Читать интересную книгу Гитлер_директория - Елена Съянова

С началом Великой Отечественной войны Суслопаров вернулся на родину. Служил в штабе артиллерии Красной Армии, а с 1942-го до середины 1944 года успешно командовал артиллерией 10-й армии Западного фронта.

Уже в первые месяцы войны в газете «Известия» от 14 сентября 1941 года (№ 218) появилась статья «Артиллеристы Красной Армии», за подписью Ивана Суслопарова: «Н-ский артиллерийский полк… отражал превосходящие силы врага и поддерживал отход наших пехотных соединений на новый оборонительный рубеж… В этом единоборстве противник потерял много танков, машин и пехоты». Суслопаров утверждал, что «одним из доказательств силы советской артиллерии и храбрости артиллеристов является тот факт, что немцы в сбрасываемых ими листовках грозят не давать нашим артиллеристам пощады в случае их пленения. Презирая такое запугивание, наша артиллерия продолжает разить танки, авиацию, артиллерию, пулеметы, минометы и живую силу врага».

Летом 1944 года военачальника-артиллериста снова послали на дипломатическую работу во Францию. Вероятно, тогда ему и было присвоено очередное воинское звание генерал-лейтенанта (приказа об этом назначении найти мне не удалось). На него возлагалась большая ответственность за осуществление связи с союзниками, открывшими наконец Второй фронт в Европе. Трудность заключалась в том, что Суслопаров находился в Париже, а штаб союзных войск в Реймсе, в 125 километрах от столицы Франции.

Однако следить за ситуацией в штабе нужно было в оба глаза, так как именно там чаще всего германские эмиссары пытались найти пути для сепаратных соглашений. Кремль предвидел возможность подобных шагов.

Наказанная инициатива

Этим правом Суслопарову пришлось воспользоваться 7 мая 1945 года. Вот как излагает ситуацию Семен Штеменко, в ту пору заместитель Антонова: «О всех переговорах и их результатах мы получали регулярные сообщения от наших миссий за границей; особенно подробные — от генерала И. А. Суслопарова… Вечером 6 мая к начальнику советской военной миссии генералу Суслопарову прилетел адъютант Д. Эйзенхауэра. Он передал приглашение главнокомандующего срочно прибыть в его штаб. Д. Эйзенхауэр принял И. А. Суслопарова. Улыбаясь, он сказал, что прибыл гитлеровский генерал Йодль с предложением капитулировать перед англо-американскими войсками и воевать против СССР…».

Но чуть позже Суслопарова снова пригласили к Эйзенхауэру, который сообщил представителю СССР, что после требования союзников о полной капитуляции немцы согласились подписать соответствующий акт. Эйзенхауэр просил Суслопарова сообщить в Москву текст капитуляции, получить там одобрение и подписать от имени Советского Союза. Подписание, по его словам, уже было назначено на 2 часа 30 минут 7 мая 1945 года в помещении оперативного отдела в штабе главнокомандующего.

В полученном Суслопаровым проекте документа говорилось о безоговорочной капитуляции всех сухопутных, морских и воздушных вооруженных сил, находящихся к данному моменту под германским контролем. Германское командование обязывалось отдать приказ о прекращении военных действий в 00 часов 01 минуту (по московскому времени) 9 мая. Все германские войска должны были оставаться на занимаемых ими позициях. Запрещалось выводить из строя вооружение и другие средства борьбы. Гарантировалось исполнение всех приказов главнокомандующего союзными экспедиционными силами и советского Верховного главнокомандования.

Начальнику военной миссии СССР оставалось весьма немного времени, чтобы получить инструкции своего правительства. Не мешкая, он передал телеграмму в Москву о предстоящем акте подписания капитуляции и его текст; просил указаний. Пока телеграмма Суслопарова была доложена по назначению, прошло несколько часов. В Реймсе перевалило за полночь, и наступило время подписывать капитуляцию. Инструкции же из Москвы не приходили. Создавалась ситуация, когда акт о капитуляции Германии мог быть подписан только между Германией, Англией и США что дало бы немцам возможность продолжать боевые действия на Восточном фронте.

Положение начальника советской военной миссии было весьма сложным. Все теперь упиралось в него. Ставить свою подпись от имени СССР или отказаться?

Иван Суслопаров отлично понимал, что маневр немцев с капитуляцией только перед союзниками мог обернуться в случае какого-либо недосмотра с его стороны величайшим несчастьем. Он читал и перечитывал текст капитуляции и не находил в нем какого-либо скрытого злого умысла. Перед глазами генерала вставали картины войны, где каждая минута уносила множество человеческих жизней. Начальник советской военной миссии принял решение подписать документ о капитуляции.

