты и воротник белой рубахи, а сверху ее обтягивал колет-безрукавка из оранжевой ткани с синей каймой. Штаны имели зеленовато-бурый цвет, а синяя шляпа, висевшая на крюке, вбитом в стену, пушилась красными и темно-голубыми перьями.
Можно было ожидать, что кабатчик должен выглядеть под стать таверне, однако он оказался сутулым худым субъектом с длинными прилизанными волосами.
– Чем могу служить? – поклонился он, профессиональным взглядом осматривая Олега.
Отсутствие парика на посетителе настораживало, однако дорогой перстень и шпага искупали сию странность.
– Хочу продать, – сказал Сухов, разворачивая тючки с казенными наборами для гребцов. – Это самое, всё новое.
Ежели хозяин таверны и удивился, то виду не подал.
Перебрав плащи, рубахи, штаны, носки, он покивал и назвал цену. Поняв, что посетитель плохо его разумеет, кабатчик выложил на прилавок три гульдена.
Олег стал торговаться – достав дареные сребреники, он выложил на ладонь шесть монет.
Кабатчик, еще более расположившийся к гостю – платежеспособен, однако, – добавил к выложенной им сумме еще один гульден и пяток пеннингов.
Сухов кивнул и сгреб плату.
Его малость напрягал мушкетер, вернее, накрытый стол перед воякой – если явятся сослуживцы, то возможны неприятности.
Увы, незаметно уйти не получилось – с улицы донеслось лошадиное ржание и людской гогот.
Грохнула, распахиваясь, дверь, и трое мушкетеров ввалились в таверну.
Судя по красным лицам и широким жестам, веселящее действие вина уже было ими испытано в полной мере.
Сбросив плащи защитного цвета, здорово походившие на плащ-палатки, и шляпы, вновь прибывшие заоглядывались в поиске развлечений.
Олег попытался скромно покинуть заведение, но судьба в образе раскрасневшегося усача в оранжевом колете помешала ему в этом. Мушкетер преградил Сухову дорогу и заговорил высоким штилем, напуская на лицо надменность.
– Не понимаю, – сказал Олег нетерпеливо, сказал по-французски, и усач обрадовался.
– Ребята, – воскликнул он, – да тут француз!
– Вражеский соглядатай небось, – налился нездоровым багрецом дружок усача, полноватый индивид с рыжей шкиперской бородкой.
– Арестовать шпиона! – вынес вердикт седой.
Четвертый из собутыльников, усатенький молодчик с жеманными манерами, вылез из-за стола и придал лицу постное выражение.
– Братья мои, – произнес он с чувством, переходя на дурной французский, – Христос заповедовал нам возлюбить врага. Думается мне, если шпион предложит нам четыре… нет, пять гульденов за свое спасение, то мы простим его грех. Верно?
– Вер-рна-а! – взревели мушкетеры.
– Денежки на стол, шпион, и свободен!
Сухов давно уж всё решил для себя: следовало учинить маленький турнир по фехтованию, ибо мушкетеры владели тем, в чем нуждались беглецы, – оружием, одеждой, обувью и лошадьми. Последнее перевешивало все возможные компромиссы.
Миг – и острие Олеговой шпаги уткнулось в шею усачу.
– Ты ошибся, – холодно усмехнулся Сухов, – превосходство не на вашей стороне. Оружие на стол! Куртки, штаны – туда же. Ботфорты – на пол. Если всё исполните и не станете нарываться, я вам не только свободу дарую, но и саму жизнь.
Усач по-прежнему торчал как столб, только глаза пучил – завис, наверное.
А вот молодчик дернулся, хватаясь за шпагу, и Олег проколол ему горло, успев пожалеть, что куртка мушкетерская окажется измазанной в крови. Отстирывай ее потом… Усатый, внезапно переставший ощущать острую сталь шеей, разом ожил. Отступил на шаг, весьма шустро достал клинок из ножен и кинулся на Сухова.
Фехтовальщиком он был средним, по всей видимости, заучил десяток приемов и связок, да и решил, что этого курса молодого бойца хватит для исправного несения службы.
А это смотря на кого нарвешься…
Усач успел совершить два выпада, после чего заработал укол в лоб – надо же было как-то уберечь от загрязнений свою будущую одежду. Хотя как раз лоб кровоточит обильно.
Седой и полный мушкетеры рванулись к Олегу, сметая со стола приборы.
Оба знали толк в дуэлях. Седой напал на Сухова слева, полный – справа.
Кружа между столами, наполняя душную таверну лязгом и клацаньем шпаг, Олег приметил кабатчика, полумертвого от страха, вжимавшегося в стену и мелко дрожавшего.
Скоро уже, потерпи, хозяин…
Отбив выпад седого, Сухов тут же скрестил клинки с полным. С размаху усевшись на стол, он крутанулся, перемахивая на ту сторону.