деле в Тироле знают все. У Песслера масса друзей и сочувствующих. «Приговор подбросит хвороста в разгорающийся костер, – предупреждал судью Михаэль. – Такое вряд ли понравится эрцгерцогу Фердинанду».
Несмотря на это, суд наконец выносит решение – казнить Песслера через несколько дней, 9 мая 1525 года. Жена рыбака вместе с группой женщин, рыдая, умоляют о помиловании. Судья идет на уступку: вместо сжигания преступнику отрубят голову. Епископ при казни присутствовать не хочет: у него дела в Инсбруке, там спокойнее. Михаэлю остается лишь доложить епископу об исполнении решения.
Час приходит, звонят колокола. Казнь хорошо подготовлена – епископ халтуры не любит. Добротно сколочен помост, у плахи ждет палач в черном одеянии с капюшоном и с топором в руках. Казнь должна быть публичной, в назидание другим. На площади собралась толпа, сотни людей. Всё, как всегда. Зеваки любят смотреть, когда кого-то казнят, колесуют и четвертуют: развлечений в жизни мало. Песслера в кандалах, измученного и ослабевшего, ведут из тюрьмы под барабанный бой. Рядом с ним шагают священник и судья, впереди комендант города. Шествие сопровождают 16 стражников в латах, с копьями и алебардами. Судья разворачивает грамоту и начинает зачитывать приговор.
Вдруг мощный голос из толпы перекрывает его – это Андреас Шнагерер, крестьянин из Роденека: «Свободу Песслеру!» Над площадью рев – выкрик эхом повторяет толпа. «Вырвем Песслера из рук палачей! Вперед, за мной!» – гремит Шнагерер. В воздух поднимается лес рук, а в них – откуда?! – дубины с шипами и топоры. С криками и бранью толпа набрасывается на стражников. Те в панике убегают.
Торжествующие мятежники обнимают Песслера и ведут его с собой. Но пройдут ли они через городские ворота? Да! Ворота уже захвачены сообщниками Андреаса Шнагерера. Толпа выходит из города и переходит по мосту через бурную горную реку в соседнюю деревню. Потом люди вырывают из моста часть бревен, чтобы солдаты епископа не смогли их преследовать. Каменщик приносит молоток и сбивает с ног Песслера железную цепь. Тот сразу же скрывается – он возвратится в ряды повстанцев лишь через несколько месяцев: после тюрьмы ему пришлось долго лечиться.
Вечером в горах по обе стороны реки от города Бриксена раздался колокольный звон – сигнал к всеобщему восстанию. На следующий день вооруженные крестьяне вошли в город, и их поддержали горожане. Замок епископа был захвачен. Шпренц спасся бегством и вскоре умер, а его чиновники и слуги были изгнаны. Власть в Бриксене и его окрестностях перешла в руки мятежников. К восстанию присоединились другие города и деревни Тироля. Начались нападения на дома священников, запылали замки феодалов и монастыри.
После освобождения Песслера восставшие крестьяне решили захватить богатейший монастырь в Нойштифте. Они давно возмущались тем, что святые отцы отняли у крестьян лучшие земли и пастбища, право пользоваться лесом и прудами, заставляли на них работать. Гайсмайер убедил крестьян вначале провести переговоры со священниками. Делегаты мятежников потребовали компенсировать им убытки. Им отказали, и тогда вечером вооруженная толпа из пяти тысяч крестьян, горожан и шахтеров ворвалась в монастырь. Перепуганные монахи заранее спаслись бегством.
Голодные и разъяренные люди набросились на запасы хлеба и бочки превосходного вина в подвалах. Началась безудержная попойка, которую организаторы восстания не могли остановить. На следующий день мятежники нашли в монастыре рабочий скот, овец, птиц, утварь из золота и серебра и другие драгоценности. Их особое внимание привлекли книги, в которых были записаны их займы, долги и требуемые работы. Документы вынесли на улицу и подожгли. Но один хитрый служитель монастыря заранее запачкал одну книгу и спрятал ее в мусорной яме, так что впоследствии монахи ее очистили и спасли.
На собрании представителей разных земель был избран главнокомандующий повстанческой армией. Им стал Михаэль Гайсмайер. В помощь ему выбрали «Комитет двадцати», в котором были поровну представлены крестьяне и горожане. С этого момента с именем Гайсмайера на протяжении семи лет простые люди альпийских земель связывали свои надежды на освобождение и лучшую жизнь. Даже его ярые враги признавали, что он был блестящим оратором, обладал острым умом и дальновидностью. В отличие от большинства повстанцев Михаэль был знаком с механизмом управления, работой правительства, администрации и судов. Он понимал проблемы своей страны и имел военный опыт. У него был план построения нового общества, привлекавший единомышленников.
* * *
В руки мятежников перешли затем и другие монастыри, замки и дворцы в Тироле, особенно на юге, в том числе замок Прёзельс – резиденция губернатора. Эти здания восставшие громили или жгли. Они ломали шкафы и сундуки, крушили столы, стулья и кровати, били посуду, опустошали конюшню и погреба, сжигали священные книги. В церквях мятежники разрушали прекрасные статуи, алтари, иконы, витражи и украшения, а дивный оргáн могли разобрать на трубки и поделить их между собой.
Прелаты, дворяне и чиновники эрцгерцога стали объектом проклятий и гонений. От них требовали выкуп, их могли унизить, провезти на грязной телеге с навозом, избить или убить. Простому мужику доставляло удовольствие сорвать с графа шапку и надеть ее на себя. Проповедники призывали выгнать дворян и священников или заставить их работать наравне со всеми, отнять их имущество, поделить и самим зажить господами.
В актах вандализма проявлялась накопленная веками ненависть. Гайсмайеру было ясно, что до мятежа людей довели правители. Взять хотя бы его бывшего начальника Леонарда фон Фёльса – он присвоил в Тироле чуть ли не десяток замков. Разбогател, увеличив подати и оброк на подданных. Отнял у крестьян ручей и пруд, создавая свою усадьбу. Его скот пасли на полях крестьян, когда там созревал урожай. Михаэль знал, что и в домах каноников многое не было нажито честным трудом. Однажды крестьян заставили вернуть священнику золотую чашу для причастия, похищенную в церкви. А священник заложил ее хозяину гостиницы, чтобы купить с приятелем вина: «За неимением золотой чаши можно служить обедню и в медной!»
Комитет крестьян и горожан в Бриксене во главе с Михаэлем Гайсмайером стал центром организации восстания в стране. На два с лишним месяца Михаэль оказался в роли фактического правителя Тироля. Он стремился придать разбушевавшейся стихии организованный характер, поддерживать порядок и дисциплину, избежать вандализма и ненужных жертв.
На следующий день после своего избрания на собрании в Нойштифте Гайсмайер обратился к мятежникам со словами: «Христос призывал к любви и состраданию. Наши правители должны жить по Божьим заповедям. Вместо этого они угнетают народ». Он провозгласил свой план реформ и новую конституцию Тироля. Этот план включал в себя требования крестьян, но шел гораздо дальше: «Все мы дети Адама и Евы, христиане,