В зале аплодировали; сверкали фотовспышки. «Ботаники» задирали подбородок, держа только что полученные грамоты за места на предметных олимпиадах развёрнутыми к объективам.
Как же вы мне все противны…
Хотя забавно: в прошлой жизни я был как раз из таких. Что ж, свойство человеческой психики – ненавидеть тех, кто в настоящий момент чем-то отличен… Или это попаданство понемногу меняет мою личность?..
Одноклассники стали спускаться со сцены; я влился в общий поток. Большинство, включая меня, вновь расселось в зале, а некоторые остались, чтобы показать финальный номер.
Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Мне это всё было безразлично.
Отгремела музыка, далее – последняя овация, и все наконец-то потянулись к выходу из зала.
Официальная часть закончена. А теперь по плану – банкет в столовой, на который мы (вот так поворот!) скидывались по хорошенькой сумме ещё с месяц назад. Отчасти потому родители и затащили меня сюда: не хотели, чтоб напрасно пропали деньги.
Ну… за то, чтобы наесться до отвала, можно было в придачу и потерпеть часовую муть.
В принципе все довольны. Так зачем прикапываться к мелочам?
В столовой всё было в высшей степени безобидно. Пара лёгких блюд, фрукты, торт, чай и соки там всякие… Для трёх десятков юных идиотов-мажориков, не считая меня, – ни капельки не серьёзно.
Так что потом, как я понял, должна будет вступить в силу некая негласная договорённость и родители потихоньку свалят. Классу же предстоит вечеринка в кабинете (с пиццей и напитками покрепче), следом – дискотека в актовом зале, и окончится всё как минимум часов в десять…
А моя задача – вкусить побольше со стола, уклониться от спиртного и по-тихому исчезнуть. В первую очередь от Лили, чтобы ею мог в хорошем и самрм что ни на есть приличном смысле заняться Краев. Хотя… у них будет весь вечер, а говорить за других я не люблю… кто знает, что у них может получиться… опять же – вдруг родаки приедут за кем-либо из них или обоими, желая забрать домой?..
Я заметил, что отец напряжённо поглядывает исподлобья по сторонам, как будто высматривает кого-то – но не находит. Ожидал увидеть здесь какого-то человека? Кого конкретно?..
От внезапной догадки я едва не поперхнулся соком. А что, если один из чьих-то родителей и есть тот самый конкурент, который подстроил все мои недавние проблемы?! И влияние на меня продолжается через кого-то из одноклассников?!
Как тебе такое, мистер Жумакин-младший?..
По примеру отца я скользнул глазами вдоль стола, отмечая все группки типа «ученик – семья».
Кроме меня, больше половины класса пришло на праздник с обоими родителями, поэтому они исключались. Да к тому же с этими я вообще практически не общался…
Остальные – с мамами. Включая Лилю.
Исключая Краева. Тот был один. Однако тоже попал в список подозреваемых. Более того – стал главным из них.
Допустим, нападение на меня подготовил его отец, а самого Артура подослал помочь в критическую минуту, чтобы отвести подозрения. Чем не логично? Жаль, пока доказательств нет… или улик для опровержения.
В любом случае учёба закончена, и мне не придётся волком смотреть из-за парты на добрую половину класса. Через несколько дней начнутся экзамены (надо будет немного побыть особенно бдительным) – а осенью вряд ли мы продолжим учиться в том же составе…
Я допил сок; взял, повертел в пальцах и надкусил яблоко. Супер…
Хватит пока размышлять о грустном. Время наслаждаться жизнью.
Ну и всякими вкусностями со стола вдобавок.
Сам последний звонок длился с трёх до четырёх. Кто-то из родителей ушёл сразу, но большая часть начала расходиться после пяти, когда на столах уже мало что оставалось, а «детям» явственно стало надоедать присутствие взрослых.
В этой волне отправилась домой и моя семья. Знаю-знаю: свою семью человек заводит сам – но я сознательно выбрал именно такую Формулировку. Теперь моя родня – эти двое, с собственными тараканами в голове, не поддающимися управлению извне. С чем мне надо просто смириться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я проводил их удаляющиеся фигуры взглядом, встал и тоже пошёл к выходу из помещения. Но моим местом назначения в эти минуты был не дом, а «наш» кабинет, где вела уроки классный руководитель.
