месяц вперед. Но этот благословенный месяц рано или поздно кончится, и придется обеспечивать себя самому.
Поехать к Степе? Он и так уже столько для меня сделал (хотя я ему, в общем-то, почти никто), да я и не собираюсь себя приучать к тому, чтобы что-то у кого-то брать. Плохая это привычка. Расслабляет, а мне расслабляться нельзя. Нет, брат, ищи другие варианты, 90-е это время возможностей, если правильно к вопросу подойти.
«С причала рыбачил апостол Андрей…» — донеслось откуда-то. Я огляделся и увидел ту же палатку с кассетами, где недавно пришлось осадить двух хамоватых персонажей. Вдруг я понял: теперь-то у меня есть деньги!. Я направился туда, купил кассету с записями какого-то рок-фестиваля. Продавщица в этот раз была другая, и я не стал заводить никаких разговоров, а пойдя в один из соседних магазинчиков — купил плейер и несколько комплектов батареек. Теперь мои прогулки станут пободрее, да и когда музыка играет, голова как-то быстрее что ли соображает.
Музыка удивительно совпадала с окружающим городом. Мрачные улицы, будто выкрашенные кем-то сплошной серой краской, хорошо сошли бы в качестве декораций к какому-нибудь драматическому фильму. Город — уставший, больной — словно из последних сил терпел шаги людей по своему растрескавшемуся грязному асфальту, который эти люди регулярно покрывали слоем плевков и мусора. Да и люди казались вечными пациентами, которые ненадолго сбежали от доктора и боятся возвращаться обратно…
Внезапно мое внимание привлекла характерная для девяностых, но мной уже хорошо забытая картина. Парочка крепких ребят постучались в один из ларьков, что-то сказали продавцу. Открылась боковая дверь, один из них зашел внутрь и через минуту вышел, пряча что-то в карман. Я выключил музыку, оставив наушники для вида, и решил понаблюдать за ними: если вдруг кто подойдет, скажу, что заслушался и задумался.
Парни проследовали к соседнему ларьку, где история в точности повторилась. Затем направились к третьему. «Дань собирают», — понял я. «Рэкет — самая доходная работа в начале девяностых. И нехилая работка: сначала сами организуют погром, а потом, если не хочешь чтоб повторилось — плати бабки. Пассивный доход, блин, куда круче стреляет, чем на любом даже самом прибыльно вкладе. Коучей бы этих недоделанных сюда со своими идеями заработка» — внезапно развеселился я.
И меня как осенило.
Кажется, у меня созрел план.
Глава 7
22 сентября 1993 года
Да, давненько я не сидел в засаде! Хотя на войне это, конечно, труднее, чем здесь, но все равно пришлось вспомнить некоторые навыки. Если бы меня взяли в милицию, то, вполне возможно, пришлось бы время от времени вот так кого-то караулить. Так что можно считать, что организовал себе такую же работу.
Я еще раз проверил карманы — ничего лишнего. Паспорт в общежитии, денег минимум. Кастет лежит в кармане, тяжеленький такой. Накануне я зашел на местную барахолку и прикупил у старика-пенсионера, торгующего потасканным шмотьем, невзрачный плащ, кепку восьмиклинку, раскладной тряпошный стульчик и с десяток каких-то памятных значков на советские юбилеи с изображением вождя и герба СССР. Там же на барахолке купив черные очки, двинулся на место. Разложил стульчик, положил на него наградки и закутавшись в плащ, стал ждать, сидя на корточках у своей стихийно возникшей торговой точки.
Странное все-таки время — девяностые. В самой гуще толпы может твориться любой беспредел, и никто не обратит ни малейшего внимания. Нет, у нас в 2020-х, конечно, тоже был не райский сад, но уж такая вещь, как разбойное нападение среди бела дня, точно не осталась бы незамеченной. Хотя, может, дело все в тех же технологиях? Когда у каждого первого — смартфон, каждый третий снимает, да еще через дом камеры наблюдения натыканы — тут уж сложно избежать огласки. А здесь хоть обкричись — пока телевидение не приедет и не покажет сюжет, ничего как бы и не произошло. А журналистов сюда еще поди замани — да и пока они доедут, тут уже ничего не будет напоминать о произошедшем. Хотя в другом дело, боятся люди, не понимают, что происходит в стране и почему вдруг ближние стали волками.
Впрочем, мне это сейчас как раз на руку. Паренька, одетого в неброский плащ и кепку, никто не замечал — люди проходили мимо, изредка скользя взглядами по значкам, да и только. Я кутался в плащ, придурковато улыбался и покачивался взад-вперед, обняв себя руками, будто греясь.
Я прикинул, что действовать надо перед самой последней точкой — а их последовательность я за два дня уже изучил. С одной стороны, их «турне» уже будет близиться к концу, и в предвкушении будущего кутежа они немного расслабятся. Эйфория от того, что они такие крутые и все прошло гладко, их усыпит. С другой — основная сумма уже будет у них на кармане, а в последнем ларьке — так, остатки. Вот если ждать, пока они закончат со всеми точками, то придется их перехватывать на пути к машине, а это уже и сложнее, и опаснее, там другие упыри могут подтняуться. Так что лучше пожертвовать малым, чтобы все прошло наверняка.
Вскоре я услышал приближающиеся голоса. А вот и «клиенты» — та самая парочка, которая каждый день обходила местные ларьки. Сегодня у них снова сбор «урожая», только на этот раз он достанется не им. Правда, они об этом пока еще не догадываются. Лица у них неотягощенные интеллектом, одеты характерно — в спортивные штаны ярких цветов, кожаные куртки поверх маек.
— Ну че, щас бабки отвезем да в кабачок? — спросил один, его нос был вдавлен внутрь, сразу видно сломан и не один раз.
— Ага. Шмар только получше найди, а то вчера стремных каких-то притащил, — усмехнулся второй, этот пытался отрастить щетину, правда плохо получалось, волосенки росли редко и не в попад.
— Ха! Ценитель нашелся! Не нравится — сам ищи, мне вообще по барабану! — загоготал первый. — Ладно, разберемся. Здесь платят исправно, так что я щас по-быстрому метнусь и поедем.
На меня они не обратили внимание, спрос за то, чтобы получить разрешение на торг явно не был в их компетенциях. А я старался никак не выдавать себя, начал перекладывать значки на стульчике. Один из них зашел в ларек, оставив второго снаружи.
Пора.
Времени очень мало — скорее всего, меньше минуты. Я встал, подошел к первому. Бандит спокойно курил.
— Сигаретки не найдется, дядь?
Рэкетир посмотрел на меня с презрением, хмыкнул, полез за сигаретой, целую пачку давать не стал, решил вытащить сигарету, мне проятнул.
— Не