Выйдя из душа, Сарита оглядела ванную и заметила еще три объектива камеры. По одному в каждом из трех оставшихся углов комнаты.
— Мило, — прошипела она себе под нос.
Притворившись, что не заметила их, Сарита подошла и схватила с вешалки полотенце для рук, чтобы как можно лучше высушить волосы, затем провела по ним быстро щеткой, прежде чем выскользнуть из комнаты.
Остановка в шкафу доказала, что чудо не произошло и что оно не сотворило настоящую одежду. Смиренно вздохнув, она просмотрела все, что было в наличии, и выбрала короткую красно-черную ночную рубашку из кружева и атласа, в которой, по крайней мере, была хоть какая-то солидность.
«И это все, что у него есть», — проворчала Сарита, когда надела ее и увидела, что кружевной топ показывает столько же, сколько и скрывает. Она могла ясно видеть очертания своей груди, но, по крайней мере, пара стратегически расположенных кружевных цветков в основном скрывала ее соски. Покачав головой, она не стала возиться с туфлями, а поспешила из спальни на поиски Домициана.
Обыск гостиной, столовой и кухни Домициана не обнаружил. Хотя она заметила больше камер, по четыре в каждой комнате. Ей следовало бы проверить и спальню, но она решила, что ей не о чем беспокоиться. Если они были в ванной, то в спальне определенно да.
Кабинет тоже был пуст, но в нем тоже были камеры, отметила Сарита, пробежав через него, чтобы быстро спуститься вниз. Однако она не заметила ни одной в комнате у подножия лестницы. Наверное, потому, что стены были каменными и в них нельзя было встроить камеры. Возможно, еще и потому, что в комнате было грязно, сыро и воняло. Он и представить себе не мог, что они там что-то будут делать.
Сарита преодолела половину лестницы, прежде чем заметила, что все стекло было убрано, она почти не подумала об этом, когда спешила в заброшенную лабораторию.
«Домициан». Она нахмурилась, когда заметила его у холодильника. Она начала беспокоиться, что его забрали, пока она спала, и вот он поглощает еще кровь, подумала она с раздражением, когда он вынул изо рта пустой пакет. Последний из четырех, как она увидела, считая пустые пакеты, уже лежавшие на прилавке.
—
«Mi Corazon,»
— с улыбкой поприветствовал ее Домициан, бросил пустой пакет рядом с остальными и пошел ей навстречу. Пока он шел, его глаза с удовлетворением блуждали по ночной рубашке, которую она одела.
Заметив, что с каждым шагом его голубые глаза становились все более серебристыми, и вспомнив, что они зажгли блестящее серебро, когда он занимался с ней любовью наверху, Сарита начала осторожно пятиться. Подняв руку, она твердо сказала «нет», ее взгляд блуждал по углам в поисках камер. На этот раз не в стенах, а в отделке верхних шкафов.
Подняв брови, Домициан сделал паузу, а Сарита заколебалась. Она хотела поговорить с ним о Дресслере и почему они оказались здесь, но не перед камерами. Она ни на минуту не сомневалась, что они записывают не только видео, но и звук, и не хотела, чтобы Дресслер знал, о чем они говорят.
— Не здесь, — наконец сказала Сарита, а затем надула губки для камер, которые, как она подозревала, больше походили на гримасу, и сказала: — Пол слишком твердый.
— А, — выдохнул Домициан, снова двигаясь вперед. Серебро немного отступило в его глазах на время, но теперь вернулось, и тело Сариты откликнулось, выпустив влагу, как слюноотделение собак Павлова. Только слюноотделение у нее было намного ниже.
«Пойдем. Мы пойдем наверх, — выдохнул Домициан, обнимая ее и подталкивая к двери.
— Да, — пробормотала она, не в силах сопротивляться тому, чтобы не наклониться к нему, когда его рука скользнула по ее боку от талии к бедру и ниже, прежде чем скользнуть под ее ночную рубашку, чтобы схватить одну ягодицу. Только тогда Сарита поняла, что забыла поискать стринги, чтобы надеть их под обтягивающее платье.
— О боже, — выдохнула она, а затем выскользнула из его ласкающей руки и решительно встала перед ним, когда они достигли подножия лестницы. Прошептав, чтобы камеры в другой комнате не уловили ее слов, она сказала: «Нам нужно поговорить».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не поняв ее шепота, Домициан тут же напрягся и взглянул вверх по лестнице. — Кто-нибудь появился?
