Шагающая Лисица широко улыбнулась, завидев, как её муж вальяжно откинулся на коне и спрятал лук в колчан.
– Скоро мы будем у своих, – довольно сказала она.
– Да, – ответил мужчина, но взгляд его потух, словно что-то сильно томило его сердце.
МАТО УИТКО
его собственные слова
Община вождя по имени Плохая Рана стояла лагерем на берегу ручья, который мы называли Чёрная Трубка. Едва мы приблизились к стойбищу на расстояние полёта стрелы, нам навстречу выехали всадники, надо лбами которых высоко вздымались зачёсанные наверх волосы, густо смазанные медвежьим жиром. Такая причёска делала их похожими на воинов Вороньего Племени. Но они были Лакотами и принадлежали к обществу Ломателей Стрел. В те годы это воинское общество пользовалось не меньшей репутацией среди Оглалов, чем Воины Лисицы, Большие Животы или Высокие Люди. Но прошло не более пяти зим, и Ломатели Стрел исчезли. Многие погибли, некоторые перешли в другие воинские группы. Так иногда случалось. В общине Плохой Раны я в последний раз видел, как Ломатели Стрел устраивали свой праздник. [19]
Род Куропатки уже занял положенное ему место в общем племенном круге. Рядом расположилась община Красной Воды. Возле них стояли палатки Дымных Людей. Занимались обустроиванием жилищ индейцы из клана Чёрного Медведя, они только что прибыли и многие ещё продолжали шумно здороваться со своими друзьями из других общин, обходя их стоянки.
Ломатели Стрел поприветствовали меня и Шагающую Лисицу громкими выкриками.
– Странный Медведь давно не посещал наши типи, – улыбались они. – Юноши нашей деревни с радостью пригласят на торжественное собрание храбрейшего воина Куропаток. Сегодня у нас будет проводиться посвящение в Ломатели Стрел. Мы уже отловили собак для ужина.
Я почувствовал себя дома. Вокруг сновали люди, слышались возбуждённые голоса, стучали барабаны. Меня встретили так, словно никто не знал и не догадывался о нападении Молодого Волка на мой дом и о том, что я его убил.
Но когда Шагающая Лисица установила палатку и приготовила мне поесть, спокойствие внезапно нарушилось. К нам вошла Птица-Которая-Охраняет-Гнездо. Она шагнула на женскую половину и опустилась на шкуры возле Шагающей Лисицы. Её лицо было вымазано золой.
– Я пришла спросить, где Молодой Волк? – Она смотрела прямо на меня. Женщине не позволительно так смотреть на чужого мужчину. Но она была в трауре, сердце её надрывалось, и женщина не думала о правилах.
– Он напал на меня, – ответила моя жена сестре, – он напал с оружием.
– Он подкрался, как враг, когда меня не было дома, – сказал я. – Я убил его.
– Я так и думала. Я знала, что он отправился за вами, чтобы вернуть Шагающую Лисицу. Что мне теперь делать? – спросила Птица. – У меня никого нет. Кто будет приносить мне мясо? Кто убьёт жирную корову на этой охоте для меня?
– Я застрелю одну корову специально для тебя, – сказал я ей. – Ты не останешься голодна. А потом я отведу тебя к твоим родственникам. В лагере Красной Воды живут твои тётки. Я подарю их мужьям лошадей, чтобы они забрали тебя… Мне не нужна вторая женщина…
Птица-Которая-Охраняет-Гнездо резко поднялась. Даже под толстым слоем золы я видел, что она разгневана. Выходя, она повернулась и плюнула в мою сторону. Я подпрыгнул, готовый броситься на эту женщину и распороть её снизу доверху моим огромным ножом. Я был взбешён: с таким презрением и отвращением плевали женщины в лицо пленным врагам.
Дорогу мне преградила Шагающая Лисица.
– Ты убил её мужа. Она одна теперь. Я не знаю, примут ли её сородичи. Она вправе ненавидеть тебя…
На следующий вечер в палатке Воинов Лисицы вождь общества потребовал, чтобы я подробно рассказал, как произошла моя схватка с Молодым Волком.
Законы нашего рода предполагали изгнание из племени всякого человека, убившего соплеменника. Ничто не могло избавить от этой участи убийцу, пусть он занимал самое почётное место и пользовался огромным уважением среди людей. Он обязан был покинуть пределы стойбища и жить в стороне от всех. Родственникам разрешалось лишь изредка навещать его, но никто не имел права помогать ему. Не было ничего отвратительнее, чем убийство соплеменника. Мы считали, что такой человек нарушал племенную гармонию, он пятнал позором не одного себя, но весь народ.
