Когда процессия подошла ближе, Мэнди узнала во всаднике Рамона, почти такого же величественного, как отец, в белом плаще, расшитом серебром, таком длинном, что он практически закрывал бока его скакуна. Развевающийся головной убор Рамона был оторочен золотым кружевом и смотрелся как корона. Национальный наряд он носил с достоинством. Этот гордый юноша так отличался от того скромного Рамона, которого Мэнди встречала на побережье, что она не могла поверить своим глазам.
Он не смотрел ни вправо, ни влево, только вперед, горящий взгляд даже не коснулся скромного кафе и его посетителей. Когда он подъехал ближе, Мэнди почувствовала, как заколотилось ее сердце. Неужели это тот юноша, который шепнул ей на вечере у Ренаты: «Я должен увидеть тебя, Мэнди! Должен».
Она была так погружена в свои мысли, что не заметила, как к ним присоединился Стивен. Профессор совсем по-детски восторженно приветствовал своего любимца, Рената была более сдержанна.
— Я так и думал, что найду вас где-нибудь здесь, — сказал Стивен, непринужденно целуя Ренату в висок.
Та на мгновение коснулась ладонью его лица, в ее взгляде читалась такая нежность, что Мэнди пришлось отвернуться. Это было еще одно свидетельство их долгих близких отношений.
— Привет, Мэнди! — повернувшись к ней, небрежно бросил Стивен.
Церемония подходила к концу, и профессор заказал бутылку вина.
— Чтобы отметить нашу встречу, — пояснил он Стивену.
Едва ли можно было найти большую противоположность Рамону. Загорелый Стивен в рубашке с открытым воротом и старых шортах всем своим видом демонстрировал презрение к помпезности только что прошедшей религиозной церемонии.
— Как тебе понравился твой приятель в его привычном окружении? — поинтересовался он. — Впечатляет, не правда ли? На таком роскошном скакуне, с висящей сбоку саблей я бы тоже не отказался прокатиться.
— Да, он выглядел великолепно. — Мэнди старалась говорить как можно небрежнее. — Но я, к сожалению, не заметила саблю. Мое внимание приковал белый плащ, расшитый серебром.
— Жаль, — сказал Стивен, понизив голос, чтобы его слышала только она. — Этого нельзя было пропускать. Сабля в его наряде едва ли не самое главное.
В его словах таился какой-то намек. Но какой? Ведь Мэнди уже знала, что Рамон возглавляет армию своего отца.
— Мне удалось получить для тебя приглашение на завтрашний банкет, — сказала Стивену Рената. — Мы с профессором говорили о тебе с шейхом аль Хассаном. Думаю, нам удалось убедить этого упрямца, что ты не секретный агент, работающий на конкурирующую нефтяную компанию.
— Хотел бы я им быть, — засмеялся Стивен. — Это было бы гораздо доходнее.
— Так ты пойдешь на банкет? — не отступала Рената.
— Ренате пришлось проявить настойчивость, чтобы получить это приглашение, — вмешался профессор. — Она пустила в ход все свое обаяние. — Он покачал головой. — И старик сдался, наконец, сказав в отчаянии: «О, женщина огромной красоты и еще большего коварства! Разве я могу тебе в чем-нибудь отказать?»
— Да уж, — согласился Стивен. — Красота и коварство — это просто гремучая смесь. Как это на тебя похоже, дорогая, — и вновь они обменялись нежным взглядом. — Спасибо за твои хлопоты, я тронут. Я приду на эту пирушку, но с одним условием — если дядя одолжит мне свой запасной костюм.
— Разумеется, одолжу, — заверил его профессор. — Я захватил с собой лишний костюм, так как предполагал, что он тебе понадобится. Ты можешь принять ванну и привести себя в порядок в домике для гостей, который целиком в моем распоряжении. По правде говоря, не могу понять, почему ты не едешь туда прямо сейчас?
Однако Стивен ответил, что предпочитает свой рабочий лагерь в пустыне золотой клетке, и, сев в машину, они с профессором отправились к месту находок.
Мэнди и Рената вернулись во дворец.
5
Остаток дня прошел как во сне, ничто больше не казалось Мэнди реальным. Перед ее мысленным взором как в дымке мелькали события этого утра. Она даже не пыталась привести свои чувства в порядок. Рамон в белом плаще, отделанном серебром, будто сошедший со средневекового гобелена, стоял у нее перед глазами. Он был совсем не похож на того Рамона, с которым она купалась и загорала на пляже в Ла Сузе. Да и сам дворец — толпы слуг, роскошные сады — все представлялось Мэнди гораздо более значительным, чем было на самом деле. Сама же она казалась себе невесомой, почти бесплотной.
— Это все жара, — говорила она себе. — Яркое палящее солнце, от которого никуда не убежать.
Здесь было гораздо жарче, чем в пятистах милях к северу, на Средиземноморском побережье, и все же духота, из-за которой Мэнди впала в сонное состояние, не была отвратительной.
После ланча, поданного в гостиной, Мэнди и Рената немного отдохнули.
Ближе к вечеру появилась жена шейха Лейла и повела их осматривать дворец, ту его часть, где жил сам шейх с семьей. Вдоль внутренних двориков и фонтанов располагались низкие белые строения, приспособленные под кухни, прачечные, кладовые, помещения для слуг. Охрана жила в уединенном здании, расположенном на главном внутреннем дворе, через который Мэнди проехала в день приезда.
Все поражало своим великолепием, но сонная Мэнди достаточно спокойно воспринимала бесконечные украшенные мозаикой коридоры, ведущие из одной огромной пустой комнаты в другую, стены со сводчатыми окнами, выходящими на террасы или балконы. В главном банкетном зале бил трехъярусный фонтан, вода с легким шумом стекала в золотую чашу.
Они побывали в женской части дома с зарешеченными окнами. В этот момент женщины, уютно возлежавшие на парчовых подушках, смотрели большой телевизор, по которому шла французская кинокомедия. Телевизор деликатно выключили и представили хозяек гостьям. Женщины были самых разных возрастов, и у Мэнди создалось весьма смутное представление о том, кто они такие, она поняла только, что это родственницы шейха и Лейлы, почти члены семьи.
Был накрыт стол, привели трех мальчиков, сводных братьев Рамона, но Мэнди не удалось уловить никакого сходства между ними. Мальчики выглядели скромно, но отличались не по-детски изысканными манерами.
Большую часть вечера занял длинный церемониальный обед, на котором присутствовали еще какие-то люди. Шейх восседал во главе стола как падишах, окруженный своим гаремом. Единственным, кроме него самого, представителем сильного пола за столом оказался профессор, прикладывающий немало усилий, чтобы убедить шейха в безвредной деятельности своего племянника.
Мэнди удалось завязать разговор с двумя молодыми особами, очень мило говорящими на французском. Обе еще учились в школе в Тунисе и явно получали удовольствие от такой взрослой компании.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});