Читать интересную книгу Умри стоя! (Доблесть и честь) - Артём Мичурин

Постепенно автоколонна, огромным червём проползшая через второе кольцо укреплений, начала распадаться. Замыкающие машины одна за другой сворачивали в сторону и пропадали на перпендикулярных улицах. Скоро очередь дошла и до грузовика с отделением Глеба. Железный тяжеловоз сердито рыкнул и, отравив воздух облаком чёрной копоти, свернул влево. Остановился он возле длинного двухэтажного строения, скромно приютившегося между тремя высотками. Те, хоть и рухнули в незапамятные времена, всё равно возвышались над приземистой бетонной коробкой добрым десятком этажей. Фасады их частично или полностью обвалились, открывая ажурную сеть перекрытий, но строительного мусора вокруг не наблюдалось. Чистый, совсем недавно уложенный асфальт со свежей разметкой и выбеленные бордюры у подножия этих мёртвых, но всё ещё величественных сооружений выглядели смехотворно, будто маникюр на мозолистой, обожжённой и лишившейся половины пальцев руке. Возле казармы — ошибиться в предназначении бетонной коробки было почти невозможно — суетились трое вооружённых мётлами индивидов крайне субтильной наружности, но почему-то в форме Евразийского Союза и без кандалов. Заметив подъехавшую машину, они прекратили мести и с любопытством уставились в её сторону, но, как только личный состав начал выгружаться, поспешили сменить место дислокации, и скрылись за казармой.

— Разбиться по отделениям! Стройсь! — проорал вылезший из кабины сержант — двухметровый детина с квадратной мордой, обладающий даже по меркам штурмовиков незаурядными физическими данными. — Так-так, что у нас тут? — прошёлся он вдоль трёх групп, по пятнадцать человек каждая, и остановился напротив одинокого звена из пяти бойцов. — Угу. Кто командир?

— Курсант Вержбицкий! — отозвался высокий парень, стоящий с краю.

— Кто? — лицо сержанта скривилось, будто он почуял мерзейшую вонь.

— Рядовой Вержбицкий! — поправился боец после секундной паузы.

— И где же твоё отделение, рядовой?

— Не могу знать! Предполагаю, что убыло другим транспортом!

— Ты предполагаешь? Интересно. Ну, давай, расскажи мне, как так получилось.

— Был приказ — грузиться по пятьдесят человек на машину! Моё звено не поместилось…

— Молчать! — квадратная морда с плоским неоднократно сломанным носом и пылающими ненавистью глазами вплотную приблизилась к лицу Вержбицкого. — Ты что, недоволен приказом, засранец?! Предполагаешь, что он глуп?!

— Никак нет!

— Так какого хера я слышу из твоего вонючего хлебала эту ересь?! — сержант едва-едва не упирался налившимся кровью лбом в лоб рядового. — Под трибунал захотел, недоумок?!

— Никак нет. Я…

— Молчать!!!

Накаляющуюся ситуацию спас подъехавший «Лис». Машина остановилась и из неё вышли три человека, один с лейтенантскими нашивками. Кипучая воспитательная деятельность сержанта тут же прекратилась. Он сделал шаг назад от побледневшего Вержбицкого, развернулся лицом к офицеру и, скомандовав отделениям «Смирно!», взял под козырёк.

— Знакомитесь с личным составом? — невозмутимо поинтересовался лейтенант, чинно вышагивая в сопровождении ещё двух сержантов.

— Так точно! Выясняю обстоятельства потери отделения!

— Понятно, — лейтенант подошёл к попавшему под раздачу звену и смерил командира взглядом. — Отряд?

— Эн!

Офицер сверился с записями в планшете и кивнул.

— Корпус восемь. Зуев, — обратился он ко всё ещё красному от проявленного усердия сержанту, — выдели им провожатого.

— Есть! Эй, вы, с мётлами, живо сюда!

Напрасно пытавшиеся скрыться блюстители чистоты боязливо засеменили в заданном направлении.

— Ты, — указал Зуев на самого щуплого, — где корпус восемь, знаешь?

— Так точно.

— Отведёшь эти олухов, доложишься и назад. Выполняй.

— Есть.

Щуплый отдал метлу столь же болезненного вида товарищу и жестом пригласил «потерявшуюся» пятёрку следовать за ним.

— Ещё отставшие имеются? — офицер вышел в центр перед построившимися отделениями и скрестил руки за спиной. — Ну что ж, теперь, думаю, можем продолжить знакомство. Спешу обрадовать, что вам посчастливилось влиться в сплочённые ряды сто двенадцатого десантно-штурмового полка «Чёрный камень». Я — командир взвода лейтенант Морозов. Номер вашего взвода — три. Номер роты — двадцать два. Командир роты — капитан Вольфганг Грубер. Номер казармы — семнадцать. Ваши отделения: первое, второе, третье, — пересчитал он справа налево, — подчиняются сержанту Зуеву, Клещуку и Нефёдову, соответственно. Вопросы есть?

