Читать интересную книгу Онанизм у мужчины и женщины - Людвиг Якобзон

По Роледеру, «во время онанистического акта лицо выражает сильнейшее возбуждение, взор напряжён, глаза устремлены в одну точку, лицо пылает, руки дрожат, пульс, вся сердечная деятельность и дыхание учащены, черты лица искажены до самых невероятных гримас — наступает момент, когда дыхание спирается, и всё это заканчивается коллапсом. После акта онанист чувствует себя разбитым, сонным, вялым, неспособным к дальнейшей умственной или физической работе».

По Бехтереву, как половое возбуждение, так и ещё в большей мере сам половой акт[10] даже при пассивном к нему отношении, как, например, у женщины, не ограничивается сосудистыми эффектами в самих половых органах, но отражается и на общем состоянии сердечно-сосудистой системы, выражаясь ускорением сердечной деятельности и расширением сосудов мозга, а также и всех вообще кожных сосудов, что появляется в лице в виде покраснения щёк и своеобразного блеска глаз. Нельзя при этом не упомянуть о соответствующей мимике лица. Этот обобщённый половой рефлекс, выражающийся, кроме эрекции полового органа, ещё и эмоциональным состоянием полового характера, совершенно не наблюдается в раннем детском возрасте, ибо впервые и самое покраснение, как выражение эмоции, появляется в возрасте не ранее конца первого детства, очевидно, в связи с подготовкой всего физического процесса, характеризующего половое возбуждение (Бехтерев).

Эмоция в высший момент всякого интенсивного полового удовлетворения, также и аутоэротического, настолько сильна, что происходит кратковременная, но несомненная потеря сознания.

Рубан объясняет эту кратковременную потерю сознания (при коитусе) мгновенным приливом крови к мозгу вследствие задержки венозной крови в мозговых сосудах, вызванной сокращением шейных мышц и закидыванием головы назад.

Онанистический акт вызывает резкую степень утомления отчасти также в зависимости от того, в каком положении он производится. Многие субъекты онанируют стоя, часто потому, что они, в силу внешних условий, лишены возможности делать это иначе. Онанизм, как и коитус, производимый в стоячем положении, несомненно, утомительнее, чем акт, производимый в лежачем положении, так как в первом случае происходит длительное напряжение всех мышц тела; иногда оно доходит до болезненных судорог в мышцах и до усталости, вследствие чего онанист бывает вынужден сделать перерыв для отдыха. После онанистического акта, произведенного в стоячем положении, нередко чувствуется в течение некоторого времени слабость в ногах.

Сидячее положение, более частое, по Гарнье, у девочек, чем у мальчиков, менее утомительно, чем стоячее, и потому к нему чаще прибегают привычные онанисты, которым известно утомительное, истощающее действие онанизма, производимого в стоячем положении.

Наименее утомительно лежачее положение; но это преимущество может аннулироваться затягиванием акта или повторением его до истощения.

Нервное истощение онанистов можно объективно определить по следующему способу, который применил Фере. У детей, подозреваемых в онанизме, производились при помощи динамометра исследования сжатия пальцев четыре раза в день: в восемь часов утра, в 11 часов дня, в два часа дня и в пять часов вечера. При тщательном надзоре за ребёнком это исследование даёт постоянные величины. Оказалось, что после онанистического акта показания динамометра бывают на треть и даже на половину меньше, чем в другое время. Или же определяют внимание ребёнка тем, что заставляют его в одни и те же часы разграфлять каждую страницу в тетрадке линейками той же длины, что и предшествующую страницу; оказывается, что на это требуется после онанистического акта больше времени, а также обнаруживается более значительная забывчивость. Эти факты указывают на усталость, потерю силы и понижение интеллекта немедленно после онанистического акта.

Эти экспериментальные доказательства могут также служить для демонстрации онанирующим детям: можно разъяснить им проистекающий от онанизма дефект в работе и указать им на вред онанизма для них.

Молль сомневается в ценности этих, так называемых, точных опытов, так как часто не последнюю роль здесь играют предвзятость экспериментатора и сила внушения; притом эти экспериментальные результаты не всегда обнаруживаются. Подобно тому, как совокупление может оставить после себя чувство утомления, доходящее до коллапса, но может оставить и эйфорию на довольно продолжительное время, так и онанизм может оставить после себя хорошее самочувствие вместо депрессии.

И по Зуддуту, онанизм оказывает успокаивающее влияние на нервную систему. Наступающее после него расслабление является, по мнению этого автора, приманкою для онаниста. С этой точки зрения, как онанизм, так и половое сношение должны были бы быть отнесены к успокаивающим средствам для нервной системы. К такому же выводу пришёл и Хайг, который пытался найти объяснение этому в состоянии кровяного давления: «Так как половой акт вызывает более низкое и уменьшающееся кровяное давление, то он, естественно, должен давать облегчение при тех состояниях, которые вызываются высоким и возрастающим кровяным давлением, как, например, разбитость и плохое настроение» (Хайг).

