Читать интересную книгу Честное пионерское! Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

раз тоже немного постоял около чёрно-белого экрана. Но наблюдал не за сценой сожжения тела Ганди. Смотрел, как утирала со щёк слёзы Надежда Сергеевна; следил за тем, как успокаивал свою растроганную сценой похорон невесту Виктор Егорович. На следующий день слушал, как шептались собравшиеся на лавке около подъезда пенсионерки: «Родную мать поджёг!» Женщины обсуждали тот момент, когда сын убитой Ганди поднёс горящий факел к дровам поминального индуистского костра, где уложили тело премьер-министра.

— В начале десятого утра госпожа Ганди надела красивое сари, поправила причёску. Она помнила о своём обещании. Потому и отправилась в бунгало, где премьер-министра дожидалась съёмочная группа. Но о планах госпожи Ганди на это утро проведали и её враги. В нескольких шагах от плетёной калитки путь женщине преградил инспектор её службы безопасности — человек, которому она доверяла. Мужчина сложил руки в традиционном индийском приветствии. Госпожа Ганди тоже сложила руки, но не успела их опустить. Потому что охранник выхватил пистолет и выстрелил в премьер-министра почти в упор. Тут же подоспел его сообщник и расстрелял Индиру Ганди из автомата…

Я щедро приправлял скудные сведения, полученные из советских газет, почерпнутой некогда в интернете информацией. Но не рассказывал детям, кто такие сикхи, не вспоминал о штурме индийскими правительственными войсками Золотого храма. Об этом я говорил Фролу Прокопьевичу. Генерал-майор просил меня озвучить дату «громкого события». Ничего «громче», чем убийство телохранителями-сикхами индийского премьер-министра я не вспомнил. Назвал я Лукину и ещё несколько дат. Но все они пока лишь маячили в будущем. И были для меня только интересной, но бесполезной информацией: я не мог её никак использовать (в свете своего нынешнего положения). Всё же, провинциальный десятилетний школьник из неполной рабочей советской семьи — это не обросший полезными связями генерал-майор.

—…Не все охранники индийского премьер-министра оказались предателями — только двое. Служба охраны поспешила на помощь госпоже Ганди. Преступников обезвредили. Инспектора-предателя расстреляли на месте. Его молодого помощника сумели «взять» живым — возможно, именно сейчас он даёт показания. Индира Ганди получила восемь пулевых ранений. Но продолжала бороться за жизнь. Её доставили в лучшую клинику Индии. Рядом с которой тут же собрались тысячи взволнованных индийских граждан. Все они спрашивали только об одном: выживет ли их любимая госпожа премьер-министр. Но вопреки усилиям врачей Индира Ганди умерла. Она скончалась от ран в прошлую среду в половину четвёртого пополудни…

* * *

По уже сложившейся традиции после уроков мы шли к автобусной остановке — провожали Свету Зотову. Зоя Каховская опиралась о мою руку — Зотова придерживала за локоть Вовчика. Третьеклассник теперь каждый будний день дожидался окончания учёбы четвёртого «А» класса. Он не менял своё обновившееся в конце октября расписание даже в непогоду. Рыжий мальчишка в школьной форме, с октябрятским значком на груди и с ранцем за спиной встречал нас с понедельника по пятницу на одном и том же месте (будто стойкий оловянный солдатик): под кроной клёна у выхода со школьной территории.

Стоящий под деревом Вовчик стал для меня столь же привычным зрелищем, как и школьный забор. Иногда рыжий дожидался нас с двумя стаканчиками мороженого в руках (угощал девчонок), иногда — с букетом ярких осенних листьев (вручал его Зотовой). Не пугал его ни дождь, ни холодный ветер. Не реагировал мальчик и на шутки моих одноклассников (те уже вычислили, по какой причине встречали рыжего октябрёнка по пути из школы). Но шутили четвероклассники осторожно. Потому что выяснили: Вовчик, не стесняясь, лупил своих обидчиков кулаком по носу — даже пионеров-старшеклассников.

В конце октября Вовчик подстригся. Теперь он являлся на встречу с нашей компанией аккуратно причесанный, с вымытыми ушами и без грязи под ногтями. А всё это, потому что в лице Светы Зотовой Вовчик обрёл «даму сердца». Уже при первой встрече с Зотовой рыжий мальчишка повёл себя странно: всё больше молчал (!), часто вздыхал и глуповато улыбался. Я даже допытывался у него тогда: не случились ли у мальчика в семье неприятности. Но Вовчик лишь отнекивался, махал головой… и хвостиком следовал по квартире Солнцевых за Светланой Зотовой — не выпускал её из виду ни на мгновение.