Он выдержал паузу, обводя личный состав оценивающим взглядом. На вид лейтенанту было около тридцати. Невысокий, под метр девяносто, худощавый с отличной осанкой. Закатанные по локоть рукава пятнистого степного камуфляжа открывали мощные жилистые предплечья. Будто выточенная из дерева шея плавно переходила в идеальных пропорций коротко стриженую голову покрытую чёрным беретом. Строгое, как с агитационного плаката, лицо от левой брови до середины подбородка пересекал шрам, обретённый, судя по глубине, явно не во время бритья. Прищуренные серые глаза смотрели без вызова, без злобы, почти дружелюбно, но Глеб поймал себя на мысли, что едва поборол желание отвести взгляд, встретившись с ними лишь на долю секунды.

— Хорошо, — продолжил лейтенант, не дождавшись обратной реакции. — Сержанты назначат звеньевых и помогут вам с размещением. Вольно, — после чего сел в ожидающий его «Лис» и отбыл.

Вся первая половина дня ушла на хозяйственные дела. Разместили только что сформированный взвод на втором этаже. Оборудована казарма оказалась даже лучше, чем в «Зарнице» — новые койки с не сбитыми матрасами, душевая аж на двадцать мест с горячей водой в любое время, тренажёрная комната прямо в здании. В каптёрке выдали по пять комплектов нательного и по три комплекта пастельного белья, набор гигиенических принадлежностей, набор для чистки оружия, два комплекта камуфляжа, такой же пятнистой расцветки, как у всех здесь, плюс два комплекта облегчённой формы, а звеньевые в купе с оформленными документами получили ещё и ефрейторские нашивки. Жизнь после «Зарницы» стремительно налаживалась. Преклов в очередном приступе эйфории выдвинул гипотезу о достижении на данной конкретной территории всеобщего счастья и процветания, о которых говорил на своих занятиях Лейфиц.

Невероятно благолепную картину портили только обитатели первого этажа. Странных, похожих на китайцев, задохликов там поместилось не меньше сотни. Глебу, как и остальным, они сразу не понравились. Вели себя подозрительно: ходили всегда не меньше чем по трое, без оружия, к тренажёрам не приближались, контактов всячески избегали. Проходя по коридору, Глеб неоднократно успел стать свидетелем того, как задохлики шарахались к стене, едва завидев приближающегося штурмовика. Словом, демонстрировали поведение характерное для врагов Евразийского Союза.

— Ах-ре-неть, — не уставал восхищаться Толя, поглощая восстановленное из концентрата картофельное пюре и соево-мясные котлеты в просторной столовой. — Обожаю армию. Обожаю эту войну. Ты посмотри, — он постучал о поднос твёрдым чёрным прямоугольником с пористой структурой, — это ж настоящий ржаной хлеб! Ох и горазд же Крайчек заливать. Ведь говорил, что в действующих частях из-за нас, — ткнул он себя пальцем в грудь, — пайка недополучают. Да если б я так жрал…

— Что-то ты, как посмотрю, уже не рвёшься в бой, — ехидно осклабилась Волкова.

— Бой никуда не денется, — отмахнулся Преклов, засовывая в рот половину котлеты. — А похарчеваться с месячишко на этом курорте я не откажусь. У меня и в медицинской карте записано: «Психических расстройств не имеет». Кстати, где мы?

— Казахстан, каспийское побережье, город Актау, — сообщил Глеб, не забывая расправляться с собственной порцией. — Осуществляем задачу по охране атомно-энергетического комбината.

— Атомно?! Чтоб я сдох! Откуда знаешь?

— Успел побеседовать с сержантом.

— И что? — подключился к разговору Ульрих. — Надолго?

— Неизвестно. В нашем направлении активизировалась разведка Халифата, а до него тут всего триста пятьдесят километров по прямой. Сейчас уже полторы тысячи штурмовиков стянуто. Значит, назревает драка.

— А что за глисты на базе ошиваются? — поинтересовался Димидов.

— Это призывники. Переброшены сюда после двухмесячных курсов с Урала.

— Кто-кто?

— Гражданские, — пояснил Глеб. — Из резерва мобилизованы.

— Гражданские, — глубокомысленно повторил Преклов. — Не думал, что они такие. Видать, в тылу со жратвой совсем туго, — он подобрал хлебом остатки пюре и, запихав в рот, продолжил молча переживать за соотечественников.

— И не только со жратвой, — заметила Волкова, разглядывая висящий на стене плакат с суровым мужиком в камуфляже на фоне морского побережья, и надписью: «Уничтожь 50 врагов. Получи увольнительную». — Если охрану АЭКа усиливают всяким мусором, значит больше некем.