Читать интересную книгу Убийца среди нас - Анатолий Силин

— «Хвост» есть? — спросил Рюмин и окинул оценивающим взглядом Сагунова.

— Нет, — ответил тот. О краже с базы решил умолчать.

— Ты мне приглянулся, беру, — скартавил Рюмин, да так, что Сагунов его понял не сразу.

Новый босс похлопал ладонью по широкой борцовской спине Сагунова, а потом вдруг резко схватил его за мочку уха и притянул голову к себе. Будущий телохранитель увидел ледяные глаза Рюмина.

— Запомни, — произнес тот, чеканя каждое слово. — Если продашь и со мной что случится, тебя мои люди везде найдут… Оттолкнув, строго добавил: — Учти, это не шутка. — Сагунов не относил себя к робкому десятку, но после угрозы на душе будто кошки заскребли. Он был наслышан о нравах коммерсантов, которые ради личной выгоды ни с кем и ни с чем не считались…

Я понимал, что сейчас волнует Сагунова больше всего. Да, кража с базы ничего хорошего не сулит, и он это понимает. Будет использовать любые возможности, чтобы запутать следствие и уйти от ответственности. Но Сагунов не знает, что подельники арестованы и что еще вчера тот, у кого на квартире хранились остатки вещей, во всем сознался, да и второй недолго молчал. С ними работали оперативники райотдела и меня о результатах допроса вечером известили. Работники ИВС были предупреждены, чтобы об убийстве Рюмина Сагунов не узнал. Я решил вообще не касаться кражи с базы, а почти сразу же раскрыл все свои карты. На мой взгляд, в данной ситуации надо было действовать неожиданно. Мне было важно увидеть реакцию охранника на известие о гибели шефа, чтобы понять, замешан он в убийстве или нет.

Представился, но с первым вопросом не спешил. Заметил, что Сагунов нервничает: вначале расстегнул зеленую куртку — жарко, значит, стало, — потом зашаркал ботинками на толстой подошве, несколько раз подтянул к коленкам черные в обтяжку джинсы. Одежда на нем модная и дорогая.

Я попросил бы вас, Роман Викторович, — негромко начал я, — вспомнить, когда и кто интересовался жизнью и работой Рюмина. Может быть, кому-то надо было узнать время и маршруты его движения, как на работу, так и с работы, места, где он любил бывать, отдыхать. Расскажите.

Сагунов, ожидавший любого другого, но только не этого вопроса, уставился на меня абсолютно непонимающим взглядом. В его глубоко посаженных глазах — удивление: а при чем здесь Рюмин?!

Вопрос не праздный, — пояснил я. — Поэтому хорошенько думайте и отвечайте.

Сагунов на какое-то время задумался, лоб покрылся продольными морщинками. Крутые плечи подались вперед:

— По шефу ко мне никто не обращался, — сказал наконец хриплым голосом. — И вообще… никогда ничего такого не было…

На этом его небогатый лексикон окончательно иссяк.

Я тоже сделал паузу, стараясь уловить любые изменения в поведении и внешности подследственного. Неспешно произнес:

— Вчера утром по дороге на работу коммерсант Рюмин, которого вы, кстати, должны были сопровождать, был убит. А просто так, как вам известно, не убивают. Значит, кто-то был в этом заинтересован. Но кто и в связи с чем? К убийству нужна основательная подготовка и, следовательно, сам собой напрашивается вывод — убийце кто-то помогал. А вы, еще раз повторяю, телохранитель Рюмина и за его жизнь отвечали головой. Не так ли?

Я увидел, что Сагунов не просто опешил — нет, он остолбенел, одеревенел, обезумел. Он был, наконец, ошарашен: нижняя челюсть отвисла, а в запрятанных под нависшим лбом глазах появились страх и смятение. Мне подумалось, что он уже толком не вникал в последние слова и пытается осмыслить услышанное.

Я ждал. Молчание было долгим. Сагунов и в самом деле отключился, но потом встряхнулся, откашлялся и хрипло произнес.

— Зачем же так шутить, гражданин начальник? Ну, влип я, как говорится, по самые уши, с кем не бывает, но…

— Рюмин убит, — оборвал я. — У нас есть подозрение, что вы к этому причастны — прямо или косвенно, надо еще разобраться, но причастны. Так что давайте-ка говорить начистоту.

— Да вы чего?! Ну, подумайте сами, зачем мне его убивать?

— Не прикидывайтесь, Роман Викторович, что ничего не понимаете. Коммерсантов, как известно, иногда убивают и вы об этом отлично знаете. Иначе для чего коммерсантам охрана? Пожалуйста, отвечайте, но по существу дела.

— Да нет, ничего не знаю, — развел руками Сагунов. — Может, что потом вспомню, а пока в башке ни одной путной мысли, ей-Богу!

Жаль, очень жаль. А я рассчитывал на вашу помощь. Вам бы это, если говорить языком закона, зачлось.

