Некоторое время он продолжал увлечённо работать, пока вдруг не замер, словно почувствовал чей-то взгляд. Существо медленно повернуло голову в мою сторону и застыло в удивлении, широко распахнув глаза. Интересно, каким я представлялся ему в своём громоздком защитном костюме? Похоже, что и он был одет во что-то подобное, так как выглядел не слишком складно. Мы стояли и растерянно смотрели друг на друга. Миллионы лет разум вспыхивал искорками цивилизаций в разных уголках Вселенной. Миллионы лет он стремился разорвать замкнутый круг одиночества, найти подобных себе, и искал, искал их в необъятных глубинах Космоса. Но никогда ещё, никогда и никому не удавалось подойти так близко к самой Встрече.
Я первым нарушил молчание — сделав шаг вперёд, прижал руку к груди и торжественно произнёс:
— Землянин приветствует тебя, мой новый друг! Моя цивилизация рада встрече и предлагает руку дружбы вашему народу. Мы мирные и доброжелательные, — и я протянул ему руку для рукопожатия.
Пока я говорил, существо тихонечко бормотало себе под нос:
— У — и—пп, у — и—и — п, у — и—п — п, — поэтому я сразу же окрестил его про себя Уиппи.
Уиппи перестал бормотать и несколько раз хоботком очертил в воздухе круг. Я подержал немного руку и опустил. А чего я ждал? Конечно, у них совершенно другие жесты приветствия.
Мы помолчали. Затем я решил повторить попытку и произнёс речь ещё раз. Уиппи пробормотал «У — и—пп» и опять покрутил носом. Я вздохнул, собираясь с мыслями.
Что там обычно предлагают учёные? В голове всё крутилась фраза нашего преподавателя по теории общения:
— Математические формулы, фундаментальные законы физики не имеют границ. Они универсальны и едины для всех жителей Вселенной…
— Хорошо. Попробуем так, — и я решительно разровнял подошвой ботинка поверхность на песке. Затем, бросив короткий взгляд на Уиппи, жестом пригласил его поближе.
Вынув из кармана стержень световолновой лампы, принялся писать им, как прутиком, на песке. Сначала изложил простейшие математические формулы, затем перешёл к законам физики и даже привёл несколько химических уравнений. Удовлетворённо поставив точку в конце, я с надеждой глянул на своего нового друга. Уиппи разглядывал моё творение, морща лоб. Затем покрутил хоботком и начал утаптывать рядышком новую площадку. Незаметным движением он извлёк откуда-то цветной прутик и принялся старательно выводить на песке какие-то знаки. Я внимательно наблюдал, как витиеватые крючочки переплетались с ровненькими кружочками, в строгой симметрии менялись друг с другом местами, расходясь лепестками геометрических фигур. После длительного процесса начертания передо мной раскинулся потрясающе красивый рисунок, напоминающий скорее замысловатое хитросплетение узоров персидского ковра, нежели что-то, хотя бы приближённо напоминающее математические формулы.
«Может, он художник?» — подумал я, но, лишь взглянув на молоточек в его мозолистых руках, сразу же отмёл эту мысль. Что ж. физика и математика не так уж доступны для мгновенного восприятия и понимания. Мы опять нерешительно потоптались. Уиппи снова покрутил носом и поднял руки к солнцу ладошками вверх, торжественно произнеся неизменное у — и—пп.
…«Ну что же он стоит и не отвечает?» — озадаченно думал Уиппи. В пятый раз он произносил приветственную речь, старательно проговаривая слова, и в знак дружбы крутил носом. Он написал своё имя на песке, название своей планеты и ключевые слова языка: Родина, мама, школа, и т. д. Нарисовал несколько законов аэродинамики и обозначил основные принципы движения космолётов. А существо напротив бестолково топчется на месте, выполняя какой-то танец с прутиком, изрезав при этом весь песок. Он понял, что добиться взаимопонимания будет нелегко. Что ж, его цивилизация умна и высокоразвита, и он обязательно что-нибудь придумает»…
Неожиданно мне в голову пришла блестящая мысль.
Я нарисовал на песке солнце и планеты, двигающиеся вокруг, основные созвездия и светила нашего неба. Подумав немного, указал рукой вверх, затем на себя и, отсчитав третью от солнца планету, гордо стал на неё. Я ликовал в душе.
Вот оно, простое решение. Дети звёзд должны понимать друг друга с полуслова по звёздным картам!
Уиппи глянул на меня, как на ребёнка, подумал немного и нарисовал несколько рядов ровненьких кружочков, прочертив внутри каждого волнистые линии. Подождал и повторил ниже этот же рисунок.
— ??! — я сел на песок, выбившись из сил. Он потоптался и присел рядом. Мы молчали, уставшие и разочарованные собой. Я зачерпнул ладонью песок и наблюдал, как он струится сквозь пальцы.
— Как будто время утекает, — заметил я.
— У — и—пп, — отозвался Уиппи.
Он замолчал, а я принялся насвистывать под нос незамысловатый мотивчик, продолжая раздумывать над ситуацией. И вздрогнул от неожиданности, вдруг услышав рядом несмелое пение, — он вторил мне, не всегда попадая в такт, меняя тональность, но с каждой секундой его голос обретал уверенность. Уиппи встрепенулся, оживился и расправил плечи, его глаза излучали дружеское тепло и понимание.
Я улыбался ему во весь рот и громко выводил голосом свою любимую мелодию:
— Ла — ла — лам, пам — пам — пам, пам — пам — пам…
Уиппи уверенно подпевал рядом. Затем Уиппи напел нехитрый мотивчик, и мы пели песню его планеты. Я начертил на песке пять линий нотного стана, разбросал по нему ноты, а Уиппи дорисовал ещё одну линию и несколько кружочков с хвостиками. Мы ликовали! Музыка нас объединила, внесла согласие и помогла понять чужой мир. Конечно, может быть в его родной галактике и действуют те же принципы механики и математики, но для достижения взаимопонимания нужна длительная подготовка учёных разных областей знаний — слишком велика разность культур, слишком индивидуальны пути развития. А вот чувство прекрасного неизбежно должно доминировать над развивающимся разумом, ведь если цивилизация достигла космических высот, значит, она богата духовно! Чуткое сердце существа разумного всегда услышит музыку Вселенной — в мерцании далёких звёзд, в стремительном движении кометы, в сиянии раскалённого солнца и в торжественной красоте ночного неба. И, в конечном счёте, музыка становится тем фундаментальным и великим, что может объединить далёкие цивилизации разных миров.
Мы сидели на песке и пели песни своих народов — грустные и весёлые, и внезапно я понял, почему поют камни планеты Изар. Планета записала мелодии на свою поверхность, как наносят музыку на магнитные плёнки, на пластинки и всевозможные проигрывающие устройства. Шанс встретиться далёким мирам выпадает нечасто — один на миллион, один на миллиард. Именно на этой уникальной планете когда-то уже произошла одна такая встреча, и её отголоски волнами разбегались по Вселенной, отдаваясь эхом среди галактик и планет, звуча перебором космических струн. Мы сидели на песке и пели, радуясь новой встрече, и уже наша с Уиппи песня звучала в дуновении ветра, а музыка нашей души разносилась по бескрайним просторам Космоса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});