Читать интересную книгу Успешные генералы забытой войны - Алексей Олейников

3 сентября пал г. Вильно, и германская кавалерийская группа, прорвав русские позиции, вышла в тыл 10-й армии Западного фронта. Ударная группа фон Гарнье осуществила Свенцянский прорыв — последнюю маневренную операцию Первой мировой войны на Восточном фронте — в тыл русских армий Западного фронта. Свенцянский прорыв мобильных соединений немцев ставил своей главной задачей разгром тылов фронта, вывод из строя стратегической Минской железной дороги. Ситуация усугублялась наличием у немцев в ударный группе тяжелых гаубиц (8-дюймового калибра). Противник сумел продвинуться к Борисову и перерезать железнодорожную линию Минск — Смоленск.

Впоследствии энергичными действиями русских войск прорыв удалось локализовать и закрыть, в чем большую роль сыграла деятельность Плеве по смыканию левого фланга 5-й армии с правым флангом 10-й в рамках ликвидации Свенцянского прорыва. Уже к концу первых суток германского наступления П.А. Плеве, «поняв опасность прорыва немцев к линии Свенцяны — Двинск… пытается локализовать эти действия немцев соответствующим применением своей стратегической кавалерии»{135}. Именно кавалерия 5-й армии (части Казнакова) закрыла Свенцянский прорыв.

В ситуации выхода противника на коммуникации своих войск Плеве отвел левое крыло армии на Северную Двину, где в конце августа в районе Двинска остановил немецкое наступление.

Образуется знаменитый «Двинский фронт». Дело в том, что с падением крепости Ковно, где имелись огромные склады с оружием, амуницией и продовольствием, именно Двинск стал важным стратегическим центром обороны русских войск на северном фланге Русского фронта. Первоначальная обстановка в районе этого города была крайне тяжелой. Германские части вышли на подступы к городу и пытались взять его с ходу. Малочисленность и усталость войск 5-й армии на растянутом фронте создавали дополнительные проблемы.

П.А. Плеве 6 сентября докладывал главнокомандующему армиями Северного фронта Н.В. Рузскому: «Доношу Вам, что по занятии войсками Двинского района новых позиций после отхода их вчера, 06.09, позиции эти оказываются слишком растянутыми, общая линия, за включением озер, не менее 50 верст, она занята войсками в числе около 35 000 штыков, не считая 3000 ополченцев. В моем резерве только два батальона Тенгинского полка, усиливаю его батальонами Кабардинского полка, которым, однако, нужно пройти около 35 верст. Плеве»{136}.

По Двинску и его окраинам непрерывно работала немецкая артиллерия. Осуществлялась эвакуация учреждений и предприятий, шел массовый исход местных жителей, в панике оставлявших жилье и имущество. Обозы и тыловые учреждения 5-й армии размещались за Двинском, город подвергался бомбардировке германских самолетов. Очевидец первого немецкого налета писал: «С неба послышались взрывы: Двинск пережил первый воздушный налет. Самолет летел на очень большой высоте, делая круги над городом. Бомбы падали на Петербургский вокзал, на крепость… Во время первого налета немецкий самолет сбросил бомбу, которая упала как раз в середине базарной площади. Паника и крики, которые последовали за этим, закладывали уши. Вокруг бегали полицейские и санитары с носилками. В результате погибло пять человек, еще сорок было ранено. Тех, кто упал в обморок от страха, было бесчисленное множество»{137}.

Германские аэропланы постоянно появлялись в небе города, причем воздушные удары наносились не только по военным, но и по гражданским объектам. Главной задачей немецких летчиков было посеять среди людей панику и лишить войска возможности сопротивляться. Более того, участь города была предрешена и русскими властями — иллюстрацией этому служит строительство железнодорожной ветки в обход Двинска (должна была соединить Рижскую и Варшавскую железные дороги).

Тем, кто был тогда рядом с Плеве, запомнились его фраза «Пока я в Двинске, ни шагу назад», твердость и непоколебимость в принятии решений по обороне города. Более того, в результате его активных действий произошел перелом в психологии защитников города и жителей. Постепенно под Двинском была создана глубокоэшелонированная оборона, одна из самых мощных на всем Русском фронте. Офицер 1-го Сумского гусарского полка В. Литтауэр увидел эти укрепленные позиции, когда в составе кавалерийского подразделения пришел сменить отводимую на отдых пехоту: «Траншеи, построенные пехотинцами, были глубокими, с большими блиндажами. В траншеях были установлены артиллерийские орудия. Непосредственно за нами располагалось тридцать два полевых орудия, а дальше тяжелая артиллерия. Полевые орудия должны были открыть огонь сразу после телефонного звонка командира нашего полка с просьбой о помощи. Если бы этого оказалось недостаточно, то в ход пошла бы тяжелая артиллерия. До этого у нас никогда не было столь мощной поддержки»{138}.

