На вновь появившемся были надеты синие бриджи, защитная гимнастерка, перетянутая портупеей с кобурой на поясе, и блестящие хромовые сапоги. На голо-ве — уже столь знакомая фуражка с краповым околышем. Очевидно — это был кто-то из комсостава.
— Тархов, бери своих людей, и перемещайся вперед, метров на триста! — донес до ребят ветерок далекий голос. — Посмотрите…
Ветер зашелестел листвой, и то, что говорил чекист дальше, услышать не уда-лось. Тем не менее, и Лене, и Андрею стало ясно, что если они вовремя не покинут свое убежище, то спустя несколько минут их попросту обнаружат.
— Медленно ползем назад и сматываемся, — прошипел Андрей. — Иначе нам крышка! Ближе все равно не подобраться!..
До спрятанных велосипедов ребята добрались благополучно, но сразу выби-раться на проселок не рискнули, больше километра волоча их по лесным зарослям.
Наконец, убедившись, что угроза обнаружения им не грозит, они запрыгнули в седла, и что есть силы крутя педали, понеслись прочь. Их никто не преследовал.
— Слава богу! Унесли ноги! — тяжело дыша, проговорил Андрей, когда они отъ-ехали еще на пару километров. — Хорошо хоть не нарвались!
— Да! Могли быть очень большие неприятности! Их пока, очевидно, не очень много, раз они оцепили небольшой район, но скоро их будет тьма тьмущая. Вообще не подступишься!
Часы показывали половину четвертого.
— Куда мы теперь? — спросил Андрей, яростно крутя педали.
— Ко мне, разумеется! — не раздумывая ни секунды, сразу ответила Лена. — А куда еще… Или у тебя есть еще варианты?..
Уже почти у самого въезда в Могилев навстречу им бешено пронеслись легко-вушка, трехтонка с брезентовым верхом, и автобус. В трехтонке и в легковушке си-дели сотрудники НКВД, а в автобусе — с дюжину гражданских.
— Началось!.. — со вздохом сказала Лена, провожая колонну грустным взглядом, а затем, поглядев на Андрея, добавила: — Самое печальное для нас то, что они будут искать пилота, Андрей! А поскольку в инопланетян и всяких пришельцев из будущего тут особо никто не верит, то искать они будут вражеских агентов!.. Искать серьезно… А это они делать умеют!..
10
Виктор Николаевич Листратов сидел, развалясь на мягком диване в доме сво-его старшего брата Михаила и, прищурившись, глядел на стоящего напротив по стойке "смирно" племянника Генку. Жена Михаила — Ксения, суетилась вокруг, накрывая на стол.
Листратов не любил старшего брата, который был его старше почти на десять лет. Отношения их не сложились еще с детства, а в более зрелом возрасте вообще приобрели натянутый характер, в частности из-за того, что Михаил был мужик за-водной, и не прочь заглянуть в стакан. Короче говоря — доставалось младшему бра-ту от него "на орехи" довольно часто…
Ситуация изменилась, когда Виктор Листратов стал работать в органах ОГПУ-НКВД. За семь лет он сделал довольно успешную карьеру в подразделениях ГУ-ЛАГа в Киргизии, а чуть позже в Казахстане, занимаясь, в основном, лицами, де-портированными из европейской части СССР. В начале 1939 года он, с благодарно-стью, полученной от самого заместителя народного комиссара внутренних дел СССР Жуковского, был направлен в родной Могилев, где еще спустя полгода занял должность заместителя начальника управления НКВД.
"Еще один раз, и я тебя упеку… — предупредил Виктор Михаила после первого случая, когда ему пришлось выручать его из рук милиции. — Не забывай — кто теперь я, и кто ты…"
Михаил теперь стал тише воды, ниже травы. Пить меньше он, правда, не стал, но в открытую бузить уже не решался, тем более даже голос повышать на младшего брата. Работал на железной дороге, в локомотивном депо…
А вот его младшего сына — семнадцатилетнего Генку, Виктор Николаевич по-своему ценил. Парень был нагловатый, хулиганистый, учился из рук вон плохо, но, тем не менее, страсть к доносительству у него была феноменальная. Зрительная память у Генки была развита хорошо, да и мог он, паршивец, отделить нужное от маловажного.
Поэтому Генка Листратов, по прозвищу "Лис", во главе своей компании, не раз выполнял отдельные поручения Виктора Николаевича, снабжал его информацией о положении дел в молодежной среде, да и об администрации школы тоже сообщал немало…
И вот сейчас племянник стоял перед ним навытяжку, а Виктор Николаевич с интересом его рассматривал.
Генка представлял собой довольно жалкое зрелище.
Под левым его глазом смачно отливал фиолетовым глянцем огромный синя-чище. Распухший нос напоминал спелую сливу, возле правого уха располагалась здоровенная ссадина, а правая рука, запакованная в гипс, покоилась на перевязи, надетой на шею.
— Ну, племянничек, рассказывай: кто ж тебя так отделал и за что! — усмехнулся Виктор Николаевич. — Только быстро! Времени у меня, сам знаешь, — в обрез!
— Дядя Витя, мы с ребятами… — начал мямлить Генка. — В сквере, на лавочке… сидели… Никого не трогали…
— Незнакомый какой-то парень Геночку покалечил! — встряла Ксения. — Ни с того, ни с сего!..
— Быстрее, я сказал! — прикрикнул на Генку дядя. — По существу говори! А ты, Ксения, не вмешивайся! Пусть сам расскажет!
— Короче говоря, мы с ребятами решили Ленку Берестову, вражью дочку, не-множко постращать… — испуганно переводя взгляд с матери на Виктора Николаеви-ча, сказал Геннадий. — Ну, в шутку! А она Тольке ногтями щеку располосовала, Васька сумкой по голове… Ну, мы решили ей наподдать, чтоб руки не распускала… А тут этот пацан!..
— И что ж это за пацан такой смелый? — ухмыльнувшись, поинтересовался Ли-стратов-дядя, хорошо знавший то, что с Генкой и его компанией никто не решался связываться. Во-первых, из-за боязни крепких кулаков племянника, а во-вторых, из-за его родства с сотрудником НКВД.
— Незнакомый пацан! — торопливо заговорил Генка. — Я его у нас в городе раньше никогда не видел! И вообще он странный был какой-то!..
— И в чем, собственно, это заключалось?
— Одет странно!.. Штаны такие… черные… Я таких не видел ни у кого!.. Ру-башка клетчатая… Ботинки тоже странные… Сумка такая, — он показал руками раз-меры. — Написано на ней что-то не по-нашему. Вот, вспомнил!.. На штанах сзади еще на кармане какая-то нашлепка, вроде из кожи, а на ней тоже не по-нашему на-писано… Лет ему примерно, как и мне. Стрижка тоже интересная…
Тут Генка довольно точно описал внешность Андрея, а потом, морщась от стыда и постоянно хлюпая носом, с неохотой рассказал о произошедшей драке.
Виктор Николаевич удивленно приподнял брови. Вот это было уже интересно.
— Сколько, говоришь, вас было?
— Пятеро, если считать "Муху".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});