Передо мной, кстати, находились Артур и Лиля, совершенно случайно направившиеся к двери одновременно. Я намеренно шёл за ними на расстоянии: чтобы Лиля, обернувшись, обратила на меня как можно меньше внимания или, чего доброго, не подмигнула.
Может, даже не стоит с ней говорить? Незаметно уйти и заигнорить – и на этом часть мучений юного Жумакина уйдёт в прошлое.
Навсегда ли?
Посмотрим. Но Шумилов во мне противился тому, чтобы однажды убранная помеха возвращалась и начинала раздражать снова.
Значит, меры должны быть кардинальными.
Тусовка в классе показалась мне отчасти похожей на прошедший банкет, только подемократичнее. Вместо помпезно накрытого стола – коробки с пиццей и пластиковые стаканчики. Да и фоновая музыка как-то больше соответствовала современным молодёжным вкусам.
Стеклянные бутылки с прямо-таки говорящими обо всём этикетками появились около шести часов. В схему я особо не вникал, так как ни пить, ни сдавать этих идиотов не собирался.
Съев несколько кусков пиццы и залакировав соком, я понял, что больше в меня не влезет, и решил покинуть вечеринку по-английски. Молча поднялся и тяжело – о какой лёгкости может идти речь после такого «полдникоужина»? – зашагал к двери.
– Миш, ты куда? – спросил Краев.
– Да на минутку, – отмахнулся я (соврал; ну что тут поделаешь – бывает) и вышел в коридор.
Скоро я добрался до лестницы. Отсчитал ногами ступеньки со второго этажа на первый… и неожиданно услышал:
– Миш, иди сюда. Давай поговорим. Пожа-алуйста…
Голос Лили. Кажется, из-под лестницы.
Наверняка какой-нибудь грязный приём. Нет, не хочу с ней разговаривать. Пусть думает, что я стёр её из памяти. В некотором смысле так оно и будет.
И я, не оборачиваясь, прошествовал мимо.
Пока я пересекал холл, спускался по крыльцу и шёл вокруг здания школы к ближайшей калитке, из-за спины доносился как будто бы недовольный стук каблучков. Быстрее. Ещё быстрее. И всё ближе…
Когда кое-кто сзади положил мне ладони на плечи, я остановился, досадливо подумав о том, что беседы избежать не получилось.
Машинально отметил, что мы сейчас стоим в укромном уголке территории школы. Кроме нас двоих, тут никого не было; буйная зелень частично скрывала наши фигуры от посторонних глаз, и камеры наблюдения с трудом дотягивали свой обзор до этого места.
Интересно, будет ли на меня доказуха, если юная леди Форман случайно ударится головой об асфальт и я её здесь прикопаю?.. Шутка, конечно. Просто это гламурное ничтожество меня уже достало.
– Чего тебе? – не смотря на Лилю, спросил я.
– Миш, почему ты так со мной, а? – Она обошла меня и встала ко мне лицом. В мягком вечернем свете было видно, как просвечивает её лёгкое платье. – Что происходит? Ты какой-то совсем другой стал…
– Может быть, – ответил я и хотел пройти мимо неё сбоку, но Лиля шагнула вместе со мной, закрывая путь. – Дай пройти, пожалуйста.
– Я тебе что, совсем не нравлюсь?
Тон стал жалобным и чуть ли не умоляющим.
Неужели эта мажорка реально когда-то запала на Жумакина?
– Совсем, – отрезал я.
– Даже так?!
Этого я, признаться, не ожидал. Однако сохранил достоинство: держа «морду кирпичом», продолжил глядеть Лиле в глаза, в которых поверх океана душевного яда плескалась тончайшая плёнка надежды.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Тем более так. Застегни платье: вечер, прохладно – можешь простыть. А у меня другая жизнь и другие дела. И больше не приближайся ко мне… дура.
Я прошёл мимо неё и стремительным шагом направился домой.
Всё-таки Лиля ненормальная. Как и все вокруг. Ничего, к этому я привык давно.