Не меньшим успехом пользовался у отечественных меломанов и гибкий миньон менее известной шотландской группы «Мидл оф зе Роуд» («Середина дороги»). Этот коллектив был образован в 68-м году, но своего первого успеха в Европе достиг только три года спустя, когда выпустил пластинку с хитом Лалли Стотта «Черпи, черпи, чип-чип». До Советского Союза ансамбль добрался только в 75-м. На их дебютной пластинке, выпущенной «Мелодией», были представлены четыре песни, две из которых были несомненными шлягерами и звучали практически на каждой танцплощадке: «Твидл-ди, твидл-да» (Стотт-Капуано) и «Желтая река» (Кристи).
1975. Март
Умер киношный Свердлов. Галина Брежнева знакомится с продюсером. Рождение торта «Птичье молоко». Марченко продолжает голодовку. Шостакович обращается за помощью к экстрасенсу. Умер Ефим Копелян. Съемки «Иронии судьбы» продолжаются. Насильная кормежка для Марченко. Как Александр Горшков, вопреки мнению врачей, улетел на чемпионат мира. Журнал «Ньюсуик» подбирает кандидата на место Брежнева. Что под юбкой у дочери генсека. Очередной триумф советских фигуристов. Мучения Марченко продолжаются. Трагедия в Сокольниках: давка из-за жвачки. «Ирония судьбы»: роль Ипполита достается Юрию Яковлеву. Никита Михалков приступает к работе над «Рабой любви». «Комсомолка» пресекает слухи. Виктория Федорова получает долгожданную визу. Тайный отлет из Москвы. Почему Юрий Яковлев не произвел впечатления на Барбару Брыльску. За что советских хоккеистов отчитывали в ЦК. Сложная операция Марии Бабановой. Как Нина Дорошина сожгла себе горло. Умерла «великая старуха» МХАТа Ольга Андровская. Суд над Марченко.
В субботу, 1 марта, в Москве умер один из старейших деятелей отечественного кинематографа Леонид Любашевский. На момент смерти он уже был практически не известен широкой публике, однако лет 30 назад о нем знала вся страна. А прославился он тем, что являлся дежурным исполнителем роли председателя ВЦИКа Якова Свердлова. В этой роли Любашевский снялся аж в семи (!) фильмах: «Ленин в 1918 году», «Выборгская сторона» (оба — 1939), «Яков Свердлов» (1940), «Вихри враждебные» (1956) и др. Самое интересное, что свою карьеру в кино Любашевский начал… с роли отъявленного злодея — в картине «Граница» (1935) он сыграл контрабандиста. А потом перевоплотился в Свердлова. На момент смерти Любашевскому было 82 года.
В то же субботнее утро Стенли Лауден отправился в гости к Борису Буряце. Последний прислал за ним такси, щедро оплатив дорогу в оба конца. Когда продюсер поднялся на нужный этаж, на лестничной площадке его уже поджидал Буряца. «Не вступай ни с кем из присутствующих в ненужные разговоры», — предупредил он гостя и повел его в свои апартаменты. Там, за столом, уже собралась большая компания. Среди присутствующих были директор МХАТа известный артист драмтеатра, директор кукольного театра, адмирал флота и другие сливки общества. Однако той, ради которой Лауден и приехал сюда, за столом не оказалось. Она пришла чуть позже — минут через десять, когда веселье было в самом разгаре. Вот как об этом вспоминает сам С. Лауден:
«Галина Брежнева выглядела совсем не так, как я себе представлял. Прежде всего ей было за сорок, а я ожидал, что она моложе. Ее рост был около 5 футов 6 дюймов. Она была стройна, с большой грудью, выделяющейся под белой вышитой шелковой блузкой (позже она с гордостью заявила, что блузка изготовлена в Париже).
Когда она вошла в комнату, первое впечатление было таким, будто она носит не столько одежду, сколько драгоценности.
Казалось, драгоценности были повсюду. Создавалось впечатление, что она достала все, что было в сундуке, и постаралась надеть это все на себя. Крупная бриллиантовая брошь украшала блузку. В ушах сверкали массивные бриллиантовые серьги, на руках также в большом количестве были рассыпаны бриллианты. Но особое внимание, несмотря на весь этот блеск, привлекала золотая цепь, несколько раз обернутая вокруг шеи и поддерживающая массивные античные золотые часы…
Галина была окружена особой аурой. Она вошла как владыка, дающий аудиенцию своим подданным. Я почувствовал, что она напомнила мне Бэтт Дэвис в одной из своих действительно сволочных ролей.