В 2 часа 41 минуту протокол о капитуляции был подписан. Впрочем, как уже отмечалось, Суслопаров настоял на включении в документ специального примечания, согласно которому церемония подписания акта о капитуляции должна быть повторена еще раз, если потребует одно из государств-союзников.

Дуайт Эйзенхауэр и представители других держав при его штабе с примечанием Суслопарова согласились. В 2 часа 41 минуту 7 мая в зале, где работали операторы главнокомандующего англо-американскими войсками, был подписан протокол о капитуляции Германии…

Суслопаров немедленно направил свой доклад о состоявшемся событии в Москву, а оттуда уже летела встречная депеша: никаких документов не подписывать! На сообщение о капитуляции 7 мая был наложен запрет. Фамилия генерала из военно-исторической литературы надолго исчезла.

Иван Алексеевич был отозван в СССР. Работал в Военно-дипломатической академии начальником курса. Умер 16 декабря 1974 года в Москве, похоронен на Введенском кладбище.

Браунинг и культура

«…Когда я слышу, слово «культура», моя рука тянется к курку моего браунинга!»

«…У нас больше нет литературы… То, что сейчас пишут, читать нельзя. Это шагистика. И скульптуры нет — одни торсы. Если музыка еще жива, так это оттого, что в нее труднее вторгнуться с «гляйхшалтунг» (координацией. — Е.С.)».

Если бы написавший девять романов и четыре тетради стихов Геббельс или почитатель Тициана Геринг знали, что первую цитату из скучной пьесы Йоста «Шлагетер» станут попеременно вкладывать им в уста, они бы возмутились и не поверили. Если я назову автора второго высказывания, не поверит читатель — это Гитлер.

Сочинители романов, ценители живописи, ироничные критики — они играли свои роли в узком кругу посвященных, где Геббельс мог, смущаясь, декламировать свои сонеты, а Гитлер, смущаясь не менее Геббельса, позволить исполнить увертюру к опере «Лоэнгрин» собственного сочинения… В этот «круг» допускались и те, кто занимался искусством профессионально, и, как ни парадоксально это звучит, именно этот четко очерченный круг был для многих из них единственным относительно свободным пространством посреди «мутных волн «гляйхшалтунг», затопивших немецкое искусство».

Последние слова принадлежат Альбрехту Хаусхоферу (сыну знаменитого геополитика), драматургу и поэту. В 1938 году он прочитал отрывки из своей новой пьесы «Сулла» Гитлеру и Гессу. Название предложил Гесс, сказав, что имя самого страшного диктатора в истории человечества говорит само за себя, на что Гитлер весело возразил, что «самым страшным», уж конечно, теперь сделается он, Адольф. Все трое смеялись.

Эту сцену Хаусхофер описал в дневнике, который вел в тюрьме Моабит (листки удавалось тайно передавать отцу) после своего ареста в 1945 году. Здесь в тюрьме он написал и свои знаменитые «Моабитские сонеты», и вместе с последними стихами попала на волю и последняя записка для родителей. В ней были такие слова:

«Если сейчас я со слезами в строчках поклянусь миру, что никогда не служил при столе диктатора, это будет правдой. Я не прислуживал и не кормился от этого стола, но я садился за него, если меня звали. …Моя беда в тех редких минутах, когда я чувствовал себя за ним счастливым. Моя вина в том, что я позволял себе забываться».

Альбрехта расстреляли в апреле 1945 года.

Эмиль Яннингс, Лени Рифеншталь, Эрнст Юнгер, Герхард Гауптман, Георг Гросс и другие выжили.

О Лени Рифеншталь будут говорить еще долго. И удивляться — фашистская марионетка, танцевала голой на столе перед Гитлером, брала для съемок цыган из концлагеря… и этакий талантище! Как же так — ведь гений и злодейство две вещи не совместные, не правда ль? Что же правда: «талантище», оставшийся на пленке, или история о том, как она заставляла плясать перед камерой обреченных на смерть цыганят?

В 1934 году Рифеншталь сняла «Триумф воли», фильм о партийном съезде в Нюрнберге. В 1938 году такой же, очередной съезд, самый грандиозный из всех, снимать отказалась, сказав Геббельсу: «Для меня это пройденный этап». У того (если верить запискам Бормана) от подобной наглости «челюсть отвисла». Геббельс пожаловался Гитлеру и получил ответ: «Оставьте Хелену в покое. Почему я должен это повторять!».