— Ну, конечно же, нет, Лео! Как ты могла такое подумать обо мне? Я поступил вчера как подлец. Но у меня не было никакого умысла против тебя лично! — горячо заверил ее брат.
— Тогда обещай мне больше не касаться в разговорах Бойда и идеи замужества с ним, — выдвинула свое условие примирения с братом Леона.
— Почему, Лео, милая? — спросил братец-подлиза, одним звучанием своего голоса растопив сердце старшей сестры. — Бойд любит тебя.
— Он так тебе сказал? — уверенная в отрицательном ответе, поинтересовалась Леона.
— Нет. Но я точно это знаю. Для него на всем белом свете существуешь только ты. Если бы это было не так, то я не относился бы к нему с таким уважением, — льстиво заглянул ей в лицо Роберто.
— Твое так называемое уважение, которое ты питаешь к Бойду, правильнее было бы называть благоговением или даже обожанием, и ко мне оно не имеет никакого отношения. Просто Бойд — Бланшар. И это для тебя является определяющим, — без обиняков подытожила сестра.
— Но я далеко не ко всем Бланшаром испытываю такое чувство. Тебе это отлично известно, — привел аргумент в свою защиту Робби.
— Конечно. Другие Бланшары не возятся с тобой столько, сколько Бойд, которому так важно иметь обожателей везде и всюду, — справедливо заметила Леона.
— Вот ты, Лео, обвиняешь меня в непоследовательности. Но почему-то сама поступаешь так же. — Робби выразительно посмотрел на собеседницу. — Разве Руперт не любит тебя, как родную дочь, разве Джеральдин не делает для тебя единственной исключение, не позволяющее ей так же хлестко, как обо всех, отзываться и о тебе, разве тетя Алекса не заботилась о тебе, когда ты потеряла мать? Ты считаешь, Бойд недостоин такого окружения, а также твоего благожелательного отношения?
Леона в ответ снисходительно усмехнулась:
— Робби, для человека, которому только-только исполнилось двадцать, ты слишком активно пытаешься навязать собственную мысль старшему. Не убеждает, братишка. Я слишком ясно угадываю за каждым сказанным тобой словом истинные мотивы.
Робби на минуту задумался над словами сестры.
— Тебе известно, что я недолюбливаю Руперта. Единственное светлое, что есть в нем, — это его отношение к тебе, Лео. Для меня всегда было загадкой, как такая тонкая женщина, как Алекса, могла стать женой этого дикобраза и как у них мог появиться такой сын, как Бойд? Джинти — дешевка. Она в подметки не годится его первой жене. Но они хотя бы друг друга стоят, — вслух размышлял Роберто.
— Тебе известно, что Руперт женился на деньгах и деловой репутации семьи Алексы. При этом ее мнения никто не спрашивал. Другие тогда были времена, другие порядки, — отозвалась Леона.
— Ровно то же самое Руперт сейчас пытается устроить для Бойда, рассчитывая женить его на Хлое.
— Как ты не понимаешь, Робби, что я не хочу быть аргументом в споре? Ведь если дать этому ход, перессорятся все. Ты этого хочешь? Внести в стан Бланшаров раздор? Нет, меня тебе на это подбить не удастся. Пусть Бойд решает свои проблемы взаимопонимания с отцом без моего участия, — решительно заявила Леона, и ее миловидное личико нахмурилось.
Они помолчали некоторое время, потом Робби снова вспомнил о тех звенящих сокрушительных ударах, которыми наградил его Бойд во время их спортивного поединка.
— И все-таки отличная была игра, острая! — прищелкнул языком от удовольствия Робби, развалившись в кресле.
— Не люблю, когда люди гоняют друг друга, пусть даже это спорт такой, — хмуро проговорила скептически настроенная собеседница.
— Не азартный ты человек, сестренка, — укоризненно произнес Роберто.
— Да, не азартная… — согласилась она, но добавила: — И бриллианты не таскаю.
— Ну сколько можно напоминать? Я же уже во всем повинился, — пробормотал брат.
— Прости, не удержалась. Но и ты сам не провоцируй меня своими заявками на грубость, Робби! — назидательно проговорила старшая сестра.
— Вот вы где! — воскликнула Джеральдин, появившись на пороге гостевой комнаты во всем блеске своей экзальтированной экстравагантности. — Вынуждена признать, что мой племянник был сегодня просто великолепен в игре. Не знаю, как во всем прочем, но в теннисе ему действительно нет равных.
— Не могу сказать, что мне такие игры по душе, — отозвалась Леона.
— А какие игры тебе нравятся? — хитро прищурилась пожилая леди, впрочем совершенно не рассчитывая на ответ.
Леона расслышала в этом вопросе намек. Можно было предположить, что Джинти не замедлит раструбить о том, что застукала ее и Бойда целующимися, и это станет темой дня.
— Скорее бы на стол накрыли. Я жутко проголодался, — поспешил перевести тему разговора Роберто.
Джерри хитро посмотрела и на него тоже и последовала своей дорогой.
— Леона, дорогая, ты здесь?! — радостно воскликнул Бойд, появившийся незадолго до обеда.
Он подошел и легонько поцеловал ее в щеку.
— Я уже подумывала о том, чтобы собрать вещи и уехать. Но решила не привлекать к себе внимания таким поступком, поскольку вскоре все равно все разъедутся, — тихо проговорила она.
— Что за глупости? Не нужно никуда уезжать, ты всегда желанная гостья в Бруклендзе, — тоном, не терпящим возражений, произнес молодой человек.
— Но только не теперь, когда ты без моего ведома поставил меня между Рупертом и воплощением его планов, — возразила она.
— Конечно, не стану спорить, что Бруклендз принадлежит моему отцу. Но и мне тоже. Так что пусть тебя эта ситуация не смущает. Ты вольна здесь находиться столько, сколько заблагорассудится, — самоуверенно проговорил Бойд.
— Разве дело в этом? Под угрозой мои добрые отношения с твоим отцом! — Она осеклась, когда послышались голоса Джинти и ее скандалезной сестры.
Бойд мученически закатил глаза в предвкушении нежелательной встречи, а Леона поторопилась занять дальний угол гостиной, но ей не пришлось задержаться там надолго, потому что вслед за ними показался и хмурый глава клана, который, недобро посмотрев на свою гостью, проговорил:
— Не могла бы ты уделить мне пару минут для серьезного разговора?
— Конечно, — поспешила ответить Леона.
— Жду тебя в своем кабинете! — объявил он, резко развернулся и направился в хозяйское крыло, Леона устремилась за ним.
— Это касается твоей карьеры, — сразу предупредил он, когда они вошли, и указал девушке на кресло. — Тебе уже двадцать три…
— Двадцать четыре, — уточнила Леона.
— Верно, двадцать четыре, — коротко кивнул он и занял место за своим рабочим столом, напустив на себя бесстрастный начальнический вид; он даже пошуршал деловыми бумагами для острастки и, не глядя на Леону, заметил: — Мне кажется, ты созрела для повышения. Та работа, который ты сейчас занимаешься, недостойна твоих знаний, опыта и места в нашей семье. Я подыскал тебе участок, на котором бы ты могла проявить себя в полной мере… Тебя это интересует? Мне продолжать? — требовательно посмотрел он на трепетавшую от неизвестности девушку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});