Я как мог старался подключить Сагунова к раскрытию преступления и поиску зацепок, хотя внутренне и чувствовал: если бы охранник был хоть как-то замешан в убийстве, то вел бы себя совершенно по-другому. Ну, не мог он так артистически сыграть, хоть чем-нибудь — волнением, тоном, глазами, но выдал бы себя. Что ж, ладно, пусть подумает, может, и правда что вспомнит.

Спросил:

— А к краже с базы вы тоже непричастны? — Подумал: интересно, а какова будет реакция?

Сагунов долго молчал, словно взвешивал все «за» и «против». Было видно, что волнуется, мучается, думает, как бы не прогадать.

Срок, что он должен был получить за кражу, его ни с какой стороны не устраивал. «Ну, а если все-таки сумею выкрутиться и окажусь на свободе?» — возможно, мыслил он лихорадочно. Даже страшно подумать, что ждет впереди. Вспоминалась угроза Рюмина, а ведь он просто так слов на ветер не бросал… Почувствовал, как по всему телу волнами побежали мурашки, ладони повлажнели, а на небольших залысинах заблестели капельки пота. Он вытирал их взмахом широкой, будто саперная лопатка, ладонью. «И ведь никому не докажешь свою непричастность к убийству Рюмина». А улыбчивый и такой «обходительный» мент напирает… И те парни церемониться не станут, они будут действовать. Знать бы, кто именно?.. Но что же делать-то?

— Нет, ответил наконец. — Вот кражу как раз и не отрицаю. Не могу отрицать, потому что виновен и готов, как говориться, нести ответственность. — На какое-то время Сагунов бросил на меня тоскливый взгляд, свидетельствующий, как нелегко далось ему это признание, а потом спрятал глазки под выпуклыми, с негустыми белесыми бровями, лбом.

— Ладно, — легонько стукнул я ладонью по столу. — Вот бумага, напишите все, как было. Но у меня к вам есть еще один вопрос. Скажите, какие отношения были между Рюминым и Парамошкиным? Они что, дружили, ссорились или еще что?

— Мне кажется, — ответил Сагунов сразу же, — в основном хорошие у них были отношения. — Добавил: — Уважали друг друга, часто на вечеринках встречались. Хотя, — но это уже лично мое мнение, оно может и неправильное, — думается, что хитрили оба и больше подстраивались друг под друга. Не такие уж они на самом деле были приятели. А вообще-то, кто ж их разберет, могу и ошибиться. Надо подумать…

Я торопился — на вечер взяты билеты на самолет до Иркутска. Командировка не ближняя да и по времени не короткая. Еще предстояло побывать в Усть-Илимске, потом — обратный заезд в Москву. Сижу как на иголках, все чаще поглядываю на Сагунова, уткнувшегося в лист бумаги. Торопить тоже нельзя, иначе можно все испортить. Показалось, что ко мне он расположен, и это надо использовать. Признаться в краже ему было совсем непросто, но из двух зол выбрал меньшее. Сагунов еще не отошел от услышанной новости, но в конце допроса вел себя уже вполне разумно. Однако слишком уж долго пишет, а время просто бежит. Наконец все написано, перечитано и подписано. Эти показания меня очень интересовали, хотелось как можно больше узнать о жизни Рюмина, о подробностях, которые мог знать охранник. По Парамошкину он кое-что написал, хотя, возможно, не все и еще «подумает». Позже разговор о Парамошкине и его взаимоотношениях с Рюминым продолжим. Уж так тот старался раскрыть похождения Рюмина, что мы аж диву давались. Чего он хотел этим добиться? Зачем все выложил Гребенкину?

— Значит так, Роман Викторович, — сказал я и вышел из-за стола. Он тоже встал и смотрел на меня, будто прощался навсегда.

— Ч-что?..

— К следующей встрече «подумайте» над тем, что вам известно о разбойных группах. Следствию будут важны в этом плане любые зацепки. Кто налетчики, чем промышляют, где собираются? Обещаю: все сказанное будет сохранено в абсолютной тайне и безусловно повлияет на сокращение срока при вынесении вам приговора. — Добавил, что если задержусь, то с ним встретится сотрудник моей службы. Назвал фамилию.

Конвоир увел Сагунова. Я тоже стал спускаться вниз. Шел и думал. Мне показалось, что при упоминании о разбойных группах глазки телохранителя Рюмина блеснули. Что это значит? Может, предстоящую возможность свести с кем-то личные счеты, а возможно, и что-то другое…

II

Через дорогу, напротив здания УВД, увидел оживленно беседующих Терехова и Гребенкина. Обычно спокойный и «малозаводной» Терехов, энергично жестикулируя, доказывал что-то мрачному, блестевшему окулярами очков Гребенкину. Моему появлению оба обрадовались, поздоровались, но результатами допроса охранника не поинтересовались. С чего бы так?