В субботу двадцатого октября мы дружной гурьбой (Виктор Егорович и Надежда Сергеевна составили нам компанию) отправились в кинотеатр «Октябрь». Отсидели дневной сеанс (Вовчик провёл его в кресле по соседству с курносой Светой), посмотрели главный фильм-хит прошлого года: «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго». Именно тогда в рыжеволосой голове конопатого мальчишки и оформилась идея: он выбрал себе «даму сердца» (как «истинный рыцарь»). О чём на выходе из кинотеатра без всякого стеснения нам и объявил. Объектом своего обожания Вовчик избрал Зотову.

Я не читал детям «Айвенго» (уж очень роман Вальтера Скотта изобиловал нудными и длинными описаниями). Но пересказал его своим юным слушателям вкратце (по просьбе Вовчика). Книга понравилась рыжему меньше, чем фильм. Однако он тут же потребовал историй «о рыцарях»… но среагировал на Светин взгляд и добавил: «Миха, почитаешь нам о них, когда девок не будет. Ладно?» Зотова появлялась в нашей компании не ежедневно. А Зоя себя «девкой» не посчитала: с удовольствием прослушала историю о Рыцарях Круглого стола (в моём, далёком от оригинала изложении).

Зотовой, к моему удивлению, понравилась «игра в рыцарей». Света поощряла рвение Вовчика улыбками, в награду за «рыцарские поступки» (к ним приравнивалось и мороженое, и букеты из листьев) она прогуливалась под руку с рыжим октябрёнком от школы до автобусной остановки. Рыжий вышагивал рядом с «дамой сердца», глуповато улыбаясь. Он всё больше помалкивал (будто рядом с Зотовой терял дар речи), горделиво посматривал на лица прохожих. Вот и сегодня Вовчик выдал первую длинную фразу, лишь когда троллейбус с моей одноклассницей свернул на перекрёстке в направлении Суворовской улицы.

— Миха, ты щас сразу к Пашке идёшь? — спросил он. — Или снова к своему ветерану побежишь? Ты ему там, наверное, уже все кактусы пересадил. Или чё, вы пересаживаете их каждый день? Мама говорила, что они дохнут от частого пересаживания. Это ж кактусы, а не какие-то там фиалки!

Вовчик помахал розовой атласной лентой — Зотова подарила её «рыцарю» в знак согласия считаться «дамой сердца». С того дня Рыжий не расставался с лентой даже в школе. Извлекал ту из кармана, едва только терял из вида объект своего «служения». Лента за две недели приобрела неопрятный вид. Зоя уже предлагала Вовчику её постирать. Но тот не расставался с подарком — после Зоиного предложения лишь поспешно затолкал ленту в карман, заявив: «Она мне и такой нравится». Вовчик вздохнул и вновь посмотрел вслед увозившему Свету Зотову рогатому троллейбусу.

— Сегодня к Фролу Прокопьевичу не пойду, — заверил я. — На прошлой неделе дважды к нему ходил. Согласен с тобой, Вовчик: так часто пересаживать кактусы вредно. Я на праздник к Лукину загляну: он приглашал. Неудобно отказывать старому человеку, как вы понимаете.

Я виновато пожал плечами. Заметил, что Зоя насупилась. Каховская уже дважды напрашивалась сходить вместе со мной к генерал-майору. Она доказывала, что ухаживает за комнатными растениями ничуть не хуже меня. Заверяла, что «непременно» понравится бывшему лётчику. Уверяла, что готова часами слушать рассказы «старого человека» хоть о кактусах, хоть о самолётах («да хоть о чём»). Но я отказался от её компании: заверил девочку, что Фрол Прокопьевич очень нелюдимый человек. Говорил: пенсионер непременно рассердится, если я приду к нему не один — да ещё и без предварительной договорённости.

В моём описании генерал-майор Лукин представал эдаким «сумасшедшим профессором». В рассказах о ветеране войны я акцентировал внимание на его «странностях» (реальных, но сильно преувеличенных). Описывал пенсионера угрюмым и нелюдимым стариком. Объяснял его крики «стариковской» раздражительностью (громкий голос в телефонной трубке слышали все, кто на момент звонка находился в комнате с телефоном), а резкий тон — «генеральской» привычкой командовать. И даже любовь Лукина к кактусам я трактовал приятелям, как нежелание пенсионера встречаться с людьми.

— Да уж, такому не откажешь, — сказал Вовчик. — Даже мой батя так не орёт. Он после армии домой сержантом вернулся. А этот твой старик Фрол ещё и настоящий генерал. Ну его… с таким связываться. Хотя, разочек я бы к нему сходил: у него, наверное, и настоящее оружие дома есть — это… наградное.

Рыжий мальчишка скрутил Светину ленту в трубочку, направил её на почти сбросившие листву кусты шиповника — изобразил стрельбу из пистолета. Зоя Каховская фыркнула, покачала головой. Проходившие мимо нас старшеклассники усмехнулись в ответ на «стрельбу» октябрёнка. А вот