Последний этап Виленского сражения — наступление 10-й германской армии 10—18 сентября. Немцы отбиты, причем отступление их носило беспорядочный характер, сопровождающийся потерей пленных и военного имущества.

В октябре русские войска на Двинском фронте перешли в контрнаступление. Начальник штаба 5-й армии генерал-лейтенант Е.К. Миллер писал генерал-квартирмейстеру Северного фронта: «Завтра, 18 октября, части Двинской группы V армии, а также 4-й и 14-й корпуса перейдут в наступление с целью разбить противника, расположенного перед Двинской укрепленной позицией, и отбросить его от Двинска. Для главного удара в направлении между озерами Свентен и Ильзен назначаются 21-й корпус в полном составе, два полка 53-й пехотной дивизии и 1-я кавалерийская дивизия; артиллерия для подготовки атаки — 80 легких, 23 тяжелых орудия и 10 гаубиц — установлена…»{139} Телеграмма начальника штаба 1-й армии генерал-лейтенанта И.З. Одишелидзе от 17 октября содержала следующие строки: «Генерал Плеве считает, что успех наступления завтра, 18 октября, во многом зависит от решительности наступления войск… во фланг и, по возможности, в тыл немцам, стоящим против Двинской позиции»{140}.

Приказ Павла Адамовича командирам корпусов 5-й армии гласил: «Приказываю: завтра, 23 октября, Двинской группе V армии… продолжать выполнение поставленных им задач. Ожидаю от войск полного напряжения энергии для того, чтобы развить завтра достигнутый успех и окончательно сломить сопротивление упорного, но уже сильно поколебленного врага»{141}.

М.Д. Бонч-Бруевич так оценил действия П.А. Плеве в двинской операции: «…германские войска, прорвав фронт, поставили под угрозу двинский плацдарм. Весь штаб 5-й армии, которой командовал Плеве, в один голос настаивал на оставлении Двинска и всего плацдарма. Но непоколебимая воля Плеве взяла верх. Двинск остался у нас, а германское наступление было отбито с большими потерями для неприятеля»{142}.

Остановку германского наступления в Курляндии, успехи в боях под Двинском и в действиях 10—18 сентября П. А. Плеве мог смело зачислить в свой актив.

На повестке дня даже стоял вопрос о выделении армии П.А. Плеве из состава фронта с подчинением непосредственно Верховному главнокомандующему{143}, исходя как из важности направления, так и из личности командарма. Однако такое решение не было принято, так как образование этого объединения могло идти лишь за счет Западного фронта в связи с эвакуацией из Польши русских войск (ею руководил начальник штаба Ставки М.В. Алексеев) и Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич своим вмешательством «опасался стеснить свободу его действий». И это при том, что русское Верховное командование видело огромное оперативное значение Риго-Шавельского района, который «приобретает первенствующее значение при данных условиях обстановки…»{144}

Относительно боев под Двинском официальная точка зрения русского командования была следующей: «Весь сентябрь прошел под Двинском почти в непрерывных боях. Дравшимся здесь нашим войскам при помощи удачного маневрирования удалось отстоять Двинские позиции, несмотря на сосредоточение перед ними больших сил германцев, получивших задачу взять город во что бы то ни стало… В неоднократных в течение ноября и декабря боевых столкновениях на Двинских позициях немцам ни разу не удалось добиться существенного успеха»{145}.

Германское командование также отдало должное русскому полководцу, стоявшему во главе 5-й армии, оценивая его действия как «искусные» и «активные». Э. Людендорф в начале Митаво-Шавельской операции отметил искусный удар на Окмяны, вынудивший отступить германскую 6-ю резервную дивизию, долгие и ожесточенные бои за предмостные укрепления Двинска и Якобштадта{146}. М. Гофман также подтвердил «энергичную оборону» русских в Митаво-Шавельской операции{147}. А Э. Фалькенгайн констатировал: «После достигнутого в начале июня успеха у Россией на реке Дубиссе… [мы] рассчитывали на большее»{148}.