— Нет, — заверила его Сарита, ободряюще похлопав его по груди. По крайней мере, сначала это было успокаивающее похлопывание, а потом превратилось в поглаживание. У него была такая красивая грудь, что она просто не могла не прикоснуться к ней.
«
Mi tresoro?
Что такое?» — мягко спросил он. К сожалению, он также сжал ее руки, а затем слегка провел пальцами вверх и вниз по ним, пока ждал.
Простое прикосновение очень отвлекало, и Сарита почувствовала, что дрожит, когда по ней снова пробежали мурашки. Она даже не заметила, как медленно приблизилась к нему, пока ее соски не коснулись его груди сквозь кружевной верх ее ночной рубашки. Уже полутвердые, они превратились в камень, когда ее охватило возбуждение, и легкое аххх сорвалось с ее губ.
«Ах, Сарита. Besame, — выдохнул Домициан, требуя, чтобы она поцеловала его, склонив голову к ней.
«Нет!» Она резко отвернулась, снова нахмурившись от раздражения от того, насколько этот проклятый человек отвлекал ее внимание. Было достаточно плохо отбиваться от него, пока ее собственное тело не предавало ее вот так. «Никаких поцелуев. Мне нужно поговорить с тобой, — тихо добавила Сарита. — Мы должны выбраться отсюда.
—
Si
, — согласился он. «Говори. Я буду слушать.» Домициан начал целовать ее в щеку, так как это было все, что ему было доступно, а затем провел губами к ее уху.
Сарита захлопнула рот, чтобы не застонать от ощущений, которые его действия пронзили ее. Она подняла руки к его плечам, намереваясь оттолкнуть его назад. Вместо этого она поймала себя на том, что цепляется за него и выгибается, когда он покусывал ее нежную мочку.
—
Mi Amante,»
, — выдохнул Домициан, его руки скользнули вокруг нее, чтобы обхватить ее сзади и приподнять к себе, чтобы он мог осыпать поцелуями ее горло
«Tu eres la mujer mas bella que he visto. Tue eres mi luz en la oscuridad.»
Ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. «Ты мой свет во тьме», — перевела Сарита в своей голове, а затем встряхнула ее, пытаясь выдавить из себя любовные слова и сконцентрироваться. — Мне действительно… нам нужно поговорить, — сказала она, затаив дыхание.
—
Si
, — выдохнул он, помогая ей снова встать на ноги. «Говори.»
— Хорошо, — сказала Сарита с облегчением и снова попыталась собраться с мыслями.
— Мне нравится эта ночная сорочка, — пробормотал Домициан, поднимая одну руку и играя с соском через кружево.
— Это не очень помогает, — прорычала Сарита, когда он поймал возбужденный сосок через ткань и зажал его между большим и указательным пальцами. Когда его другая рука снова скользнула под юбку ночной рубашки и сжала ее зад, Сарита была уверена, что пропала. пока его пальцы не начали лениво извиваться спереди и вдоль верхней части ее нежного бедра. Это был первый раз, когда она почувствовала боль после того, как порезалась. Все, о чем она могла думать, это то, что он непреднамеренно захватил кожу пореза и слегка потянул ее. Что бы ни случилось, этого было достаточно, чтобы помочь ей побороть влечение к нему и отступить. Когда Домициан попытался последовать за ней, она резко ударила его по лицу и прошипела: «Отвали! Мы должны поговорить о Дресслере.
Глава 5
Домициан покачал головой и посмотрел на маленький «спитфайр» перед собой. Ее лицо раскраснелось от желания, губы припухли от его поцелуев, но глаза горели яростью, страстью и отчаянием. Это было отчаяние, которое проникло сквозь его удивление и гнев по поводу того, что она дала ему пощечину, и мгновенно успокоило его.
Они были в шатком положении и должны были найти выход. Желание и потребность, которые они оба явно испытывали, мешали их способности сделать это, и они оба страдали от этого. Он видел это на лице Сариты. Но она пыталась бороться с этим, пока он следовал за своим растущим членом, думая только о том, чтобы глубоко вонзить его в женщину, пытающуюся придумать способ спасти их обоих.