Выглядела она надменно, но, несмотря на все эти драгоценности, у нее, должен признаться, был стиль. Она подошла по очереди к каждому из нас, предлагая руку для поцелуя, что более походило на папу римского, чем на королеву. Когда она остановилась около меня, я смог рассмотреть ее более внимательно. Ее густые каштановые волосы были зачесаны назад. Глаза были светло-коричневыми, под очень густыми бровями, которые она унаследовала от отца. У нее была хорошая кожа. Галина мало пользовалась косметикой, и на лице можно было заметить веснушки. Нос у нее был прямой, подбородок твердый. Красивые полные губы прикрывали замечательные небольшие зубки…».
Догадавшись, кто из присутствующих тот самый английский продюсер, с которым она мечтала познакомиться, Галина села рядом с ним. «Я много слышала о вас, — обратилась она к Лаудену. — Причем только хорошее. Пожалуйста, налейте мне джин с тоником». Когда продюсер исполнил ее просьбу, она громко, на весь зал, сказала: «Джентльмена легко распознать по его отношению к женщине — не то что эти нецивилизованные крестьяне вокруг нас!». Присутствующие восприняли эти слова всего лишь как остроумную шутку. Между тем Галину понесло. Отругав сидевшего напротив нее режиссера за его последнюю постановку, она вдруг стала сетовать на никчемность советской жизни: «Весь мир живет нормальной жизнью. А мы? Мы никогда не достигнем прогресса. Однако нами восхищается весь мир. За что? За нашу музыку и балет! И это все?»
Все разом замолчали, а Лауден от неловкости готов был провалиться под стол. Но уже через секунду он первым нашел достойный выход из неловкой ситуации. Он сказал: «Вы жалуетесь на отсутствие прогресса. Но ваши молитвы услышаны. Россия только что сделала гигантский шаг вперед. Из компетентных источников стало известно, что Борис Буряца принят в Большой театр — теперь весь мир будет так же восхищаться вашей оперой». Шутка Лаудена сработала. Первой громко рассмеялась Галина, которая нарочито обняла продюсера и расцеловала его в обе щеки. А затем раскрыла свою маленькую сумочку из крокодиловой кожи и, достав из нее десятикопеечную монету, протянула Лаудену со словами: «Такая шутка должна быть оплачена. Это старинная русская традиция». Чуть позже из этой же самой сумочки Галина извлекла античные золотые часики и отдала их продюсеру с просьбой передать их своей супруге.
Примерно около двенадцати ночи гости стали расходиться. Последним уходил Лауден. Борис вызвался проводить его до машины. Когда они спускались по лестнице, он вновь стал жаловаться продюсеру на свою судьбу: «Ты думаешь, она любит меня? Если любит, то как черный паук-холостяк. Она словно обвила меня своей паутиной. Ты помнишь, я представил тебя ее дядюшке. Она поставила его следить за мной. Его фамилия Цвигун, он большая шишка в КГБ. Какой же он, черт побери, зануда!.. Все время я вынужден играть с ним в карты. Он любит карты и не любит проигрывать, а игрок никудышный. Вот мне и приходится все время ему поддаваться. Короче, я сыт по горло такой жизнью!».
На следующий день Лауден улетал из Шереметьево в Лондон. За несколько минут до того, как в самолет начали запускать пассажиров, к продюсеру внезапно подошел средних лет мужчина (это был шофер дочери генсека Валерий) и вручил ему роскошный букет гвоздик. «Эти цветы для вашей жены с сердечными пожеланиями от Галины Брежневой!» — сказал незнакомец и удалился.
Тем временем в преддверии праздника 8 Марта, когда советские граждане буквально сбивались с ног в поисках чего-нибудь вкусненького, кондитеры столицы изобрели новый деликатес — торт «Птичье молоко». Создательницей этого изделия выступила мастер-кондитер ресторана «Москва» Надежда Ивановна Испольнова. Торт представлял собой прямоугольник весом 1,3 килограмма и был изготовлен из яичного белка, заваренного сахарным сиропом с добавлением сливочного масла. Поверхность «птичьего» глазировалась и украшалась шоколадом.
Едва появившись на свет, торт «Птичье молоко» сразу угодил в разряд элитных, опередив других своих собратьев типа «Гусиных лапок», «Сувенира», «Журавушки» и др. Достать «Птичье» можно было только с боем. Кстати, едва в «Вечерней Москве» появилась заметка о появлении на свет этого торта (номер от 1 марта), как тут же в фирменный магазин ресторана «Москва» «Кулинария», что на улице Горького, 53, выстроилась километровая очередь.
В то время как москвичи давились в очередях за тортами и другими деликатесами, диссидент Анатолий Марченко продолжал томиться в тюремных застенках, а именно — в СИЗО номер 1 города Калуги. После того как его жестоко избили надзиратели за отказ «катать пальчики» (снимать отпечатки пальцев), Марченко поместили в камеру, где кроме него находились еще двое подследственных: карманный вор из Ленинграда с восемью судимостями за плечами и инженер из Калуги, укравший у своей родственницы 300 рублей. Оба сокамерника были мужиками невредными, что для Марченко стало фактом немаловажным.