За четыре зимы до этого я был свидетелем того, как Синяя Рука из клана Плохой Раны привёз в охотничий лагерь дурной воды [20] из торгового поста Бледнолицых, обезумел от неё и зарубил своего брата. От Синей Руки шёл очень сильный и непривычный для нас запах. Но мы не знали тогда, что так пахнут все люди, которые вливают в себя много виски.
Старейшины приняли решение прогнать Синюю Руку, но он не хотел уезжать. Тогда Ломатели Стрел сильно избили его и вывезли за пределы деревни, привязав к дереву лошадь и принадлежавший ему колчан со стрелами. Он остался один. Жена не поехала с ним, но вернулась к родителям. Синяя Рука решил не вымаливать прощения и, когда пришёл в себя, умчался прочь. А три снега спустя он вновь объявился, поставил типи неподалёку от лагеря, вызвал своего друга и послал через него главе общины табак и пегую лошадь, сказав, что готов вернуться домой. Тогда все мужчины клана собрались, чтобы обсудить, можно ли допустить возвращение Синей Руки. Одни полагали, что зловоние выветрилось из него за годы изгнания, что он очистил свой дух. Другие пожимали плечами и предупреждали, что перед Синей Рукой нужно поставить условие никогда даже голос не поднимать ни на кого, если ему разрешат жить среди родного племени…
Старики говорили, что сама природа преступника менялась, он начинал источать зловоние. Лишь позже я понял, что шаманы имели в виду не собственно запах, как понимали его остальные люди, а тонкую материю, которую видят только святые люди.
Синяя Рука поселился в своей палатке и жил очень тихо, проявляя свой горячий нрав только на охоте и военной тропе.
Но моя история отличалась от случая с Синей Рукой. Я защищал мою семью от человека, который, хоть и считал себя оскорблённым, не имел права нападать на меня с оружием.
– Подойдите ко мне и принюхайтесь! – кричал я на совете Воинов Лисицы. – Никто из вас не учует ничего странного, потому что на мне нет вины. Молодой Волк выслеживал меня несколько дней и намеревался разделаться со мной… Кто из клана Куропатки сможет упрекнуть меня в коварстве? Кто осмелится сказать, что я бегу от честного боя? Разве не оскорбляют меня мои братья, подозревая в подлом убийстве?
– Странный Медведь не пахнет, как должен пахнуть убийца соплеменника, – разводили руками юноши.
– Он спас Молодого Волка, когда того сразили стрелой Бритоголовые. Молодой Волк должен был стать побратимом Медведю и пожертвовать собой, если Медведю угрожала бы опасность. Но он позабыл об этом и ворвался в дом Медведя с оружием! Он отвернулся от законов племени! – говорили мои друзья.
– И всё же Молодой Волк был Лакот, а не чужак. За его смерть должен заплатить виноватый, – веско сказал вождь Воинов Лисицы. – Я считаю, что Странный Медведь должен покинуть наше воинское общество. Вы указываете на наши законы. И я тоже требую подчинения нашим правилам. Лисице не позволительно убивать соплеменника ни при каких условиях…
Я перестал быть Воином Лисицы, и у меня в сердце затаилась обида. Я знал, что вождь нашего воинского общества говорил правду, но я не желал принимать её.
В тот же вечер ко мне в палатку зашли Длинный Хвост и Человек-Который-Сидит-На-Дереве и предложили мне выкурить с ними трубку. Они принадлежали к обществу Высоких Людей. [21] Когда табак превратился в пепел, Длинный Хвост обратился ко мне:
– Я думаю, что поступок Лисиц не соответствует поведению настоящих Лакотов. Каждый Оглал должен доверять соплеменнику. Молодой Волк повёл себя, как подлый предатель, и потому заслужил смерти и позора. Высокие Люди считают, что ты достоин занимать почётное положения среди наших воинов.
– Мы приглашаем тебя вступить в наше общество, – подтвердил Человек-Который-Сидит-На-Дереве.
Я не колебался и согласился сразу. Покидая палатку Воинов Лисицы, я ощущал себя человеком, у которого украли самое главное – его честь. Исключение из воинского общества лишало меня возможности принимать участие в мужских праздниках, возглавлять военные отряды, сидеть у костра военного совета. Теперь же меня звали в общество Высоких Людей. Я не успел появиться униженным перед всей деревней.
В типи Высоких Людей стучал барабан. Члены общества, облачённые в живописную парадную одежду, воодушевлённо приветствовали меня. Они дожидались моего появления, чтобы сразу приступить к торжественному обряду посвящения в Высокие Люди. Ко мне приблизились оба вождя и объявили, что им требовался ещё один носитель шлейфа и воины хотели предоставить это почётное и ответственное место именно мне.