Научить руандийцев искусству выслеживания животных все же гораздо легче, чем студентов, приезжающих в Карисоке на стажировку. У местных жителей обострены органы чувств, особенно зрения. Процесс обучения сводился к тому, что я выводила своих сотрудников в лес на пару дней и, двигаясь впереди, давала нужные разъяснения. Бывало, я намеренно теряла след горилл (честно говоря, иногда это происходило ненамеренно) и засекала, сколько потребуется времени, чтобы следующие за мной парни поняли, что мы потеряли след. Еще один полезный прием при обучении заключался в том, что я незаметно оставляла отпечатки согнутых пальцев на сырой земле в направлении, противоположном пути следования горилл, обозначенного лунками от их пальцев. Санвекве оценил бы эту хитрость по достоинству! Обнаружив мои отпечатки, ученики радостно бросались в ошибочном направлении и уверенно шли вперед, пока след не обрывался. Этот прием оказался лучшим способом научить избегать ошибок при работе со сложными следами на траве и особенно на каменистых склонах, где один отпечаток сапога может нарушить общую картину.
Выслеживать горилл в густых зарослях проще пареной репы. Ветки, как правило, оказываются согнутыми в направлении их движения, на попадающихся по пути обнаженных участках земли или тропах четко видны отпечатки согнутых пальцев, и весь путь следования обозначен кучками помета. Если горилл ничто не беспокоит, они никогда не идут гуськом. Поэтому следов может быть столько, сколько животных в группе. В таких случаях я стараюсь идти по среднему следу. Всякий раз, когда отдельные особи отлучаются в сторону, чтобы поесть в одиночку, появляются многочисленные обрывающиеся следы. Со временем я научилась различать эти ответвления маршрута по двум уровням растительности. На верхнем уровне она отогнута в направлении движения всей группы, а на нижнем — в противоположном направлении, когда отдельное животное вначале покидает группу, а затем возвращается и следует за всеми.
Когда группа горилл пересекает местность, поросшую густой высокой растительностью, рекомендуется, чтобы зря не вилять и экономить время, заглянуть вперед по ходу их движения и высмотреть, где примяты кусты или сломаны ветки деревьев, куда животные залезали поесть. Это особенно полезно на равнинных участках седловины, где следы горилл бывают полностью затоптаны проходившими слонами или стадами буйволов. Единственное, что уцелевает на земле между мини-кратерами от слонов, — это характерные для горилл строенные кучки помета или остатки их пищи, например разодранные стебли чертополоха и дикого сельдерея, которые нельзя ни с чем спутать. Иногда следы горилл на короткое время сливались или переплетались со следами буйволов. В тех случаях, когда сами следы из-за травы не видны, я прощупывала их пальцами и глубокие отпечатки раздвоенных копыт подсказывали, что я сбилась с пути. Учитывая, что гориллы всегда выбирают для своих трапез незатоптанные участки растительного покрова, они редко следуют по буйволиным тропам на сколько-нибудь значительное расстояние.
К сожалению, нельзя сказать обратного. Как и все крупные рогатые животные, буйволы предпочитают двигаться по проторенным тропам, особенно в густой растительности. Наткнувшись на следы горилл, они часто выстраивались гуськом и топали по ним, словно коровы, возвращающиеся с пастбища домой. И я не раз оказывалась в хвосте стада буйволов, следующего за гориллами. Два раза гориллы, то ли раздраженные, то ли из озорства, разворачивались и бросались на буйволов, которые тут же пускались наутек и наталкивались на меня. Дальнейшие события развивались, как в немых кинокомедиях с Лорелом и Харди. У меня был выбор: либо вскарабкаться на ближайшее дерево, либо нырнуть в заросли, обычно крапивы, обрамляющие тропу, по которой сломя голову неслось стадо буйволов. И я всегда охотно уступала им дорогу. Между прочим, это одно из главных правил, которое должен усвоить любой, кто работает среди диких животных, иначе последствия испытаешь на собственной шкуре.
Выслеживание горилл — довольно увлекательное занятие, хотя временами, когда след становился едва заметным, мои следопыты считали, что у четвероногих преследуемых вдруг вырастали крылья. Такое чувство чаше всего возникало при попытке выследить одинокую серебристоспинную гориллу, а не целое стадо, когда следы имели недельную давность и оставались на более или менее обнаженной местности, как, например, поляны или лавовые поля, или когда следы горилл смешивались со следами копытных животных.
Однажды утром, идя по следам серебристоспинного самца-одиночки, я вынуждена была ползти по-пластунски по длинному сырому туннелю, образованному свалившимися хагениями и густо сплетенными лианами. Я почувствовала облегчение, когда метрах в пяти передо мной забрезжил свет, и заспешила, волоча за собой рюкзак. Проползая по освещенному месту, я, как мне показалось, ухватилась за нижнюю часть ствола молодого деревца, чтобы подтянуться и выбраться из мрачного туннеля. Ствол не только помог мне выбраться из туннеля, но и протащил несколько метров сквозь заросли крапивы, пока я не догадалась разжать пальцы и увидела, что держалась за левую ногу изумленного буйвола. Несколько дней я отмывала волосы и одежду от «благоуханных» буйволиных излияний, вызванных вполне объяснимым испугом.
Однажды я совершенно случайно убедилась, что двигаться по следу горилл ползком, а не пешком гораздо более эффективно. Резкий запах серебристоспинного самца, напоминающий запах пота немытого человека, впитался в растительность, которую он задел сутки назад. Если бы в тот день я шла за одиноким самцом на своих двоих, а не ползла, я бы не догадалась о важной роли запахов на уровне земли. На теле горилл различаются два основных типа потовых желез. Под мышками у взрослых самцов расположены четыре — семь слоев крупных апокринных желез, источающих тот резкий запах страха, который присущ серебристоспинным самцам и который у самок выражен очень слабо. Ладони и подошвы самцов и самок тоже содержат апокринные железы и множество желез с наружной секрецией, выполняющих важную функцию смазки. Оба типа желез представляют собой эволюционное приспособление к миграциям по земле и общению посредством запахов, особенно у взрослых самцов.
Наиболее резкий запах на свежей тропе горилл исходит от кучек помета. Здоровые гориллы оставляют за собой цепочки яблок, напоминающих конские по виду и запаху. Когда гориллы не спешат, строенные кучки располагаются цепочкой и каждое яблоко в кучке скреплено с другими растительными волокнами. Если животные до этого потребляли в пищу дикую ежевику (Rubus runssorensis) или напоминающие сливы плоды пигеума (Pygeum africanum), в помете встречались семена или даже целые плоды, что помогает определить место кормежки горилл. О свежести помета можно судить по количеству мух, летающих вокруг него, или по числу яиц, которые они успели отложить на его поверхности. Сотни белых яичек откладываются уже через несколько минут после дефекации, а через восемь — двенадцать часов в зависимости от погодных условий из них начинают вылупляться личинки. При определении свежести следа следует всегда учитывать погодные факторы. Если стоит теплая солнечная погода, свежие следы, такие, как помет или оторванные листья, быстро, буквально за несколько часов, сохнут и выглядят «старее», чем на самом деле, а в дождливую погоду или при густом тумане все наоборот.