Некоторые авторы не придают никакого значения практикуемому детьми трению половых органов. Считая, что оно не имеет ничего общего с половой функцией и вызывает лишь своего рода щекотание, не имеющего никаких последствий. Однако, щекотание, как и все чувственные раздражения, производит различные эффекты в зависимости от «дозы»; как показали работы Фере. Оно может производить возбуждающее действие при слабой интенсивности и малой продолжительности и может, наоборот, производить угнетающее действие, если щекотание интенсивно и продолжительно. Щекотание не только угнетает до полной разбитости, но может вызвать и патологические явления. Онанизм, если его рассматривать не только как простое щекотание, является фактором депрессии; он может, следовательно, вызывать все не состояния, которые могут быть вызваны утомлением. Не удивительно поэтому, если приходится видеть переутомления как последствие онанизма.

Фере приводит следующий интересный случай умственной спутанности как последствие онанизма.

12-летний здоровый мальчик, крепкого телосложения, наследственно не отягощённый, не представлявший ни в раннем детстве, ни позже никаких нервных явлений, провёл в начале мая на ферме целый день с 11-летним двоюродным братом. Мальчики бегали по ферме и по их словам, играли во фруктовом саду, достаточно большом для того, чтобы они могли там укрыться от наблюдения взрослых. Оттуда мальчики вернулись к обеду и затем снова убежали в сад. Под вечер их позвали домой. Старший мальчик прибежал первым, но сразу опустился, бледный и весь потный, в состоянии глубокого оцепенения. Пока его раздевали и укладывали, он не подавал никаких признаков сознания; окружающие заметили, что его очень громкое дыхание было правильным. Обеспокоенные родные хотели вызвать врача; тогда младший мальчик, которые был ошеломлён происшедшим, сознался своей матери, что они целый день ласкали друг друга, и что старший мальчик несколько раз бледнел, но что, за исключением этого, они не делали нечего плохого. Врача не пригласили и решили ждать. Однако, в 11 часов дня, после 14-часового пребывания в постели, мальчик продолжал спать так же глубоко. Немного погодя мать хотела его заставить открыть глаза, но это ей не удалась; казалось, что он ничего не видит, не слышит, не чувствует щипков. Он дал себя посадить на ночной сосуд и как будто делал некоторые усилия, чтобы опорожниться. Когда мать опять уложила его в постель, пришлось ложкою вводить ему в рот пищу, которую он только проглатывал. Мальчика разбудили лишь вечером, чтобы дать ему опорожниться и покормить его, и он опять впал в глубокий сон до девяти часов утра следующего дня. Он делал в постели некоторые движения, но, по-видимому, ничего не воспринимал ни зрением, ни слухом. Съев четыре яйца и выпив пол-литра молока, мальчик опять заснул. Около пяти часов вечера он проснулся вследствие позыва на низ и попросил есть, но родителей не узнал. Когда его о чём-нибудь спрашивали, он молчал или давал неподходящие ответы. Когда его спрашивали, где он живёт, он называл предмет, находящийся у него перед глазами. Через полчаса мальчик опять уснул и проспал 10 часов, после чего пожелал встать. Он уселся в своё любимое кресло и оставался неподвижным. Он сумел сам справиться с чашкою чая, после чего опять впал в неподвижность и апатию. За завтраком в полдень, он сел за стол на своё обычное место и поел молча. Когда отец ребёнка обратился к врачу за советом, то врач рекомендовал систематический покой и усиленное питание. Через шесть дней отец явился с мальчиком к врачу, так как мальчик отказывался дальше лежать в постели. Вид его был лучше, но по сравнению с прежним весом — его взвешивали за несколько дней до описанного случая — мальчик прибавил два килограмма. Утром он совершил довольно большую прогулку без утомления, но не был способен назвать самые обыкновенные предметы. Память его была ещё очень затуманена и воля слаба. Эта слабость проявлялась объективно в необычайной кротости. Его чувства также были задеты: накануне он не проявил никакого волнения при виде бабушки, которую он обыкновенно горячо приветствовал. При исследовании органов чувств, все они обнаруживали известное понижение функции. Состояние апатии и спутанности было настолько выражено у ребёнка, что оно не восстановилось вполне к концу сентября, несмотря на то, что ребёнок провёл на ферме более четырёх месяцев. Он с трудом учится; приходится очень сдержанно высказаться относительно шансов на его выздоровление. Мальчик, по-видимому, искренно рассказывает, что он занимается онанизмом только два года, с тех пор, как стал ходить в школу, 1–2 раза в неделю; но когда онанистические приёмы вызывали у него оцепенение, они длились часами без всякого действительного припадка. Когда его позвали в памятный день домой, он был утомлён и раздосадован настойчивостью двоюродного брата, который его провоцировал без конца; но как только он побежал, он почувствовал себя опьянённым и возбуждённым и был готов ударить кузена, который его задел, когда бежал рядом с ним. Между тем, никогда прежде ни при каких обстоятельствах у него не было такого желания. Это резкое оцепенение ближе к постэпилептическому истощению, чем к обыкновенной усталости. Здесь имелось патологическое явление, которое завершилось умственной депрессией, достаточно продолжительной и достаточно интенсивной, чтобы характеризовать состояние душеной спутанности (Фере).